Анна Шилкова - Мострал: место действия Иреос [СИ]

Гелу подняло этой энергией в воздух, примерно, на локоть над полом, волосы растеклись, будто она в воде, руки тоже поняло в воздух.

— Я — Есть — Магия… — потусторонним голосом раздельно сообщила Гела.

Она резко свела руки перед собой, и последнее, что я смог увидеть из этого своего положения, это было…

Все тело Гелаты начало сиять ослепляющим белым светом, а потом меня резко подняло в воздух.

Поднимался вверх я довольно долго, я видел, как из той башни, где была Гела и этот хмырь, поднялся столп такого же белого света, как он набрал силу и начал ровным кругом рассеиваться по округе.

Когда я поднялся настолько высоко, что вокруг поплыли облака — меня резко потянуло вниз, но не в направлении башни, а куда-то направо.

Уже в полете (читай, падении) я осознал: это не мою кошачью тушку так подбросило, это мое сознание отделилось от тела, и видел я этот поток только поэтому.

Меня «всосало» в мое тельце, я заметил суетящихся вокруг моей персоны девочек и понял, что меня перенесли обратно в Радитор.

Вокруг было темно. Хоть глаз выколи. Я, судя по ощущениям, сидел. На ковре. Темнота казалась живой и чувствующей — стоило мне шевельнуть хвостом, как прямо перед глазами замелькали образы: раз — Гела вытянула руки ладонями друг к другу; два — опускает запрокинутую до этого голову и открывает глаза, из которых бьет все тот же белый свет; три — «главный злодей» в ужасе смотрит на нее; четыре — вспышка. Сознание отключилось.

В следующий раз, сознание включилось в этой же темноте, которая на этот раз показала кадры из всех столиц мира: те самые приземистые воины осыпались пеплом, и откуда-то я точно знал, что осыпались они именно тогда, когда Гелата сделала…

А что, собственно, она сделала?

Как отмеченная Богами, она могла сделать практически что угодно — ей было даровано право на любую наглость по отношению к смертным и гипотетически бессмертным существам.

Раздумья на риторические темы снова прервались моим выпадением из реальности.

И таким образом я отключался и включался еще несколько раз.

Видел, как яростно сражалась Агата, и как после сражения она прикрывала собой от Ректора маленькую девочку, в которой узнал дочь королевского советника.

Мне показали, как девочки работали с больными и ранеными, которых оказалось намного больше, чем я думал. В замке Эмиральс была и самая обычная человеческо-магическая охрана, которую я не заметил, потому что сражение с ней велось, в основном, в прилегающем городе и с другой стороны замка.

Видел: Ректор мечется по кабинету, в уголочке стоит Мит и смотрит отсутствующим взглядом в пол.

Следующим видением были наши волчата, которые сидели в тренировочном зале и что-то бурно обсуждали. Предмет обсуждения темнота тоже услужливо показала: они сидели над одной из разработок Ройса (это я понял из подписи в правом нижем углу). В картинках я узнал чертеж, который применяли дети.

Потом я видел Ритен, которая все так же находилась в подвале, где я их оставил. Она светилась точно так же как Гелата в башне, правда, ее столп света выглядел иначе: сияние заключило девочку в сферу, а когда та набрала максимальную мощь — «щупальца» потянулись ко всем раненым в подвале. Они впечатывались грудь в районе сердца каждого, и на следующем кадре страдальцы выглядели куда лучше.

Последний кадр, который мне показала темнота вокруг меня: Гела, размытая, будто призрак или дух, склоняется над неподвижным телом Центы и едва касается губами его лба. Дальнейшего я не видел, но каким-то образом точно знал, что мертвенная бледность тут же ушла с его лица, и он смог, наконец, открыть глаза.

В следующий раз я пришел в себя уже в реальности.

Где я был, и что это была за темнота — я не представлял, но подумал, что надо бы изучить этот вопрос.

Очнулся я в комнате в Целительской башне.

Неподалеку от моей кровати, свернувшись клубочком, дремал Рисп, а в кресле сопел Мит.

Я решил никого не будить и попытался тихонечко встать — не получилось. Как только я шевельнулся, кровать тут же предательски скрипнула, и оба моих соглядатая тут же встрепенулись.

— О! Очнулся, — констатировал Мит.

Я хотел спросить, сколько ж я провалялся, но в горле пересохло, и вышел лишь сдавленный хрип. Мне тут же дали миску с водой. Примерно половину я в себя просто всосал, не вылакал. В животе тут же почувствовалась пустота.

— Есть хочу, — выдал я вместо «здравствуйте».

Ко мне поставили тарелку с холодным дореном. Я сметелил половину, и мне поплохело.

— Сколько я пролежал? — все-таки перешел к делу я.

Оба парня мялись и не решались ответить. Я заподозрил неладное.

— Почти два месяца, — на грани слышимости сообщил Рисп.

Интересное дело.

То есть Мит все это время меня тут караулил, что ли?

Все Слуги Нити, вроде, уходят сразу по завершении конфликта, в который вмешались.

Или конфликт не завершился, и у нас тут мировая война?

Да нет. Не может быть. Я своими глазами видел, как эти воины, будь они неладны, осыпались в момент смерти создателя.

— И что произошло за эти два месяца? — с подозрением поинтересовался я.

Только Мит набрал в грудь воздуха, чтобы что-то ответить, как в палату вошел мрачный Ректор Коментиль. Во, счастье привалило!

— Ромуль, я рад, что ты очнулся, — я всерьез стал подозревать, что произошло что-то непоправимое.

— Ректор Коментиль, что происходит? — спокойно уточнил я.

А, правда, чего нервничать-то, если я еще ничего не знаю?

Не убедительно, да?

— Ромуль, это не минутный разговор. Я все тебе расскажу и объясню, но чуть позже, когда ты хоть немного придешь в себя.

— Я в себе, если вы не заметили, — я начал злиться.

— Просто подожди до утра, — отрезал Ректор и, круто развернувшись на каблуках, ушел.

Время до утра пролетело отнюдь не незаметно.

То есть остаток дня лекари нашли, чем меня занять: проводили тесты и сканировали; каждые полчаса приходил новый целитель, щупал меня с разных сторон, сканировал ауру, осматривал зубы; некоторые даже порывались поднять мне хвост.

А вот ближе к ночи я осознал, что спать я не хочу, а делать — нечего. Поесть я уже успел давно, Рисп и Мит честно старались развлекать меня разговорами, но на вопросы о событиях последних месяцев не отвечали. Поначалу говорили, что Ректор утром все мне расскажет, потом просто стали игнорировать.

Ближе к ночи к нам присоединилась Тера. Она рассказала только то, что с девочками и остальными детьми все хорошо, и они ждут меня в особняке. Больше ни на какие вопросы по поводу Гелы, Оры и Ламины она не отвечала. На вопросы о Ценоте все тоже единодушно не отвечали, я прям даже умилился. Ближе к рассвету Тера нас покинула.