Джессика Клусс - Мрачно темнеющий свет

Нет. Но если так, то все сразу становится на места. Как, черт побери, я не заметила этого раньше? Ди повертел книгу и так, и эдак, чтобы найти все сделанные наскоро пометки.

– Если играть в быстром темпе «Зеленые рукава» *, это будет особенно отвратительно Молокорону. Я надеюсь, у тебя есть музыкальные способности, – сказал Микельмас Ди.

Ди уткнулся в книгу, его пальцы забегали по дырочкам – он пробовал. Затем, глубоко вдохнув, Ди поднес инструмент к губам и подул. Сначала раздался легкий визг, вынудивший нас болезненно поморщиться, однако после нескольких попыток наш друг заставил инструмент замолчать. Играя, Ди покачивался на пятках, а когда закончил, его лицо пошло пятнами от напряжения.

– Откуда ты все это знаешь? – спросил Блэквуд, обращаясь к колдуну.

– В самом деле, ваша светлость. Знания семнадцатилетнего мальчика вполне сопоставимы с моими собственными, – сказал Микельмас, выбирая себе сэндвич. – Но уж как-нибудь интерпретировать стенографию Стрэнджвейса я могу. Например, вот эти изогнутые сабли работают лучше всего, когда ими вертят abantis — против часовой стрелки.

Мне стало интересно, почему он употребил этот термин.

– Стрэнджвейс создал своего рода новый язык, чтобы сохранять секреты колдунов, – объяснил Микельмас. – С этим связано множество историй. Когда я был ребенком, печатались биографии Стрэнджвейса. Портреты глубокоуважаемых колдунов даже изображали на сувенирных кружках из пьютера, – вздохнул он. – Я скучаю по тем дням. Теория колдовства была популярной темой для обсуждений в салонах Лондона, под вино и закуски, которые Зеленые рукава» – английская фольклорная песня. едят руками. – Микельмас уселся на стул и положил ноги на скамеечку с золотыми кисточками. – Хватит болтовни. Настала очередь хаггиса [6] Хаггис – шотландское блюдо, бараний рубец, начиненный потрохами со специями. .

Тренировки продолжились, а я подошла к Марии, которая стояла у камина и сосредоточенно рассматривала портрет Агриппы.

– Это и есть мой учитель, – с грустью произнесла я.

Агриппа на этой картине был моложе, чем я его знала, но улыбка и светло-карие глаза были такими же, как всегда. Прости меня, – прозвучали у меня в голове его последние слова.

– И он был человеком, предавшим тебя, – сказала Мария.

– Да, но он спас мне жизнь.

К моему удивлению, Мария презрительно усмехнулась:

– Странно, что ты вспоминаешь о нем с такой теплотой.

Я почувствовала болезненный укол.

– Он сделал то, что счел правильным.

Что бы сказал Агриппа, если бы знал, что мы в его доме при помощи Микельмаса пробуем освоить оружие колдунов? Для начала он бы, наверное, потребовал, чтобы мы убрали все эти штуки из его дома. А потом?

– Люди делают то, что считают правильным, но это не означает, что кому-то от их усилий становится лучше, – голос Марии стал глуше, и опять женские нотки… Она потерла глаза, как будто очнулась от сна, затем отступила к окну и стала смотреть на сад.

Я заметила предсказание Агриппы на гобелене; гобелен все еще висел на стене. Чертова вещь с изображением поднимающейся из леса белой руки, на кончиках пальцев которой горел огонь. На ладони – клеймо Агриппы: два льва, с флангов атакующие щит. И хорошо знакомые мне строки:

Девушка-ребенок колдовского происхождения восстанет из пепла к жизни.

Вы увидите ее мельком, когда в Тумане загорится Тень над ярким городом.

Вы узнаете ее, когда ЯД затонет в темных водах у рифов.

Вы будете подчиняться ей, когда Горе [7] Очевидно, под Горем имеется в виду Сорроу-Фелл: здесь игра слов – Sorrow по-английски «горе», «печаль». падет под натиском армии Кровавого Человека.

Она будет гореть в сердце Черного леса; ее огонь осветит дорогу.

Она – две в одной: девушка и женщина. И одна должна уничтожить другую.

Потому что только тогда трое смогут стать единым целым, и триумф воцарится в Англии.

Какой глупостью это все оказалось.

– Хоуэл. Продемонстрируй это, будь добра, – сказал Микельмас, выведя меня из задумчивости.

Он кинул мне один из кинжалов, затем схватил клубничину и закинул ее себе в рот. Я ударила сплеча, рассекая воздух, и болезненно поморщилась от высокого плачущего звука.

Микельмас тут же забрал у меня кинжал.

– Для начала всегда надо позволить продемонстрировать возможности кому-то некомпетентному, – сказал он мальчикам.

– Это льстит тебе еще больше. – Я еле сдержалась, чтобы не пнуть его в лодыжку.

– Трюк в том, чтобы ударять вверх. – Микельмас продемонстрировал правильный способ нанесения короткого резкого удара. – Ральф Стрэнджвейс утверждал, что нашел этот металл в мире, принадлежащем Древним. Послушайте…

Он раскрыл книгу, медленно прочитал несколько строчек про себя, а затем продолжил вслух:

– Ничто, кроме расплавленной и жидкой почвы из их мира, не влияет на их шкуру и поведение. Я создал кинжалы и заостренные мотыги из их глины и стали и иногда использовал их собственные кости.

Свисток. Я что, подносила к губам кость кого-то из Древних? Мне стало плохо.

– Если вы порезали их однажды, порежьте еще раз. В этом секрет.

Он снова посмотрел на нас и ударил по странице.

– У некоторых из этих тварей необычайно твердая шкура. Даже не шкура – панцирь. Вам придется применить физическую силу, помимо использования клинка. У тебя, моя девочка, может этой силы не хватить, – он посмотрел на меня.

Я хотела отпустить язвительное замечание, но, попрактиковавшись с минутку, поняла, что колдун прав. Однако резкие удары снизу вверх удавались мне лучше, и лезвие при этом не издавало плачущих звуков.

– Хорошо, – похвалил меня Микельмас. – Попробуй повернуть лезвие, нанося удар. Этот маленький зубец на кончике нужно вонзить в тело, – сказал он, указывая на зубец.

– Мог бы и раньше поделиться всей этой информацией с Орденом, – недовольно пробормотал Блэквуд. – Если учесть, что это ты навлек на нас демонов.

Он что, и правда собирается до конца занятия отпускать колкости? Блэквуд сидел в углу, разглядывая нас так, как будто мы все ужасно разочаровали его.

– Опыт мне подсказывает, что люди обычно стараются избегать тех, кто пытается их убить, – вежливо ответил Микельмас и тут же подбежал к Магнусу, который пытался управиться с косой. Так как рука Магнуса все еще была перевязана, движения были неуклюжи.

– Что? Зачем ты вертишь ее в руках? – Микельмас поправил стойку Магнуса. – Широкие дугообразные взмахи, мой мальчик, запомни. И было бы лучше потренироваться с косой снаружи, здесь тесновато.

Но Блэквуд еще не закончил разговор.

– Так или иначе мог бы попробовать, причем много лет назад.