Екатерина Оленева - Зеркала и лица: Солнечный Зайчик [СИ]

— Малфой? — младшая из Блэк и бровью не повела. — Или Снейп?

— И тот, и другой, раз уж ты спрашиваешь.

Нарцисса неопределённо улыбнулась:

— Мне пора идти, — поднялась она с табурета. — Поправляйся.

— Блэк? — позвала Лили.

— Да? — охотно откликнулась Нарцисса.

— Сев, он… он очень злится на меня?

— Не очень. На Сириуса и Поттера он злится сильнее.

Нарцисса вышла, оставив после себя едва уловимый сладкий цветочный аромат.

Лили, повернув голову, поглядела в окно, в котором иогла видеть только синее-синее небо.

За те почти четверть часа, что они общались, слизеринка ни разу не назвала её грязнокровкой. Это что-то значит? Увы! Скорее всего — ничего.

— Как себя чувствуете, мисс Эванс? — спросила миссис Вэл, входя в палату.

— Хорошо. Вы настоящая волшебница. А я-то уже было совсем приготовилась к смерти.

— Вы, признаться, чудом её избежали, — неодобрительно покивала головой фельдшерица. — Нужно быть осторожней, деточка.

— Я это уже поняла, — сокрушенно вздохнула Лили.

— Примите лекарство и спите.

После занятий Лили навестили Мэри, Алиса и Дороти. Девчонки, обступив кровать, радостно чирикали. Лили была им рада. Она смеялась, слушая их комплименты. Охотно поедала сладости, жадно слушала принесённые сплетни.

— Не знаю, что там у вас произошло, но Поттер очень зол на Блэка. Их еле растащили. Они до сих пор в контрах.

— Они — что?.. Подрались?

— Ещё как! — заговорщицки подмигнула Алиса.

— Кто кого побил? — Лили откусила ещё кусочек. — Надеюсь, Джеймс — Сириуса?

Девочки также рассказали и том, что Дамблдор вызывал всех Мародеров на ковер и, кажется, на этот раз рассердился всерьёз. Отправил на отработку к Филчу вручную оттирать чуланы для мётел.

— Гордый Блэк не отравился? — хихикнула Лили.

— Нет, — улыбнулась в ответ Алиса, — снес обиду в ледяном молчании.

Подруги проболтали ещё около часа, и, хотя Лили была им искренне рада, взгляд её все чаще с надеждой обращался к двери.

Она хотела видеть Северуса. Она по нему соскучилась. Почему он не идет? Разве не беспокоится о ней?

Где же ты, Сев? Где?!

Подруги ушли. Стемнело. В узких окнах кружились жирные снежинки, падали крупными хлопьями, налипали на стекло. Лили лениво следила за их полетом. И терпеливо ждала.

Ждала, когда же он придёт. О н обязательно придет. Потому что не может быть иначе.

Она ждала. И он пришел.

В синих сумерках фигурка Северуса казалось скупой, словно карандашный штрих на большом ватмане.

— Сев! — радостно протянула к нему руки Лили. Сердце девочки замирало. То ли от страха, то ли от радости. — Я прождала тебя весь день.

Скрестив руки на груди, он буравил Лили непроницаемым взглядом.

— Даже не поинтересуешься моим самочувствием? — капризно надула губки Лили.

— Я знаю, что с тобой. Рискну предположить, лучше, чем ты сама.

Пододвинув к себе табурет, Северус сел, зацепившись каблуком за перекладину, по привычке переплетая руки на груди:

— Или ты считаешь, что Поттеру твоя жизнь дороже, чем мне?

— Сев, моей вины в том, что меня спас Поттер, а не кто-то другой, нет. В чем ты меня упрекаешь?

— Тебе отлично известно в чем . Ты и твои Мародеры слишком любите приключения.

Лили откинулась на подушки.

— Дело вовсе не в Мародерах, — выдохнула она. — Причина моих поступков всегда одна и та же. Ты!

По хмурому тонкому птичьему лицу проскользнула тень непонимания:

— Я?

— Ты.

— Прости, никак не возьму в толк, каким это образом я смог заставить тебя обернуться Беллой и носиться по нашей гостиной сломя голову?

— Я хотела посмотреть, как ты ведёшь себя с твоим драгоценным Малфоем в то время, когда меня нет поблизости!

Таких больших глаз Лили видеть у друга раньше не приходилось.

— Что, прости?..

Судя по выражению лица, Сев действительно не понимал.

— Я…

— Ты…?

— Я…

— Дальше!

— Он приставал к Блэку! Я сама видела! А твоя привязанность к нему противоестественна!

Повисла долгая пауза.

— Лили! Ты с ума сошла?!

Снова тишина, вязкая, как нуга, протянулась между ними.

— У тебя богатое воображение, это я знал. Но что оно ещё и больное?.. — Северус поморщился. — У меня после твоей реплики неудержимое желание принять душ с щелоком. Как смеешь ты обвинять меня в подобной мерзости? Тебе только двенадцать, а чем, скажи на милость, забиты твои мозги?

— Я всего лишь сказала тебе правду!

— Эмоции зашкаливают? Не помешает разбавить их интеллектом.

Лили чувствовала, как на глазах закипают злые слезы обиды. Почему он всегда старается уязвить её? Это несправедливо.

У неё случился тот неприятный час, когда начинаешь верить всему самому худшему. Вместе с солнечными лучами ушла уверенность в себе, в высшем порядке вещей, в том, что всё идёт, как надо, правильно.

— Сев! Почему ты все время разговариваешь со мной, как учитель с ученицей? — всхлипнула Лили.

— А ты хочешь, чтобы я участвовал в твоих эскападах, как Поттер?

— Да при чём здесь Поттер? Почему, о чём бы я ни заговорила, ты все время сворачиваешь на него?!

— Потому что господин гриффиндорец плохо на тебя влияет.

Лили подавила желание закатить глаза:

— Спасибо, Сев, что выручил меня с Малфоем. Я очень ценю это. И извини, что доставила тебе столько хлопот. Мне, правда, жаль. Впредь постараюсь ничем тебе не докучать. Не знаю, что ещё сказать…

— Ничего говорить не нужно. Слова — ненужный мусор. Спокойной ночи, Лили.

Впервые со дня их знакомства они расстались, так и не помирившись.

Почему всякий раз именно Лили пытается пробиться сквозь ледяную стену непонимания, разъединяющего их? В конце концов, ей ведь это может и надоесть!

Ещё этот едкий свет от полной луны! Прозрачные лучи точно так же, как солнечные, прочивались через окна. Тревожа, будоража воображение, лишая покоя, клубились туманом.

Жутковато было лежать одной в огромной комнате, слышать непонятные шорохи. Слишком пустым было пространство. Слишком чёткими были падающие на стекло тени.

Проснулась Лили оттого, что кто-то тяжелыми шагами передвигался между кроватями. Ей удалось разобрать силуэты директора и миссис Вэл.

— Кладите его сюда, — приказал тихим голосом Дамблдор. — Осторожнее, пожалуйста. Осторожнее.

— Уф! Ну и тяжелый, — отдувалась женщина.

Лили узнала в больном мальчике Люпина. Может быть, это из-за освещения лицо его казалось восковым и неподвижным, как у мертвеца? Ремус тяжело дышал — впалая грудь с усилием вздымалась и опускалась.

Пощупав ему лоб, директор огорченно поцокал языком:

— У него все ещё сильный жар. Нужно жаропонижающее.

— Бедный! — вздохнула женщина. — С каждым разом это как будто становится хуже. Не думала, что это так тяжело проходит.