Дарья Головач - Записки странствующей травницы

Один из приехавших откинул капюшон и Пырло с удивлением увидел девичье лицо, а также рассмотрел, что под тяжелым плащом скрывается довольно-таки женственная фигура.

— А она тоже что ли с мечем наголо против нежити скачет? — Весело гоготнул кто-то из толпы. Селяне поддержали болтуна скептическими смешками.

А девка была хороша-а… Староста тихонько крякнул, разглядывая гостью в упор. Светлая кожа, едва тронутая загаром, округлое лицо с правильными чертами, русые волосы собраны в объемный низкий узел. Высокий лоб, тонкий прямой нос, раскосые глаза, обрамленные угольно-черными ресницами. У них в деревне таких не водилось… А если бы и водились, то за два-три месяца располнели бы и подурнели бы от ежедневной рутинной работы. Это только до замужества девки писанными красавицами кажутся, а как какого-то мужика к рукам приберут — так сразу и глаза, как у лешего молнии метают, и голос крикливый, вовек бы не слышал.

— Травница я, — прибывшая поняла, что маг не собирается ее представлять и назвалась сама, — Ерви. Ежели хвори какие в деревне ходят — посмотреть могу.

Девка комкала в руке повод белоснежной лошадки, очевидно чувствуя себя не в своей тарелке, да только голос оставался тверд. «Тоже из господ» — понял староста — «Может сестра этому магу, а то и невеста…»

— Погоди-погоди, — Горшай, стоявший чуть в стороне от старосты пробился вперед, — а это не ты часом второго года в Засеченцах проезжала? — Мужчина, прищурившись, тоже с интересом всматривался в лицо незнакомки.

— Я много где ездила, — девушка слегка улыбнулась, так что стали видны ямочки на бледных щеках, — два года назад в Ничейных землях действительно была.

— Точно! — Горшай хлопнул себя по бедру. — А я смотрю мне ро… эм… лицо твое знакомо. Пырло, — теперь селянин повернулся в сторону старосты, — это ж та самая девка, которая тещу мою с того света вытащила. Помнишь, я рассказывал тебе?

— Хороша лекарша, ничего не скажешь, — хмыкнул все тот же голос из толпы, — мою бы попробовала вытащить, так ее б черти не пустили.

Вокруг довольно загоготали, радуясь сальной шутке.

— Ты там это, — Горшай пригрозил веселуну внушительным кулаком, — варежку закрой. Теща у меня — золотой человек. До сих пор эту травницу в молитвах поминает. Только, кажись, ты по другому в тот раз представлялась… — Мужик снова обернулся к гостье, наморщив лоб, — Лека… Лемка… о, Ломея, вроде бы?

От старосты не укрылся ехидный смешок рыжего парня, стоящего у девки за правым плечом, а та только развела руками, не собираясь оправдываться:

— Все может быть.

Пырло в нерешительности пожевал губами. Рекомендациям Горшая он верил, да и больных с наступлением зимы в деревне прибавилось. А ближайший знахарь совсем умом тронулся, отстроил себе избушку в паре верст отсюда и в деревню больше ни ногой. По всему выходило, нужно принять гостей.

— Ладно, — староста, скрипя сердце, вынес вердикт. — Оставайтесь здесь в общинном доме. Подыщем вам работенку. Лошадей пока у коновязи оставьте дальше по дороге и приходите, потолкуем.

— А я ж тебе говорил? — Корчмарь решил не упускать случая. — Мои, значит посетители, вот как?

Пырло только раздраженно отмахнулся.

— Все, уважаемые, на сегодня мы закончили. Думайте над словами Горшая, если что — он у меня покамест живет.

Нас действительно поселили в общинном доме, состоящим из двух огромных комнат для собраний, разделенных не менее огромной печкой по середине, которая должна была отапливать оба помещения. Весть о том, что в деревне появилась травница, разлетелась мгновенно. Не прошло и получаса, как в дверь робко постучали. Моих спутников староста уволок куда-то практически сразу, так что в доме я осталась единственной хозяйкой.

— Деточка, можно к тебе? — На пороге смущенно мялась сухонькая старушка с узелочком.

— Проходите, конечно, бабушка.

Вошедшая прытко (откуда только силы взялись?) просочилась в дом, разделась и уселась на стул напротив меня. Я мысленно усмехнулась. В каждом селе одно и то же. Вот таких вот старушечек, по моему глубокому убеждению, выращивали где-то в теплицах, а потом горстями кидали по близлежащим селам. Целью их жизни было оказаться как можно ближе, а желательно в центре, любого мало-мальски значимого в деревне происшествия. Приезд мага с тройкой человек несомненно подходил под категорию сплетен, которые можно было бы обсасывать целую зиму и даже краешек весны. Именно поэтому бабушка, чинно сложив ручки перед собой, сидела и рассматривала меня взглядом матерого кобеля, подмечая каждую деталь и несомненно уже составив мысленную историю того, как я докатилась до такой жизни и что из меня выйдет дальше. От таких старушечек стоило избавляться в первую очередь.

— Ну, уважаемая, на что жалуетесь?

— А ты значит по деревням с тремя мужчинами ездишь, девочка? — Невпопад ответила гостья, улыбаясь доброй, материнской улыбкой.

— Это они со мной ездят, охраняют. — Я не удержалась от шпильки в сторону своих спутников, которые при подъезде к селу единодушно высказались в пользу того, что мне лучше не высовываться, а бравые мужи сами все уладят.

— Да ты что-о? — История в голове у старушки явно обрастала подробностями, как забытый в подвале сундук паутиной. — И что же, лихие люди встречаются?

— Да какой там. От пациентов своих отбиться не могу, вернее от их родственников. Пациентам-то в могилах уже все равно. — Я небрежно пожала плечами, исподтишка наблюдая как вытянулось лицо собеседницы.

— Как в могилах?

— Да вот, понимаете, болячек себе напридумывают, а потом жалуются, что мои яды их самих травят.

— Как яды?

— Метод лечения у меня такой. Сама придумала. Яды для болячек делаю. Результат стопроцентный. А ежели этих самых болячек в организме нет — так пациент и травится. И сам виноват. Не надо врать было. Так что там у вас случилось?

Старушка явно растеряла весь свой боевой задор.

— Да так, девочка… сердце пошаливает, да вот пока я с тобой тут разговаривала, прошло вроде все.

Ну еще бы.

В дверь после короткого стука заглянула молодая женщина:

— Можно к вам?

— Да, секундочку. Раздевайтесь пока, а вот пациентка уже уходит.

Бабушка кряхтя слезла со стульчика и шаркая ногами (куда только силы делись?) направилась к выходу. Очевидно, проныра надеялась подольше задержаться, чтобы в довесок услышать что привело ко мне новую посетительницу, но я не дала старушке еще одного повода для сплетен, дождалась пока она закроет дверь и только потом повернулась к женщине.

— Говорите…

Так прошла большая часть дня. Поток людей прекращался едва ли на десять минут. Бывало, что у дверей топтались по трое новых пациентов. В конце концов я улучила момент и перебралась в смежную комнату с большими окнами. Теперь ждущим не приходилось мерзнуть, да и осмотр проходил значительно быстрее, поскольку все раздевались заранее.