Майкл Суэнвик - Хроники железных драконов [сборник, litres]

— А тебя Крысякис ищет, — злорадно сообщил Вонючка.

Рысак блаженно ухмылялся и молчал.

— Ой, пожалуйста! — Джейн скорчила гримаску. — Скажите ему, что вы меня не видели. Скажите, что меня здесь нет. Я сейчас не в настроении с ним общаться.

— Я думал, вы друзья. Он говорил нам, что вы совсем сблизились. Приятели — в смысле неразлейвода. — Рысак попытался ухватиться за шишку на левом роге Вонючки, и тот врезал ему по руке. Лица у обоих в том месте, где они соприкасались друг с другом, оплыли, словно начали сливаться в одно. — Еще он говорил, что сделал тебя. Ну, в смысле, научил всему, что ты знаешь, имя новое дал. Типа придал законченную форму. — Рысак обхватил Вонючку за шею и сунул руку в его выпирающий нагрудный карман. — Хочешь, покажу реально крутую штуку?

— Уже видела, — вздохнула Джейн. — Засунутая в рот живая лягушка меня почему-то не впечатляет.

— Кстати о Крысякисе… — начал Вонючка.

— Вон он идет, — закончил за него Рысак.

Если они не врали, оглядываться не следовало. Стоит встретиться с ним глазами, и — попалась.

Джейн юркнула за ближайшую группку гостей. Используя их как прикрытие, ей удалось тихонько смыться.

Правда, она тут же нарвалась на Хебога в нелепом парадном одеянии. Несколько таких же расфуфыренных гномов смерили подменыша сердитыми взглядами и без лишних слов спешно отбыли в разных направлениях. Хебог покраснел, и вид у него сделался смущенный.

— Привет, — сказала Джейн. — Чего это они?

Гном проигнорировал вопрос.

— Саломею видела? — спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил: — А, да какая разница! Все равно она больше не захочет со мной разговаривать. После того, что я ей сделал.

— А что ты сделал?

— Неважно. — Хебог сжал кулаки.

— Ладно.

— Я сказал — неважно!

— Ладно, ладно! Я же сказала — ладно, слышал?

— Слышал. Если увидишь ее, скажи, что я ее ищу. — Он повернулся и заковылял прочь.

Джейн озадаченно смотрела ему вслед, когда кто-то тронул ее за локоть. Она резко обернулась. Бледный человек держал в руке огромную кружку с пивом. Изо рта его свисала дымящаяся сигарета.

В своих шортах-бермудах он здесь выглядел пугающе неуместно. Из штанин торчали тощие ноги с выпирающими коленями, и казалось, солнце брезгует прикоснуться к их белой, как рыбье брюхо, поверхности.

— Я отнес твое заявление на стипендию школьному секретарю, — сообщил Бледный человек. — На положительный результат не надейся.

— Что? — тупо переспросила Джейн.

Он взял ее за локоть и неторопливо повел к заднему двору кафе. Одетые в белое официанты сновали из дверей туда-обратно с дымящимися подносами.

— Сколько у тебя по грамматике? — брюзгливо поинтересовался Бледный человек, не вынимая изо рта сигареты. — Тебе действительно необходимо… впрочем, неважно. Сформулируем это так: образ жизни людей и их отношения имеют свою логику, и эта логика заложена в сущности бытия. Влюбленный не просыпается однажды утром с убеждением, что лучше бы ему стать инженером. Музыкант не оставляет свои клавиши без сожаления. Банкир не отказывается от богатства. А если отказывается, то ради того, чтобы бросить все, найти в горах пещеру и сделаться философом, а не просто вести образ жизни среднего обывателя. Понимаешь? Мы все проживаем истории, которые на каком-то глубинном уровне нас удовлетворяют. Если мы несчастливы в своих историях, этого недостаточно, чтобы освободиться от них. Мы должны найти другие истории, естественно вытекающие из тех, в которых мы жили до сих пор.

— То есть вы говорите… что я проживаю историю, в которой не получу финансовой помощи? Так?

Он покачал головой.

— Не ты. Секретарь проживает историю, в которой она не даст тебе стипендию. Различие тонкое, но принципиальное. Оно открывает тебе лазейку.

— Что я должна сделать?

— Ты должна взглянуть на себя ее глазами. Она видит смутьянку, отстающую ученицу, девочку «со способностями», в чем бы они ни заключались, — но ленивую, неусердную, пренебрегающую занятиями, на которую стипендию тратить бесполезно.

— Но я же не такая!

— Какая разница? В ее истории ты такова, и в ее истории подобные тебе меняются крайне редко. Изредка, однако, такое случается. Твои низкие качества проистекают из слабого целеполагания. Соломчик когда-то был точно в таком же положении. Потом ему предложили стучать на одноклассников.

— Что?! Я не буду!

Бледный человек докурил сигарету до фильтра, прикурил новую от окурка и проглотил его.

— Ты должна взвесить альтернативы. С одной стороны, придется пережить множество неприятных моментов. Твои бывшие друзья станут презирать тебя и, может быть, даже побьют. Ты перестанешь себя уважать. С другой стороны, такие, как ты сейчас, стипендий не получают. Ты можешь придерживаться нынешней истории, а можешь получить степень в алхимии. Но получить все сразу нельзя. Подумай об этом.

Он умолк и отвел взгляд. Кто-то из гостей протиснулся между ними, и Джейн невольно отступила на шаг. Не сделав ни единого движения, Бледный человек вдруг исчез. Джейн дернулась было вслед за ним, но спешивший мимо официант оттер ее в сторону. Избежав столкновения с парочкой троллей, она вынырнула прямо перед главным входом в «Таверну». Неподалеку вели увлеченную беседу учитель Хрюк и староста Соломчик. Соломчик поднял глаза и толкнул локтем Хрюка. Оба уставились на подменыша.

Их взгляды пригвоздили ее к земле, но через мгновение зрительную цепь разорвали двое прогуливающихся тилвит-тегов. Пользуясь моментом, Джейн шмыгнула в двери кафе.

Крышу высокого зала поддерживали деревянные стропила. На двух раскладных столах, покрытых белыми бумажными скатертями, выстроились рядами небольшие пластиковые стаканчики и ведерки со льдом с торчащими из них разноцветными горлышками винных бутылок. Официант, ответственный за раздачу напитков, на посту своем отсутствовал, и за подменышем никто не следил. Джейн налила себе стакан красного.

Тут ее взгляд упал на приоткрытую дверь гардеробной. Отставив стакан, она скользнула внутрь. Вешалка пустовала — жара еще не успела выгнать мужчин из пиджаков, — зато на полке поверх вешалки виднелось несколько дамских сумочек. Почти машинально изучив их содержимое, Джейн рассовала по карманам несколько монет, фиолетовые тени и часы «Декартье», затем поспешила в зал, пока не вернулся официант.

С непринужденным видом она взяла стаканчик и поднесла к губам.

— Нет, дорогая. — Материализовавшаяся рядом Гвен твердо взяла ее за руку. Джейн принялась было суетливо оправдываться, но русалка перебила ее, не дав вымолвить ни слова. — Только белое. К рыбе. — Она отставила стакан в сторону и налила новый. Окунув в него кончик мизинца, Гвен сбрызнула каплю на пол, Богине. — Это белое цекубское. Думаю, тебе понравится. Оно немного сладковатое и очень освежает. Попробуй.