Hioshidzuka - Вернуться в сказку

Идти нужно было недолго, но замёрзшему ребёнку показалось, что прошла вечность. Конечно же, никто и не думал отнести его на руках, возможно, так было бы гораздо проще. Притом и военному, и самому мальчику. Но офицер не хотел этого делать. Да и разве можно было корить его за это? Он предложил маленькому Артуру посидеть в своей карете — по его словам, там было теплее, — можно ли было осудить его за то, что дорогу к карете ребёнку пришлось проделать на своих двоих?! Мальчику было уже целых пять лет, и никто не обязан тащить его куда-то на руках. К тому же так давно он ходил по улице пешком.

Запрыгнуть в карету было делом нелёгким. Подножка была слишком высокой для Артура, а ноги уже не слушались. В конце концов, военный, увидев безнадёжность попыток мальчика, поднял его на руки и занёс в карету.

— Сиди здесь! — строго сказал мужчина. — Мне всё равно нужно закончить моё задание. Грент! Мальчишка посидит в карете, пока я не вернусь!

И ушёл. Закрыл двери и ушёл. Оставив мальчика одного. Снова. Правда, тут было несколько теплее, нет того пронизывающего ветра, того снега, но согреться всё равно не удавалось, хотя у старухи Рены… О старухе Рене теперь можно было только мечтать. Артур увидел вчера, как её вынесли из дома какие-то люди, потом бросили её в телегу и уехали. Точно так же случилось год назад, когда его бабушка надолго заснула. Соседка тогда выгнала его, Артура, из дома. Больше бабушки он не видел никогда. Неужели теперь он не увидит и старухи Рены? Никогда не увидит… От этого становилось грустно.

Мужчины не было долго. Впрочем, в карете было довольно тепло, и мальчик даже умудрился задремать. Буря за окном всё ещё бушевала, и ребёнок начинал беспокоиться. Всё-таки, что ни говори, карета — не слишком надёжная защита от бури. Как-то раз ребёнок уже видел, как перевернулась телега во время очень сильного ветра. Жена лавочника, Неш, добрая и милая женщина, изредка подкармливающая беспризорников, погибла, а дочь их, Гела, больше не могла ходить. Артуру всегда было жалко Гелу, тихую, как и её мать, а после этого… После этого лавочник обозлился вовсе. И, наверное, его можно было понять. Слишком большое несчастье случилось с его семьёй. Такое могло случиться с каждым.

— Эй ты, оборвыш! Задремал совсем, гляжу! — весело крикнул офицер, заскакивая в карету. — Грент! Отвези меня к части!

Мальчик тихо поинтересовался, что такое часть. На что военный расхохотался. Артур обиженно засопел и через несколько мгновений снова задремал. Он не понимал, что было смешного в его вопросе. Но мужчина почему-то считал, что смешного было много.

— Эй! Как зовут тебя, оборвыш? — спросил человек, теребя ребёнка за плечо. Тот вздрогнул и отполз подальше, в угол сидения.

Подумав, что ничего плохого от того, что он назовёт своё имя, случиться не должно, мальчик посмотрел на военного и тихо буркнул: «Артур меня зовут!» — после чего уткнулся носом в стекло и стал смотреть в окно. Карета проезжала мимо совершенно незнакомых мальчику домов, которые были богаче, чем там, где он жил, люди были одеты куда наряднее, детей-беспризорников, бежавших всегда за экипажами и каретами, надеясь на то, что им бросят хотя бы несколько железных монет, видно не было. Все дети, которые встречались на пути, были нарядно одеты и шли рядом с родителями…

Мужчина, увидев, что ребёнок безотрывно смотрит в окно, сам решил посмотреть, что именно могло так заинтересовать его маленького гостя.

— Тебя удивляет это, так? — спросил он вдруг. — Меня это тоже когда-то удивляло, даже поражало, скорее… — тяжело вздохнул человек. — Недалеко от воинской части находится приходская школа… Ты хочешь там учиться? Думаю, там должен быть и приют…

Ребёнок тихонько кивнул. Конечно же, он хотел учиться в той школе: по рассказам виндера, приходских школ в городе было не так и много, всего десяток или два на весь город, а светских школ — и того меньше, да и поступить в них можно только за деньги…

В этот же день мальчик оказался в той школе. То было деревянное здание, почти развалившееся от времени, с невысокими потолками, маленькими окнами, с деревянными партами, которые когда-то, должно быть, были выкрашены в ярко-жёлтый цвет, а сейчас просто грязно-бежевые… Приют был таким же. Только вместо десятка столов и стульев в каждой комнате было столько же кроватей, скрипевших даже тогда, когда кто-то просто проходил мимо…

А из маленького окна в общей спальне можно было видеть старый дуб, толстый и корявый, сердитый, но, как почему-то показалось ребёнку, добрый. Во всяком случае, мальчику казалось, что дерево должно быть непременно добрее людей. Бабка Рена говорила, что природа всегда добрее человека… И в это хотелось верить. Хотелось, чтобы хоть что-то в этом мире было совсем другим… Правда, Артур не считал себя тем, кому не везло в жизни — вчера удалось стащить яблоко у лавочника там, у себя дома, а сегодня этот странный военный привёл его сюда… А тут было тепло. Правда, если подойти поближе к окну, можно было почувствовать холод и ветер, что были на улице, да и отковырнуть пальцем немного снега или льда — мальчик не знал, как именно назвать это — с замерзшего подоконника… Но тут было тепло… Топилась небольшая металлическая печка, да и бабушка, работавшая здесь кем-то вроде воспитателя, выдала ему одеяло и указала на его кровать…

Зазвонил тяжёлый колокол, и все дети, что находились в этой комнате, стали ложиться спать. Артур не понимал, почему они так торопились, но решил, что ему стоит сделать то же самое. И когда все легли, вошла та самая женщина, что выдала ему вещи — одеяло, школьную форму, а так же ещё какую-то одежду, строго оглядела всех вокруг и вышла, пробормотав что-то себе под нос.

Уже засыпая, мальчик успел про себя подумать, что, в общем-то, сегодняшний день прошёл куда удачнее, чем он мог ожидать. И уж точно куда удачнее, чем он прошёл у забияки Ганса, что отобрал у Артура несколько железных монет неделю назад…

Повествование обрывалось на этом самом месте. Мария посмотрела на Паула, недоумевая, как относится этот рассказ к её сегодняшнему уроку. Тут не было сказано ни слова про магию…

— Человек, о котором ты сейчас прочитала, один из тех, с чьей помощью начала зарождаться магия, — словно прочитав мысли принцессы, сказал чернокнижник. — И да, мысли я читать умею. Конечно, не так, как это умеют делать те маги, которых готовят для шпионажа, но для тебя моих знаний хватает.

Мария от неожиданности вздрогнула и выронила книгу из рук. Когда девушка нагнулась, чтобы поднять несчастное издание, она увидела, что из книги выпал один листочек. Недолго думая, принцесса начала читать то, что было там написано.

Принц Эсмонд… Совсем ещё ребёнок, единственный наследник престола, любимый ребёнок, долгожданный ребёнок, единственный сын после восьми дочерей… Разве мог он быть не избалованным? Чуть ли не с самого рождения ему доставалось всё, о чём он мог только пожелать: игрушки, книги, даже люди… Всё самое лучшее было у маленького принца Эсмонда. Правда, и ждали от него всего самого лучшего. И друзей во дворце не было и не могло быть. Конечно, были старшие сёстры: гордячка Элиза, умница Каролина, скромница Тиана, мечтательница Лея, хохотушка Рена, вредина Аманда, красавица, но дура Шарлотта, проказница Мери… Они все были девчонками… Глупыми и вредными, никогда не оставлявшими маленького принца в покое, никогда не дающими спуска на занятиях или на церемониях… Что может быть хуже восьми старших сестёр?! Было бы куда проще, если бы у Эсмонда было восемь старших братьев! Впрочем, нет. Было бы куда лучше, если бы он сам был старшим. Пусть тогда остаётся даже Аманда! Да и Шарлотта, которую мальчик не любил, пожалуй, ещё больше.