Валерий Евтушенко - Конан и день льва

— За ними! — приказал Альбан, встав во главе колонны.

Паллантид насчет характера Альбана не ошибался. Как все честолюбивые, но не особенно талантливые люди, сотник считал себя несправедливо обиженным и обойденным более знатными, чем он выскочками. В чем-то он был прав, немало молодых, только более родовитых офицеров, давно уже обошли его в чинах и это не могло не задеть самолюбие старого служаки. Но, правдой было и то, что, отличаясь исполнительностью, он звезд с неба не хватал, особым умом не блистал, поэтому своей должности сотника вполне соответствовал. Возможно, в глубине души он и сам это осознавал, но не хотел с этим мириться и искал повод отличиться. Сейчас, когда ему выпал случай захватить в плен графа Троцеро и Конана, он решил его использовать. Никакой личной неприязни ни к одному, ни к другому он не испытывал, но, отличившись перед королем, мог рассчитывать на повышение, ведь многие военачальники аквилонской армии были выходцами из Черных Драконов.

Поэтому он и торопил своих солдат, но, хотя отступающие и не особенно спешили, расстояние между ними и преследователями сокращалось медленно, так как мечники не успевали за тяжелой конницей. Но вот показалось и само ущелье, поглотившее уже большую часть колонны повстанцев. К Альбану подскакал командир тяжелой конницы Рагномар и, указав рукой на темневший в пяти фарлонгах отсюда вход в ущелье, сказал:

— Там может быть засада!

— Засада так засада, там тоже люди, а не демоны! — пожал плечами Альбан и кривая усмешка тронула его тонкие как лезвия губы. — Проводить разведку у нас нет времени, да и незачем. Твоя конница разметает любую засаду, как ветер сухую листву. Но думаю, они просто уходят на соединение с главными силами, выбрав короткий путь через это ущелье.

Рагномар ничего не ответил и ускакал, возглавив своих всадников. Вскоре тяжелая конница стала постепенно втягиваться в узкое ущелье с высокими обрывистыми стенами. Ширина ущелья позволяла двигаться не более шести-семи всадникам в ряд. Его стены уходили отвесно вверх, местами на два — три человеческих роста, порой даже выше. Многие в это теснине между скал почувствовали себя неуютно, но признаков засады, которой опасался Рагномар, пока видно не было. Все же Рагномар отправил нескольких всадников вперед, выяснить, как далеко тянется ущелье, но они пока не вернулись. По каменистой дороге усеянной обломками скал разной величины передвигаться было трудно, поэтому последние шеренги мечников вошли в ущелье, когда солнце уже стало клониться к западу.

Альбан подъехал к Рагномару, который время от времени поглядывал вверх, по-прежнему, опасаясь засады.

— Как далеко тянется это ущелье? — спросил королевский легат.

— Я послал вперед разведчиков, но пока что они не вернулись. Думаю, по меньшей мере, на две лиги.

В первый раз за все это время у Альбана шевельнулось чувство, что зря он так опрометчиво сунулся в это ущелье. «Надо было, хотя бы отправить по склонам вверх разведку», — запоздало подумал он и в это время к Рагномару подскакал всадник, сообщивший, что обнаружены трупы разведчиков, высланных им вперед.

— Убиты стрелами! — сказал он.

— Видно, слишком увлеклись и сели на хвост отступающим лучникам, — предположил Рагномар.

— Вполне возможно, — согласился Альбан, хотя подумал, что это могла быть и засада, которой опасался командир конницы.

Прошло еще несколько минут и внезапно по всему ущелью раздался ужасный грохот. Сотник поднял голову вверх и увидел, что сверху прямо на всадников и пехотинцев падают глыбы камней. Одновременно на колонну Приграничного легиона обрушился град стрел. Стоя на верху с обеих сторон ущелья, лучники прицельно стреляли вниз, спокойно выбирая цели и практически каждая стрела находила свою жертву. Но он обратил внимание, что они старались только ранить, но не убить. Все же нескольким всадникам не повезло и они мертвыми свалились под ноги своих коней. Раненые, остававшиеся в седлах, пытались укрыться от стрел, но зоркий глаз лучников безошибочно выбирал незащищенные доспехами места. Приподнявшись в стременах Альбан посмотрел назад и увидел, что выход из ущелья перекрыт целой грудой сброшенных сверху огромных камней позади колонны мечников. Их можно было, конечно разобрать, но за это время лучники, выпуская по двенадцать стрел в минуту, выбили бы здесь все живое. Прорываться вперед тоже не было смысла, наверняка, там им приготовили теплую встречу. Пока Альбан думал, что делать, стрельба внезапно прекратилась и чей-то могучий голос рявкнул:

— Альбан! Ты слышишь меня?

Секунду помедлив, легат крикнул в ответ:

— Слышу!

— Я Конан, командующий Повстанческой армией! Прикажи своим людям сложить оружие и вы все останетесь в живых. Все, кто пожелает служить в Повстанческой армии, станут под Львиное знамя, остальные пусть убираются, куда хотят, естественно, без оружия и доспехов. Солдаты! Зачем вам служить безумному королю, переходите на сторону восставшего народа!

Альбан переглянулся с Рагномаром. Тот молча пожал плечами. Сопротивление было бессмысленным, если они не сложат оружие, их всех здесь просто перебьют.

— Ладно, Конан! Мы сдаемся, — с усилием выдавил из себя ответ королевский легат.

— В таком случае на выходе из ущелья бросайте оружие и стройтесь по сотням во главе с командирами.

Выйдя из ущелья, Альбан увидел конных лучников Сагитая с луками в руках, а вдали развернувшуюся к бою конницу Троцеро. Конан предусмотрел все, здесь они бы тоже не смогли прорваться, даже если бы каким-то чудом избежали стрел боссонских лучников в ущелье.

Великана-киммерийца, который сидел в седле могучего вороного жеребца рядом с Троцеро, он узнал сразу и, подъехав к нему, протянул свой меч рукоятью вперед. Однако Конан меч от него не принял, сказав:

— Ты сделал правильный выбор, сотник, хотя понимаю, как не легко тебе было так поступить. Поэтому ты свободен и можешь решать сам, возвращаться ли тебе к безумному королю или продолжать службу сотником под моей командой.

— Я остаюсь с тобой, — хмуро ответил Альбан, — и не только потому, что по возвращению в Тарантию меня ждет смерть. Ты знал, что мы шли за твоей головой и головой графа, — он кивнул в сторону Троцеро, — знал, что попади вы в наши руки, мы бы вас не пощадили. И ты в этом ущелье мог уничтожить всех нас, но не стал этого делать. Это великодушно и благородно с твоей стороны, достойно настоящего военачальника. Служить под знаменем такого полководца, честь для каждого солдата.

Он склонил голову перед киммерийцем и отъехал в сторону.

Примерно треть солдат Приграничного легиона заявили, что они разойдутся по домам, так как им надоела служба и были отпущены восвояси, остальных оказалось в общей сложности около восьми тысяч, половина мечников, половина всадников. Мечников Конан передал под начало барона Гродера, который сразу же распределил их по сотням, но всадников Троцеро принимать к себе отказался, посоветовав киммерийцу сформировать из них собственную тяжелую конницу.