Олег Мушинский - Беспокойные помощники [СИ]

— Надо налить в кастрюлю воды, потом поставить ее на печь и довести до кипения.

— Кого? Кастрюлю? — удивилась Балаболка.

— Ну не меня же, — ответил Хитрец. — Толстяк, мы с тобой сможем уволочь вон ту кастрюлину, если она с водой будет?

Красный ташас покачал головой с большим сомнением.

— Здоровая она. Попробовать-то можно, но…

— Есть идея, — сказал Умник.

— Давай, — кивнул Хитрец.

— Помните, как Лохмушка с Балаболкой огонь потушили?

— Еще бы не помнить, — встряхнулся Толстяк. — Окатили с головой.

— Извини, Толстенький, мы не специально, — сказала Балаболка.

— А теперь надо это повторить специально, — докончил свою мысль Умник.

— Что, еще раз облить Толстяка? — уточнила Лохмушка. — Это можно. Ему как раз умыться не мешает.

Красный ташас заранее надулся.

— Не Толстяка, кастрюлю, — уточнил Умник. — Вы ее обольете, а вода в ней останется.

— А что? Это мысль, — признал Хитрец.

Толстяк сразу перестал дуться, и даже вызвался сам поливать. Чтобы его уж точно не облили. Ташаски не стали оспаривать у него это право. Хочет? Тарелку ему в лапки. Заодно и домоет.

— Запускаю! — крикнул Умник.

— Давай!

Насос фыркнул, кран повторил этот звук и поток воды хлынул в полупустую раковину. Толстяк поднял тарелку, и прижал ее к крану. Струя воды, словно примериваясь, прошлась по кухне, и хлестнула по печке, смахнув кастрюлю прочь. С веселым дребезжанием та ускакала куда-то в угол. Хитрец запрыгал следом. Толстяк опустил тарелку.

— Цела! — радостно крикнул Хитрец. — Только помялась немножко. Сейчас назад поставлю.

Он вернул кастрюлю обратно на нагревательную плиту и поспешно отпрыгнул в сторону.

— Давай!

— Погоди, — сказал Умник. — Так она у нас опять упрыгает. Надо ее подержать.

— Думаешь? А кто держать будет? — спросил Хитрец.

Остальные ташасы дружно посмотрели на него. Хитрец вздохнул. И на что только не пойдешь ради друзей? Особенно, когда они не оставляют тебе другого выбора.

— Ладно, Хаос с вами, — проворчал Хитрец. — Только без команды не обливать.

— Не буду! — крикнул Толстяк.

Хитрец поустойчивее пристроился за кастрюлей, подпер ее плечом, спрятал голову, крепко вцепился верхними лапками в ручки и крикнул:

— Давай!

Струя воды прошла над Хитрецом, потом по нему, нырнула в кастрюлю, вынырнула, с шипением разлилась по нагревательной плите и спрыгнула на пол. Хитрец осторожно выглянул из-за кастрюли. Струя возвращалась. Она выписала сложный зигзаг по печи, дождиком полила фиолетового ташаса, и снова что-то попало в кастрюлю.

— Держись, Хитрец, там уже на четверть будет! — крикнула Балаболка.

— А надо наполовину! — отозвался Хитрец.

— Сейчас будет! — пообещал Толстяк, и струя воды снова начала выписывать вензеля.

Сейчас, конечно, не получилось, но управился он достаточно быстро. То есть, Хитрец-то считал, что недостаточно быстро, но, если смотреть объективно: ни магия насоса за это время не выдохлась, ни печь не залили. Раковину, правда, заполнили, и хлынувшая через край вода окатила Умника. Зеленый ташас с верещанием отскочил подальше.

— Половина! — крикнула Лохмушка.

— Уже?

Толстяк с явным сожалением выпустил тарелку. Мокрый Хитрец глянул через край. Воды было чуть меньше, чем полкастрюли.

— Этого хватит! Ух, йешки-барабошки!

Фиолетовый ташас встряхнулся, и спрыгнул к открытой заслонке. Пламя долизывало остатки дров. Хитрец запихал ему на прокорм еще пару поленьев и устроился поближе.

— И как те мочалки умудрялись сухими готовить? — проворчал он.

Лично с него текло ручьями. Умник прокрался по стеночке, где не лилось, а только капало, и остановил насос. Лохмушка с Балаболкой единодушно признали тарелку вымытой и сбросили ее вниз, на шубу. Тарелка упала на вымытую ранее кружку, треснула и раскололась на три части. У кружки отвалилась ручка. Лохмушка вздохнула. Балаболка развела лапками.

— Будем последнюю кружку домывать? — печальным голосом спросила она.

— Да ну ее, — махнула лапкой Лохмушка. — Пусть хоть что-то целое на этой кухне останется.

Балаболка не стала спорить. Пока вода не ушла, Толстяк смыл следы великой битвы. Ташаски с удовольствием помогли ему в этом, вылив на того значительно больше воды, чем он счел необходимым и достаточным. От предложения завить шерстку Толстяк отказался.

— Ну, и что будем делать дальше? — спросила Балаболка.

Внятного ответа не последовало. Холодная вода смыла с ташасов боевой задор, а Лохмушка так вообще с самого начала не стремилась к бурной деятельности, справедливо полагая ее кузницей неприятностей. От печки веяло теплом и покоем. Ташасы развалились на деревянном полу перед открытой заслонкой, и утратили всякий интерес к дальнейшей деятельности. Неугомонная Балаболка метнулась на стол за рецептом. Хитрец лениво повертел его в лапках и передал Умнику. Тот повертел в другую сторону, и сказал, что спешить некуда. Вначале надо дождаться, пока вода закипит.

— А подготовить заранее ничего не надо? — уточнила Балаболка.

Умник в ответ только головой покачал. Балаболка пригорюнилась, но ненадолго. Имевшие место неудобства натолкнули ее на интересную мысль. Та привела с собой подружек, которые, в свою очередь, кого-то пригласили, и вскоре в голове ташаски собралась целая схема грядущих перемен.

— Знаете, — сказала Балаболка. — Я думаю, тут так неудобно, потому что кухня сделана для больших. Но теперь она в нашем распоряжении, и мы можем ее всю переделать. Тут будет так миленько! Знаете, что мы сделаем?

Внятного утвердительного ответа не последовало, и розовая ташаска с воодушевлением пустилась в путаный рассказ о грядущих переменах. Ее никто не перебивал, и это поощряло Балаболку ко все более смелым фантазиям. Правда, ее никто и не слушал, но стоило ли обращать внимание на такие мелочи? Балаболка считала, что нет.

Дрова прогорели. Вода все не закипала. Балаболка почесала в затылке, и оглянулась на остальных. Ташасы мирно дремали, а Толстяк даже тихонько похрапывал. Балаболка неуверенно потопталась на месте, потом выбрала самую маленькую и тоненькую лучинку, и пихнула ее в печь. Сухое дерево загорелось моментально. Балаболка поняла, что она на правильном пути. Она закинула в печку еще пару деревяшек покрупнее, а вот третья, сучковатая, уже не полезла. Балаболка, конечно, была не из тех, кто легко сдается, но и полено попалось на редкость упрямое.

Из глубин астрала за стараниями розовой ташаски наблюдала Леонора Мечтательная. Астральный образ эльфийки был на голову выше своего реального прототипа, а ее легкий наряд из земляничных листьев переливался всеми оттенками зеленого. Золотистые волосы были уложены в замысловатую прическу. Над головой эльфийки висела грозовая туча, которая время от времени швыряла в никуда матово-черные молнии. Мысли великой волшебницы были тревожны. Ирулен Коварная пока никак себя не проявила, но, несомненно, замыслила что-то недоброе.