Мелинда Салисбери - Государство Печали

— Дочь, — сказал Харун слабым уставшим голосом. — Ты пялишься.

Печаль покраснела.

— Прости, отец. Рада тебя видеть.

— Расскажи мне о мальчике, — резко сказал Харун.

Печаль поняла, что за резкое чувство корчилось в ее животе.

Зависть.

Каждый раз, когда она думала о возвращении юноши в Раннон, где он будет Мэлом, ее братом, сыном Харуна, наследником династии Вентаксис, она завидовала. Харун выглядел как ходячий мертвец, но поднялся и нарядился впервые за месяцы, думая, что его драгоценный Мэл может быть жив.

Он даже в глаза ей не смотрел.

— Расскажи о нем, — повторил Харун.

Она сглотнула горечь в горле, взглянула на Шарона, ожидая сигнала, и заговорила:

— Помнишь лорда Веспуса, отец? — Харун нахмурился от имени, Печаль посчитала это узнаванием и продолжила. — Он пришел ко мне на Горбатом мосту во время церемонии. Он заявил, что нашел мальчика. Нашел Мэла, — исправилась она.

Харун окинул ее взглядом, глаза лихорадочно пылали.

— И он нашел?

— Н-не знаю.

— Покажи картину, — сказал он Бальтазару, советник встал, прошел к накрытому портрету у стены. Печаль его и не заметила.

Бальтазар поднял картину, пошатнулся от веса и размера и донес к комоду в конце зала. Он кряхтел, поднимая ее, прислонил к стене. С неуклюжим взмахом он сорвал ткань, открывая картину.

— Ты видела его? — спросил Харун. — Мальчика? — он указал на картину. — Он выглядел так?

— Я… есть сходство, — она вспомнила, что сказал Шарон о планах Веспуса. И слова мальчика об изменении в планах. — Но это вряд ли доказывает…

— Он сейчас здесь? В замке? — он перебил ее.

Печаль опустила голову.

— Да.

— Ваше великолепие, тот мальчик не может быть вашим сыном, — твердо сказал Шарон.

Харун повернулся к нему.

— Почему это?

— Ребенок не мог пережить падение.

— Ты выжил, — от слов Харуна Самад победоносно посмотрел на Туву.

— С трудом. Пострадали обе ноги. Ребенок не выжил бы, — повторил Шарон. — Уверен, мальчик или рилляне не хотят зла, но не давайте своей любви к Мэлу и своему горю затмить правду. Знаю, вы хотите, чтобы это был ваш сын. Но вы должны не отметать и варианта, что он скорее всего самозванец.

Харун кивнул, словно принял слова.

— Ведите его ко мне. Сейчас, — сказал он. — Я пойму, сын это или нет.

Шарон вздохнул, Бальтазар встал.

— Я приведу его, Ваше великолепие, — сказал он, Харун махнул рукой. Бальтазар злорадно посмотрел на Печаль и оставил их, закрыв за собой дверь.

На комнату пал тихий и угрожающий покров, как буря. Печаль видела, как стол делился, почти смешно, на две части: те, кто был бы ей верен, если бы она попросила — Иррис, Шарон — хоть он не должен — Бейрам и Тува, и те, кто по какой-то причине выберет Харуна. Несмотря на их обещания две ночи назад, Каспира и Самад были в их числе. Две ночи назад она была лучшим — единственным — решением. Но теперь появился новый вариант.

Печаль не могла поверить в то, что видела. Они должны были знать, что Веспус делал в прошлом. Что он надеялся достичь. Как они могли теперь доверять ему? Им было все равно, что будет с Ранноном, если Шарон прав, и все это — часть новой схемы?

В дверь твердо постучали.

— Войдите, — сказал Харун, и голос его встряхнул Печаль своей силой.

Бальтазар вошел первым, бледный, и занял место рядом с комодом, где стоял портрет.

За ним прошел юноша, и казалось, что портрет ожил. Он был в черном, в тунике и штанах раннонского стиля, словно только что позировал для картины. Тьма его одежды только подчеркивала яркость волос. Сегодня он нервничал. Любопытство и уверенность прошлого дня пропали: его плечи были опущены, взгляд бегал по комнате, с человека на человека. Дольше всех он смотрел на Печаль, просиял, губы начали изгибаться, словно он был рад видеть ее. Она не успела обдумать это, а Харун встал, привлекая общее внимание.

Почти улыбка пропала, когда Мэл увидел изможденную фигуру канцлера Раннона.

Он повернулся к порогу, где стоял Веспус с Афорой и Мелакисом, едва заметно скалясь. Веспус кивнул Мэлу, словно подгоняя его.

Харуну это не требовалось. Его глаза блестели от слез, рот превратился в О, показывая его гнилые зубы. Он шагнул вперед, вытянув руки, вздрогнув, когда юноша отпрянул, не успев скрыть отвращение.

— Мэл? — сказал Харун.

Через миг Мэл ответил:

— Отец.

Его голос звучал сухо, Печаль видела, как он сглотнул, заставил себя шагнуть вперед для объятий, выглядя, как человек, идущий к виселице, а не к давно потерянному отцу. После его красивых слов вчера о возвращении домой она ожидала, что он бросится в объятия Харуна. Она взглянула на Шарона, он мрачно посмотрел на нее.

Самад и Каспира на другой стороне стола кивали, сцепив перед собой руки. Они не замечали колебания Мэла. Печаль взглянула на Веспуса. Он это замечал, сжимал челюсти от эмоций, шея была напряжена, и Печали показалось, что он не дает себе оттащить Мэла.

Мэл был чуть выше Харуна, и канцлер потянулся, чтобы сжать его лицо руками и опустить на уровень глаз. Печаль видела, как трудно Мэлу было допустить это, позволить тонким пальцам прижаться к его коже, и она поежилась, радуясь, что она не на его месте. Лицо Харуна было голодным, он разглядывал лицо юноши перед собой. Он погладил метку на шее Мэла, и она пожалела его.

— Ты помнишь меня, сын? — сказал Харун. — Помнишь свою мать и меня?

— Я… я… — Мэл пытался повернуться к Веспусу, но Харун держал его лицом к лицу. — Нет, — сказал он. — Не помню. Прости.

Харун отшатнулся, словно юноша ударил его.

— Прости! — снова сказал Мэл. Он отвел взгляд от Харуна, но не на Веспуса, а на Печаль, словно она могла помочь ему. Она покачала головой, он помрачнел и повернулся к Веспусу с мольбой.

— Ты ничего не помнишь? — повторил Харун, глядя на свои ладони, как на грязные.

— Он был младенцем, — сказал Веспус от двери. — Кто-то может вспомнить себя в таком возрасте?

Харун ужасно медленно повернулся к бывшему послу Риллы, хмурясь.

— Почему ты здесь? — спросил он. — Разве я не сказал тебе больше не ступать в мою страну? Разве не грозил лишить тогда головы?

— Он со мной, — быстро сказал Мэл. — Лорд Веспус заботился обо мне. Я в долгу перед ним. И перед всей Риллой. Без них я точно был бы мертв.

Харун напрягся, ладони по бокам стали кулаками, Печаль увидела борьбу в отце, он пытался решить, что сильнее — ненависть к Веспусу или желание, чтобы этот юноша был его потерянным сыном.

— Ты звучишь как риллянин, — сказал Харун.

— Да, — не отрицал юноша. — Но лорд Веспус устроил так, чтобы меня учили и раннонскому, чтобы я не посрамил тебя.

Харун долго не говорил.

— Оставьте нас, — его голос дрожал. — Я хочу поговорить наедине с… этим молодым человеком.