Мэри Пирсон - Морриган

— Ну что, понравилось нарушать мою волю? — Фергюс дёрнул его за волосы, заставляя посмотреть на себя.

Взгляд у Джафира был всё такой же непокорный.

— Ты предал клан! — ревел Фергюс. — Ты предал меня! Ты мне больше не сын! Точно так же как Лиам больше не был братом! — Он приставил к шее Джафира нож.

— Нет! — выкрикнула я. — Постой! Фергюс оглянулся на меня.

— Харрик был прав. Я действительно обладаю Знанием, причём мой дар силён! Я проведу вас безопасным путём через горы и дальше, но только при одном условии… я сделаю это, как жена Джафира. Не Стефана.

— Заткнись! — тряхнул меня Стефан.

— Видела бы ты себя, девушка, — ухмыльнулся Фергюс. — Ты не в том положении, чтобы диктовать условия. Ты поведёшь нас, потому что я приказал.

Из толпы протиснулась женщина и положила руку Фергюсу на плечо.

— Уступи девушке, Фергюс. Отнимешь у неё надежду, и она, чего доброго, ещё заведёт нас в ловушку.

— Или бросит умирать на полпути через глухомань! — выкрикнула другая женщина.

Клан испуганно зароптал.

— Молчать! — рявкнул Фергюс, помахав ножом. — Если хочет жить, будет делать по-моему.

«Это ты будешь делать по-моему, если хочешь жить, — подмывало меня сказать.

— Я видела вас всех мёртвыми. Вы погибнете всего через четыре дня».

Но я прикусила язык. От Фергюса можно было ждать чего угодно, и он всё ещё размахивал ножом.

Вперёд вышел мужчина. Выше и старше вождя.

— Девушка из племени пригодится в качестве проводницы, но Лаурида права: отберём у пленницы надежду на награду, и, возможно, это обернётся нашей собственной гибелью.

Фергюс прошёл несколько шагов, будто размышляя, и спрятал оружие в ножны. Окинул взглядом обеспокоенные лица сородичей и, вернувшись ко мне, провёл пальцем по волосам у меня на плече.

— Очень хорошо, Морриган из племени Выживших. Заключим сделку. Если в целости и сохранности проведёшь нас в место, которое мне понравится, и порадуешь своей полезностью по пути, то в конце путешествия станешь женой Джафира. Если нет, достанешься Стефану. Согласна или заартачишься?

Я знала: чтобы я ни делала, этот человек всё равно будет недоволен. Он никогда не согласится на моё условие, но выбора не оставалось. Если соглашусь, мы с Джафиром получим время… и сторонники Фергюса, возможно, тоже проживут дольше.

— Согласна.

Он приказал Стефану оставить меня в покое, затем повернулся к тем, кто держал Джафира, и кивком велел отпустить. Тот рухнул на землю и закашлялся. Я подбежала и присела рядом. Дыхание Джафира было неровным, он держался за рёбра. Я положила его голову на колени, вытерла юбкой кровь изо рта.

— Морриган, — было воспротивился он, но я прижала к его губам палец. Джафир знал тоже, что и я: мне его отец ничего не даст.

— Тсс, — прошептала я, перед глазами всё плыло от слёз. Я нагнулась ближе, чтобы никто не подслушал: — Пока, сойдёт и так. Это способ быть вместе. Я люблю тебя, Джафир де Алдрид. И всегда буду любить.

Я обернулась на Фергюса, уже стоявшего плечом к плечу со Стефаном. Глаза их победно сияли. Клан был доволен, и Фергюс всё равно получил бы желаемое, но до поры до времени наше соглашение при всей своей ненадёжности купило нам с Джафиром отсрочку. Будущее скрывал туман, однако в одном сомневаться не приходится: в конце путешествия я стану женой кого-нибудь из Алдридов.

Мне было восемнадцать, когда мы достигли места, где решили остаться. Где с деревьев свисали налитые соком плоды размером с кулак, а на горизонте, насколько хватало глаз, тянулась линия глубокой синевы.

Путешествие длилось долго. Мы повстречали в пути такое, чего не могли даже вообразить. Нас окружал край, ужасный и величественный одновременно. Дикие, заброшенные земли, где в стенаниях ветра слышались крики умерших.

Порой и еда, и сила духа оказывались на исходе. Бывали дни, когда я поддерживала в спутниках жизнь травой, корой и фальшивой надеждой. Лгала, заставляя шагать вперёд. Рассказывала детские сказки, чтобы отвлечь от страхов. Не знаю, сколько богов на свете, но я взывала к любой силе, что могла выслушать. Мне нашептывали ответы — голосом ветра, мерцанием костра, цветными всполохами на изнанке век, словами, что щекотали шею и оседали в сердце. «Не сдавайся, иди дальше». Я старалась действовать спокойно и мягко, доверять и слушать, но этого порой оказывалось недостаточно, чтобы остановить руку нетерпеливого Фергюса. Если расплачиваться приходилось не моему лицу, значит, доставалось Джафиру или тому, кто оказывался поблизости.

Я горевала, вспоминая о доброте, отличавшей моё племя, и порой думала, что больше не выдержу, но Ама была права. Знание действительно обретает крылья в горе, страхе, нужде, а мне всего этого выпало предостаточно. Я вспоминала восьмилетнюю девочку, которой когда-то была, — ту, что корчилась меж валунов, мечтая умереть. За годы, прожитые с родным племенем, хватало и страха, и потерь, но что это такое, я по- настоящему поняла только в этом путешествии.

Отчаяние обретало зубы. Когти. Становилось диким зверем внутри меня, неудержимым, неописуемым — точь-в-точь таким, как когда-то давно говорил Джафир. Самые мрачные мысли вырывались на свободу, разворачивая чёрные крылья.

Под конец путешествия Фергюс сказал то, что я и так знала всю дорогу. Я должна стать женой Стефана. Джафир заплатит за предательство кровью. Для Фергюса отдать мне то, что я выторговала, было равносильно отказу от власти, а лишь она одна имела для него значение, в особенности после того как благодаря мне в его распоряжении оказался новый мир и ранее недоступные, безграничные возможности.

Я не колебалась. Успела всё продумать за много месяцев. Сначала убила Стефана. Он собственнически рванул меня к себя, а я стремительным, отточенным движением вонзила ему в горло нож. Тщетно хватая воздух, Стефан упал замертво у моих ног. Фергюс бросился на меня, но Джафир был наготове и свалил отца стремительным ударом в сердце. О потере этих двоих никто не горевал, а Пиерс провозгласил Джафира новым вождём клана.

— Вот, — сказал Джафир, наконец-то увидев зелёные холмы и лозы, ломящиеся под тяжестью плодов. — Всё это твоё, Морриган. Ты нас сюда привела. — Он набрал пригоршню бескрайнего голубого неба и протянул её мне.

— Наше, Джафир.

Я рухнула на колени и зарыдала, оплакивая горестные дни, недели и месяцы… и погибших, что не дожили до конца пути. Лауриду, Тори, малыша Джулиуса. Я рыдала по всем тем, кого больше не увижу. По Аме и своему племени. Сокрушалась из-за жестокостей, свидетельницей которых стала.

Джафир опустился на колени рядом со мной, и мы вознесли хвалу, моля о том, чтобы это место и впрямь оказалось концом пути, новым началом, которое мы искали.