Артём Мичурин - Смертные души

— Ладно, хочешь доказательств — будут тебе доказательства, — решительно развернулся Олег, — Ларс, дружище…

— Да, — неуклюже поднялся тот на ноги.

— Ты ведь знаком с пиромантией?

— Разумеется.

— Не сочти за труд, продемонстрируй нам ту штуку, которую сделал, когда только-только осознал свои возможности.

— Запросто, — расплылся человек улыбке, радуясь предоставленной возможности.

Руки пироманта принялись выписывать движения вокруг одной точки, словно гладя невидимую сферу. На кончиках длинных пальцев засветились крошечные огоньки, связывающиеся воедино тончайшими электрическими дугами. В центре фантомной сферы вспыхнул огонь — настолько яркий, что свет его ослеплял своей белизной. С каждым оборотом ладоней пламя всё разрасталось, и вместе с тем белая плазма всё больше загрязнялась тёмными прожилками, словно мокрый лист белой бумаги, на который падала каплями чёрная акварель. Наконец, закончив манипуляции, человек протянул вперёд обращённую к небу ладонь, над которой повис шар пламени — точь-в-точь такой же, как в первый раз, но… абсолютно чёрный.

Олег и Жером молча переглянулись.

— Что не так? — спросил человек, и довольная улыбка на его лице стала неуверенной. — Моё пламя не по душе вам?

— Это — не огонь, — вкрадчиво, словно неразумному ребёнку, пояснил Олег.

— Нет? — перевёл человек взгляд на своё творение.

— Нет, — помотал головой Жером.

— Тогда, я, пожалуй, оставлю это себе.

Рука, поддерживающая чёрную пламенеющую сферу, приблизилась к груди человека, и тёмная материя впиталась в его тело без следа.

— Что ты за хрень? — выдохнул Клозен.

— Меня зовут Ларс ван дер Гроф, — поклонился человек. — Рад знакомству.

Весь обратный путь человек, называющий себя Ларсом, проделал, ни разу не сбавив хода. Он шёл первым, в полный рост и строго по прямой, лишь изредка огибая лакуны, оказывающиеся на поверку глубокой трясиной. Олег и Жером двигались след в след за своим странным проводником, опасливо переглядываясь и озираясь в поисках знакомых ориентиров. Ориентиры были на своих местах. Ларс шагал по тёмному болоту, словно по собственному дому, зная, казалось, каждый его сантиметр. И это пугало куда больше, чем мёртвая топь под ногами.

Когда троица добралась до островка, Дик всё так же сидел там, привалившись спиной к коряге и запрокинув голову. Ни плеск воды, ни окрики не привлекали его внимания.

— Он жив, — кивнул остальным Олег, убрав пальцы от шеи Миллера, и развязал бинт на его ноге. — Чёрт…

— Всё плохо? — невольно поднёс руку к носу Жером.

— Хуже, чем я рассчитывал.

Рана загноилась, ступня распухла и побагровела до самой щиколотки.

— Это заражение, — скомкал Олег грязный бинт.

— Кто… — разлепил потрескавшиеся губы Миллер. — Кто здесь? А, вы вернулись, — приподнялся он. — Нашли, что искали?

— Да, — вышел вперёд Ларс.

— Слава Богу, — улыбнулся Дик. — Рад тебя видеть, дружище. Ты… — указал он на голландца, прищурившись.

— Немного изменился, — кивнул тот.

— Как? Почему?

— Это долгая история, — вмешался Олег. — Сейчас нам лучше подумать о твоей ноге.

— Нога, да… Я её почти не чувствую. Может, оно и к лучшему, если это поможет идти, — Миллер предпринял попытку встать, но тут же упал обратно, стиснув зубы и отчаянно мотая головой.

— Почувствовал? — спросил Ларс безо всякой издёвки.

— В полной мере. Спасибо, что поинтересовался.

— Я могу помочь.

— Нам нужна душа, — погрузил Жером лицо в сложенные ладони.

— В прошлый раз мы потратили весь день и успели потерять… — осёкся Олег. — У нас нет на это времени.

— И что ты предлагаешь?

— Нет, парни, — нервно ощерился Дик, глядя на поднятую алебарду. — Вы же не всерьёз?

— Не вижу другого выхода, — тяжело вздохнул Олег.

— Да брось! Я же кровью истеку!

— Я могу помочь, — терпеливо повторил Ларс.

— Прижжёшь рану? — спросил Жером. — Этой чёрной хернёй?

— Какой ещё чёрной хернёй?! — сильнее прежнего забеспокоился Миллер.

— Ничего не потребуется прижигать, — помотал головой голландец. — Я просто… помогу.

— Как это? — сглотнул Жером. — Предлагаешь его…

— Да вы совсем охренели! — подтянулся Дик, стараясь отодвинуться подальше от непрошеных доброжелателей. — Если уж до того дойдёт, я и сам справлюсь!

— Где я сделал ошибку в слове «помогу»? — развёл руками Ларс. — Или оно приобрело иной смысл за минувшие сутки?

— Ты сможешь это вылечить? — недоверчиво покосился Олег на гниющую ногу Миллера. — Как?

— Такое сложно описать, — улыбнулся голландец. — Вы сами всё увидите, — раскрыл он ладонь, и чёрное пламя заструилось по его пальцам.

— Э нет! — встал между ним и Миллиром Жером. — Он, конечно, мудак и сраный расист, но это не причина пичкать его твоей… чертовщиной!

— Не тебе решать, — ответил ему в спину Дик.

— Ты не видел того, что видели мы, — обернулся Клозен.

— Да плевать я хотел на то, что вы видели. Если сам Сатана предложит спасти мне ногу… и жизнь, я только об одном спрошу — скольких принести в жертву.

— Такого не потребуется, — улыбнулся Ларс, и от этой улыбки у Олега холодок пробежал по спине. — Я ведь не Сатана.

— Отойди, — потребовал Дик.

— Ты не понимаешь, на что соглашаешься, — сделал шаг в сторону Жером.

— На всё.

— Готов? — присел Ларс возле больной конечности. — Не стану врать, это, скорее всего, будет больно. Неимоверно больно. Лучше взять что-нибудь в зубы.

— Да, — отломил Дик ветку, продышавшись, закусил её, ухватился за корягу и кивнул.

Чёрное пламя на ладони приподнялось, словно маленькое хищное существо, принюхивающееся к беспомощной искалеченной добыче, скользнуло по стопе, лизнуло её и впилось в рану.

Не дающая зубам сомкнуться ветка скрипнула, крошась. Миллер глухо зарычал, глаза его закалились, а нога, не слушаясь головы, дёрнулась назад. Но было поздно. Тёмная субстанция уже вгрызлась в плоть. Вены на багровой ступне запульсировали чёрным, пальцы выгнулись в разные стороны под дикими противоестественными углами, из разверзшейся раны брызнул смешанный с кровью гной. Ногу скрутило по самое колено, мускулы свело жесточайшей судорогой. Что-то незримое будто выжимало заразу из поражённой конечности. С последней каплей порченой крови ногу покинула и тёмная субстанция. Выйдя из вен и скопившись в ране, она потянулась обратно — к подставленной руке, которая её породила. И чем меньше черноты оставалось между краями раны, тем плотнее они смыкались, пока, наконец, ни срослись, обозначив границу свежим рубцом.

— С-с-сука, — выплюнул Миллер красную с глубокими отметинами ветку, дрожа и обливаясь холодным потом. — Чёртов ты коновал, Ларс! Я тебе сердце вырву, дай только отдышусь…