Hioshidzuka - Вернуться в сказку

Ал не имел права даже присесть или встать лишний раз не по расписанию. Посещение казарм, мастерских алхимиков, ознакомление с разными законотворческими проектами, с новыми изобретениями, обязанность объезжать периодически подвластные ему территории, чтобы знать, как там ведутся дела… Всё это было обязательно, и парень прекрасно это понимал.

Королевство было куда важнее его желаний и мыслей.

Жена Томаса Кошендблата и не думает отпускать из своих цепких тонких пальчиков его рукав. Во второй своей руке она держит чётки, но не с крестом, какие держала тётя Ала, а с каким-то драгоценным камнем, возможно, изумрудом или нефритом, Альфонс никогда не был силён в драгоценных камнях, огранённым в форме ромба.

— Никогда не случалось! — подтверждает слова мужа герцогиня. — У него, конечно, слабенькое здоровье, но такого никогда не было!

Слабенькое здоровье… Интересно — как у Седрика или на самом деле? У Седрика вот была слишком нервная и заботливая мама, что, конечно, было хорошо, но… Не в таком виде, как это получилось у Траонтов. Джулия слишком уж нервничала. А сказать ей какое-либо замечание на этот счёт все боялись. Впрочем, её, наверное, можно было понять — Теодор как-то упоминал, что первый ребёнок герцогини умер от какой-то болезни, о которой Ал толком не знал. Наверное, стоило простить ведьме некоторые её странности хотя бы потому, что Альфонс никогда не сможет узнать — какой она была до смерти своего первого сына.

Герцогине Кошендблат тоже не хочется ничего говорить. Её искренне жаль. Ал уже давно понял, что жизнь всяких герцогов и графов во много раз труднее той жизни, которой он жил до этого. Леокардии Кошендблат хочется только посочувствовать. Возможно, герцог был не таким уж и плохим мужем — среди министров Альфонс увидел и куда худшее отношение к собственным женщинам. Но Леокардия всё равно была лишь слабой, забитой всеми женщиной, которую нельзя было не пожалеть.

— Да… Небось, нарвался он по глупости на кого-нибудь особенно магически сильного и образованного… — бормочет Теодор себе под нос. — Как бы не оказаться вскоре на его — Лео — похоронах…

Женщина начинает всхлипывать, а Ал думает о том, что неплохо было бы как-нибудь объяснить Траонту, что человеческие чувства тоже нужно иногда учитывать. Во всяком случае, если это как-то относится к жизни чьего-то ребёнка. Теодор на несколько секунд замолкает, потом ойкает себе под нос. Альфонсу думается, что стоит как можно скорее встретиться с графом Хоффманом — тем самым, который спас его и Марию в тот день, когда свергли короля Генриха. Конечно, друг Хоффмана, кажется, Бейнот, обвинял именно Ала в смерти Алесии, но… Это было не так важно. Это было, в конечном счёте, совсем неважно.

— Полно тебе, — произносит Томас Кошендблат через какое-то время, обращаясь к своей жене. — Это может быть обычным переутомлением.

Леокардия Кошендблат всхлипывает ещё раз, как-то уж слишком надтреснуто, а герцог тихо отводит взгляд. Альфонсу в голову приходит мысль, что отцу его друга, пожалуй, почти неприятна собственная жена. А самого герцога уже едва может выдержать сам король. Он уже готов сделать, что угодно, лишь бы Томас Кошендблат поскорее ушёл, лишь бы больше никогда в жизни не видеть этого человека. Он хочет снова оказаться в родной Канаде, проснуться и обнаружить себя дома на диване или даже в комнате Маришки на полу. И в то же время он безумно боится отдать ту власть, которой он обладает сейчас. По милости Малуса.

Демоны исполняют тайные желания, — кажется, именно так как-то сказал Теодор. Так неужели, он всегда желал именно этого? Желал править, обладать? Неужели, он всегда был таким?

Сам Теодор Траонт сейчас молчит. Кажется, корит себя за то, что сказал лишнего. Альфонс в этом с ним согласен — не стоило говорить невесть что, тем более про Леонарда. Младший из сыновей Томаса Кошендблата в последнее время был единственным человеком, который поддерживал молодого короля. Нет, конечно, Траонт оказал не последнюю услугу в управлении государством. В конце концов, именно он знал об этом так много, старался всё обустроить, ездил по самым невероятным поручениям, исполнял всё, даже будучи не слишком довольным приказами короля — как это было в эту ночь…

— Он чего-то боялся в последнее время, — замечает Ал. — Сильно боялся. Будто бы кто-то преследовал его.

Ведь, правда, боялся… Ведь просил, умолял, кричал, звал на помощь, но… Почему-то ему, Альфонсу, тогда это тоже показалось всего лишь переутомлением. Он тоже не обратил внимания на подозрения и опасения Лео. Он почти позволил совершиться той трагедии, которая произошла с Алесией Хайнтс до этого.

Алесия… Её смерть навеки останется на его совести — в этом её друг Гораций Бейнот был прав. Альфонс будет видеть её изуродованное лицо в самых страшных кошмарах… Он будет винить в её гибели только себя — что стоило ему настоять на том, чтобы она ехала в Орандор, в королевский дворец, а не в Алменскую империю, где её так жестоко убили?

— Да? — удивляется герцог. — На Леонарда это не похоже. Фантазёром всегда был его старший брат Ричард, но это было давно, когда они все были ещё маленькими. Впрочем, не думаю, что что-то серьёзное. Эти дети… Они столько притворяются…

На этот раз Ал едва удерживается от гневного выпада в сторону герцога. Кажется, Теодор явно ожидал этого выпада, и потому смотрит умоляюще, словно упрашивает не ссориться лишний раз с «влиятельными людьми»… Ну да, двух легкомысленных идиотов в правительстве эта страна просто не переживёт. Один — ещё куда ни шло. И то, пожалуй, многовато.

— Впрочем, с этим могут разобраться лекари в Академии, — произносит герцог задумчиво. — Но, всё же, думаю, что это — обычное переутомление.

Переутомление — как же. От этого не происходит то, что произошло с младшим Кошендблатом. Но на слова Томаса Альфонс только кивает и говорит, что он хочет попрощаться с Леонардом и пожелать ему удачи. Герцог улыбается и отвечает, что он и его супруга подождут сына на улице, и что они очень рады были увидеть Его Величество. Герцогиня делает реверанс, опираясь на руку Томаса Кошендблата, грустно улыбается и медленно уходит из зала. Теодор Траонт сообщает королю, что сейчас поможет герцогу и герцогине Кошендблат выйти из дворца, и уходит вслед за ними…

А Ал выбегает из тронного зала, бежит по коридору — он ещё не избавился от привычки суетливо носиться в поисках кого-то. Леонард сидит в цветочной галерее. Сидит, смотрит на какие-то цветы… Он уже одет в какой-то странный, непривычный до сих пор Альфонсу костюм. Вот и всё, думается монарху, совсем скоро он останется в этом проклятом здании один. И не с кем будет поговорить, поболтать о чём угодно… Ал теперь рад был бы увидеть здесь даже Розу…