Вальтер Моэрс - Мастер ужасок [litres с оптимизированной обложкой]

– Ничего. На этом история заканчивается.

– А тайна? Страшная тайна?

– Одну минуту! – сказал Айспин и, будто обороняясь, поднял руку вверх, продолжая прислушиваться к бокалу. – Это мне сейчас как раз рассказывает вино.

Айспин долго молчал, время от времени кивая с серьезным видом, и наконец испуганно вскочил.

– Нет! – вскричал он.

– Что? – с трудом переводя дыхание, проговорил Эхо и взволнованно забегал по столу. – Что оно сказало? Что? Что?

Айспин закрыл рот рукой и застыл от ужаса.

– Я не знаю, – сказал он наконец, – надо ли тебе это рассказывать. Тебе потом могут сниться кошмарные сны.

– Глупости! Рассказывай же! Ну, давай! Пожалуйста! – умолял Эхо.

– Ну хорошо. Но только следуя твоей настоятельной просьбе. Я тебя предупреждал, что это совсем не радостная история.

Айспин отставил бокал, даже не притронувшись к нему.

– Итак… – начал он, наконец, свой рассказ. – Тайну этой печально известной горы, на которой разбиты виноградники, знает только это вино. Так как виноград, из которого оно было сделано, – это память этой горы. Ее мозг. Ее нервная система. Сам виноградник ничего не может видеть и ничего не может слышать, но его лозы чувствуют каждое прикосновение, а его корни осязают утробу горы. Он чувствует руки работников, которые освобождают его от груза налившихся ягод, он знает каждого червяка в земле. Он узнает руки виноградарей, которые постоянно гладят его листья, проверяя, нет ли на них вредителей. Своими корнями он пьет дождевую воду, падающую на его землю, и однажды… он напился крови.

– Крови? – переспросил Эхо.

– Да. Крови. На виноградники литрами лилась кровь. И странные вещи происходили с этими виноградниками. Там, где обычно прилежные руки собирали виноград, неожиданно началась борьба.

– Борьба? Что за борьба?

– Ну… тела прижимались к виноградным лозам, чьи-то руки отчаянно хватались за ветви – виноградник ничего не видел и ничего не слышал, но он чувствовал, что совсем рядом с его листьями кого-то убили. А затем опять кровь, литры крови.

Айспин театрально повернулся к Эхо спиной.

– Это продолжалось несколько лет. Беспрестанная битва между виноградными лозами и в результате литры крови, которые уходили в землю. Потом долгое, на несколько месяцев, затишье, и снова борьба и кровь. Но виноградник в течение всего этого времени исполнял свою обязанность, как любое растение – он рос, расправлял свои лозы, наполнял ягоды соком, пил дождевую воду и иногда кровь. И под землей он все дальше и глубже расправлял свои многочисленные корни. Они распространились так далеко, что однажды нащупали то, что до сего времени являлось страшной тайной виноградной горы.

Айспин опять повернулся. Его взгляд застыл.

– Это были трупы десятков женщин различной стадии разложения – убитые сборщицы винограда. Они были зарыты глубоко в землю, одна рядом с другой.

Эхо сел на задние лапы. Ему стало плохо.

– И виноградник задумался. Он долго размышлял над этой ужасной загадкой. Пока однажды между его лозами вновь не разгорелась борьба. Кто-то схватился за его листья, и виноградник узнал одну из сборщиц винограда, которая так часто освобождала его от переспелых ягод. Ее движения были сначала жесткими, полными отчаяния, потом они становились все слабее и, наконец, она тоже погибла. Но потом в том же самом месте за листья схватилась другая рука, и виноградник узнал мозолистую лапу виноградаря.

И тут все собралось воедино: это был виноградарь, сам хозяин виноградника, который разгуливал здесь и совершал убийства. И когда вскоре после этого кровь опять проникла в землю, виноградник понял мотив убийства. Виноградарь удобрял свою землю кровью и трупами, чтобы добиться хорошего урожая.

Эхо потерял дар речи.

– А потом? – вскричал он. – Что было потом?

– Ну, – ответил Айспин мрачно, – что было делать винограднику? Он был всего лишь невинной полезной культурой, которая производит виноград, дает листья и лозы и вьется вверх по кольям. Но он неустанно искал выход из затруднительного положения, так как был единственным, кто знал причину всего этого и, возможно, мог остановить эту бесконечную кровавую битву. К тому же убийства не только продолжались, но даже участились.

Эхо закрыл глаза, чтобы представить себе ландшафт виноградной горы, но у него закружилась голова, и он быстро их снова открыл.

– Чем более безудержно совершал убийства виноградарь, тем больше он удобрял землю кровью, тем более отчетливо чувствовал виноградник, как он меняется. Он рос быстрее и становился более выносливым. К радости своего страшного хозяина, он давал все больше винограда, который становился все более роскошным и сладким. Его лозы все больше крепли, листья делались более крупными, полученное вино имело все более изысканный вкус, а виноградарь все больше богател. И как ни безумен был его план, он сработал. В винограднике пульсировала кровь убитых сборщиц, но убийца не предполагал, что, кроме крови, там был и их дух, который жаждал мести, и жажда крепла с каждым днем. Виноградник разросся по всей горе, как реликтовый лес. Приходилось ставить более мощные колья, чтобы поддерживать разрастающийся виноградник, но он все больше и больше разрастался, тянулся все выше вверх, а корни уходили все глубже в землю. Дорожки зарастали до такой степени, что работникам приходилось руками отводить листву в сторону, чтобы пройти вперед. Убийце, скрывающемуся таким образом от посторонних взглядов, стало еще легче злодейски убивать и закапывать свои жертвы. Только самые бедные из бедных, которым не оставалось ничего другого, вынуждены были работать на проклятом винограднике, на котором почти каждую неделю исчезала сборщица.

Айспин некоторое время молчал, как будто набирался сил для дальнейшего, еще более жуткого рассказа.

– Однажды вечером виноградарь отправился на свою очередную охоту. Он был последним, кто входил в число подозреваемых в убийствах, – настолько убедительно на глазах у всех сожалел он о потере своих работников, и никто представить себе не мог страшной связи между убийствами и ростом виноградника. Уже спустились сумерки, когда он пришел на виноградную гору. Он был вне себя от радости, увидев, что виноград стал еще роскошнее, чем прежде. Он сорвал одну виноградину и попробовал ее. Она была упругой, сладкой как сахар и вдвое больше, чем обычная ягода. Потом он провел рукой по листьям, проверяя, нет ли на них вредителей. Когда он дотронулся до винограда, ему показалось, что растение слегка качнулось, но он отогнал от себя эти мысли. Виноградник шевелился не так быстро, чтобы это можно было заметить. Он приподнял пару листьев, чтобы посмотреть, не шевелит ли виноград какое-нибудь животное, но никого не было видно.