Вальтер Моэрс - Мастер ужасок [litres с оптимизированной обложкой]

Айспин начал ходить взад и вперед перед столом, на котором сидел Эхо.

– Довольный убийца шел дальше в гору, которая все больше покрывалась сумеречным светом. Он искал новую жертву. Вскоре он увидел молодую сборщицу, которая работала высоко на горе, на достаточно большом расстоянии от других работников, так что убийца мог спокойно исполнить свое кровавое действо. Она испуганно вздрогнула, когда он появился возле нее, но потом, увидев, что это был ее хозяин, она спокойно продолжила свою работу. Виноградарь сорвал пару веток, чтобы скрутить их в жгут, с помощью которого он намеревался задушить свою жертву. Это было прекрасное орудие для совершения преступления, которое потом можно было просто бросить в кустарник. Неожиданно его нога застряла в разросшемся винограднике, и он стал нетерпеливо пытаться высвободить ее.

Но лозы затягивали ногу все туже и туже, и другие ветви оплели его голень на другой ноге. Тогда он понял, что здесь что-то неладно, и он издал страшный крик. Когда перепуганная сборщица винограда увидела своего хозяина с веревкой в руках, она поняла, что это и есть разыскиваемый убийца. Она вскочила и помчалась прочь. Виноградарь хотел бежать за ней, но лозы крепко приковали его к земле, как железные цепи. Виноград оплел и его кисти, его руки и ноги, а особенно мощная ветвь скрутила его горло. Под ним, как могила, разверзлась земля, корни взвились, и гигантский лист виноградника залепил рот убийцы, заглушая его крики. Он покатился вниз, и на него посыпалась земля и листва, мелкий гравий и ветви, а корни обвили его, как кокон.

И потом перед убийцей предстали все убитые им женщины, уже разложившиеся до определенной степени. Они появлялись из-под земли, как из бушующего моря. Корни поднимали и опускали мертвые тела, при этом их конечности раскачивались, и казалось, будто погибшие вновь ожили. Виноградарь видел, как мертвые вместе с ним, как с трофеем, уходили под землю, как вокруг становилось все темнее, пока наконец жирная земля не закрыла его глаза.

Айспин замолчал.

– И все это рассказало тебе вино? – спросил Эхо.

Мастер ужасок взял отставленный бокал и поднял его.

– Да, – ответил он. – Это очень общительное вино. Это была довольно страшная история, но это не означает, что вино будет таким же.

С этими словами Айспин опрокинул в себя содержимое бокала. Эхо пошел к своей миске, чтобы также немного подкрепиться. Неприятное чувство, которое им овладело, мгновенно исчезло.

– Ну а теперь, – весело воскликнул Айспин, – размышление. – Он наполнил следующий бокал белым вином.

– Что-то еще? – спросил Эхо.

– Конечно. Теперь мы установим телепатический контакт с вином и выведаем его последние тайны! Как у него обстоят дела с философским качеством? Какое это вино – оптимистическое или пессимистическое? Искрящееся или выдержанное? Остроумное или недалекое? Ведет ли его потребление к жизнеутверждающему веселью или к мрачным раздумьям? Внушает ли оно нам четкое и логичное мышление? Или скорее смутные инстинктивные желания, которые заканчиваются потасовкой в пивнушке? На этот вопрос может ответить только самая летучая составляющая вина – его дух. Это – алкоголь!

Взгляд Айспина потускнел, и он немного поежился. Он опять вернулся к реальности и к своей излюбленной теме о летучих веществах. Эхо опасался, что он немедленно погрузится в свою работу.

Но вместо этого мастер просто опустошил бокал.

– А-а-а-х! – воскликнул он. – Абсолютно ясно, что это вино – оптимист! Оно – эстет и вольнодумец! Я бы не отказался от пары ящиков в подвале. – Потом он энергично швырнул бокал в камин, где он раскололся за языками пламени.

«Сейчас настроение действительно улучшилось», – подумал Эхо и позволил себе вылакать еще одну миску вина. Чувство воодушевления перешло почти в эйфорию.

Айспин опять налил себе полный бокал красного вина, и оно перелилось через край.

– Итак, – крикнул он, – дегустация!

Он одним глотком выпил вино, даже не обращая внимания на то, что вино полилось ему за шиворот. Он сохранил во рту немного вина, которое долго перекатывал, прежде чем проглотить.

– А-а-а-х! Совсем молодое вино, но уже с характером! Сильная основа из грецкого ореха и клубники – совершенно головокружительный вкус, но вполне земной и честный. Ощущение вкуса лакрицы долго остается на нёбе и потом опускается глубоко в пищевод. Оттенок зрелости, напоминающий вкус старой скрипки, которая исполняет хорошо знакомую колыбельную. Неизбежный персик, который присутствует в каждом сорте красного вина, но с добавлением рассыпчатого печенья. Это свечной жир. Свежий снег. Спекуляциус. Мало изысканности, зато есть грубоватая кислота, несколько выпирающая по краям, но основательно вколоченная в дерево. Я чувствую запах молодой кожи, ржавого железа, влажного ковра, оконной замазки и хвои. А кроме того, запах гусиного жаркого и малинового пудинга, который готовила моя покойная бабушка. Тело имеет объем, но я никогда не назвал бы его толстым, а скорее стройным, но с очень большими ногами. Его послевкусие оставляет длинный и широкий след оливкового масла, напоминая звук древнего похоронного колокола в подземных сводах катакомб, в котором постятся семьсот обнаженных гномов.

Айспин и этот бокал швырнул в огонь, но потом, очевидно, подчиняясь спонтанному настроению, достал со стеллажа мешок жути. Он встал с музыкальным инструментом перед одним из открытых окон и начал надувать мешок воздухом, и кухню стали наполнять первые жалобные звуки.

Эхо приготовился к самому худшему. Вечер грозил принять неприятный оборот. Внизу, в Следвайе, ему уже приходилось слушать подобные концерты мастера, и они даже на таком большом расстоянии были невыносимы. Теперь ему предстояло услышать это в непосредственной близи, и он испугался за свой рассудок.

Но как только раздались первые звуки, опасения Эхо исчезли. Они были такими чистыми, красивыми и мелодичными, что он не мог поверить в то, что они исходят из мешка жути. Айспин извлекал из этого инструмента ноты, которые скорее напоминали звуки флейты или даже арфы. Эхо начал танцевать на столе, и он делал это непроизвольно. Айспин тоже начал производить движения ногами и выбивать такт своими башмаками с железными пластинами.

Эхо было мало места на столе, и он спрыгнул вниз, чтобы продолжить танец вместе с мастером ужасок в пространстве всей кухни. Его движения были дикими и необузданными, чего еще никогда не случалось в его жизни. Айспин играл все громче, и все интенсивнее становился стук его каблуков, а Эхо, как отпущенная пружина, прыгал по столам и скамейкам.