Николай Басов - Князь Диодор

– Это необязательно, – вставил маг. – Они вполне могут быть тут же, в городе, где-нибудь в потайном месте, но недоступном, тут таких достаточно, поверьте мне.

– Таких и на Миркве достаточно, – сказал Дерпен. – И в любом стольном городе, и вообще – везде.

– Если они тут, тогда… Это хорошо, – сказал Диодор, – это просто замечательно, если они тут. Потому что, помимо прочего, успех нашего следствия будет оцениваться и по тому, найдем мы деньги или нет. Если найдем, нам многое простится, ежели мы какие-либо ошибки по ходу совершим. А то, что мы их совершим… Этого, кажется, не избежать.

Густибус вдруг полез в карман и достал серебряную монетку, повертел в тонких пальцах, взвесил на ладони.

– Два с лишним миллиона ливров, это же… – Для доказательства своего соображения, он дотянулся до стола, за которым сидел Диодор, и положил серебряную чешуйку перед ним сбоку от кубка с недопитым молоком.

Князь тоже повертел серебряный ливр, действительно похожий на гривку Империи.

– Да, – согласился он, – два с лишним миллиона – это не один десяток ящиков. Весьма тяжелых. Для их перевозки не один воз потребуется. Вот если учесть золотую монету… – Он задумался, хорошо бы знать, какова доля в похищенном приходилась на серебро, а какая была в золоте. Нет, это неважно, да и не узнать этого теперь. – Все равно, возами придется это богатство перевозить. Тем более, что королевская казна, это не просто деньги, это слитки, серебряная и золотая посуда, сокровища, подсвечники, дорогое оружие…

Внезапно батюшка встрепенулся.

– А охрана? А возчики, может, грузчики?

– Они, скорее всего, солдатами обошлись, – сказал Дерпен.

– Тут не грузчики, тут гвардейцы нужны и под командованием доверенного офицера, – согласился князь. – Без офицерского пригляда все это казалось бы подозрительно, а они все же сумели и казну вывезти, и ни в ком в законности своих действий подозрений не посеять.

– Вот этого офицера и следует найти, – заметил тогда Густибус.

– Но сначала, – продолжал князь, – следует узнать, как же он захапал столько и почему ему это было позволено до такой степени, что только сейчас, через многие месяцы после того, как он свое воровство осуществил, это стало известно. Да, вот еще что, четвертое в моем плане – почему обратились к нам, в Миркву?

– Как почему? – удивился Густибус. – Дикой магии испугались. С ней, если хочешь знать, шутки плохи. Если есть такой, кто может в кого угодно обращаться, тогда и власти уверенной в державе, почитай, нет.

– При том положении, – раздельно высказался князь, – в котором они оказались, бояться – слишком большая роскошь, нужно действовать. – Он помедлил. – Значит, какое-то расследование проводилось. Но вот почему оно окончилось такой неудачей, что воззвали к имперскому Тайному Приказу?..

И вот тогда Густибус выдал совершенно замечательное соображение, кстати, когда-то мысли Диодора шли, примерно, в таком же направлении:

– А может, они и не хотят, чтобы мы во всем разобрались? Может, они как раз хотят, чтобы мы на этом расследовании провалились? А тогда и с Парса в имперскую казну подати уменьшат, и нас можно будет… как ты, князь, говоришь, обвинить в разглашении государственной тайны, в общем, всех собак понавешать.

Помимо воли, Диодор улыбнулся. А батюшка строго спросил:

– Что навело тебя на такую-то чушь?

– Да то, что мы для выполнения этой миссии не пригодны! Ну, посмотрите, кто же мы такие? Князь – солдат, служака с отдаленной окраины, он и запада не знает, и по-феризски не слитно говорит. Ты, батюшка, слов нет, в богословии, может, и дока, но для понимания света, понимания всего, что нас теперь окружает, практически непригоден. Дикую магию, возможно, почувствуешь, но сумеешь ли с ней справиться?

Батюшка в который раз вздохнул.

– Для того молитвы есть, чтобы научиться понимать. И рассудок, вкупе со здравым смыслом. А чтобы с магом этим воровским справиться – тебе придется постараться. На то тебя и взяли.

Вот чего князь не хотел теперь допустить, чтобы между этими двумя опять пикировка началась, теперь нужно было, чтобы они стали единой, сплоченной командой. Вот только, подумал князь, какая-то у него слишком умная команда получилась, и спорить горазды, и образование им не в помощь оказывается, а в нежеланные сомнения… Или именно из-за образования они и горазды на споры?

– В том, – сказал он, чуть подняв голос, – что мы были для этого дела назначены, свое разумение есть. Нас для такого задания заподозрить трудно, и в то же время, мы можем с ним справиться… Если поймем, как само воровство устроилось.

– Не знаю, – пожал плечами Густибус, – все же следили за нами… Не просто так.

– Об том, как понять воровство, тебе, князь, подумать следует, – сказал Дерпен, нахмурившись. И как-то по интонации его голоса стало ясно, что вспомнил он, что в одном чине с князем.

– Следует, – согласился князь. – Мне обо всем теперь думать следует.

Потому, хотел он добавить, что дело это разрешить необходимо. Все равно необходимо, что бы о нем батюшка, Дерпен и Федр, и остальные, что в Миркве остались, не полагали.

Но не успел добавить-то, потому что дверь скрипнула, и в образовавшуюся щель просунулся Стырь. Он был взъерошен, и глаза у него были круглыми, как пресловутые ливры.

– Господин мой князь, тут… – договорить он не успел.

Дверь распахнулась уже широко и почти без скрипа, Стырь отлетел в сторону, будто унесенный ураганом, и в комнату вошел Атеном, а за ним… По властному, резкому и тяжелому лицу этого человека, еще прежде, чем по его одежде, богатой и чрезмерно украшенной какими-то самоцветами, стало видно, насколько он облечен властью. Привычной и несомненной.

К тому, чтобы начинать все сейчас, даже не договорив со своими подручными, князь Диодор, как ни удивительно, оказался готов. Он поднялся и поклонился вошедшим на свой манер, по-руквацки. Пусть они, парсы эти, тоже привыкают, что скакать козликом, приседать и прищелкивать подошвами, размахивать руками и строить дурацкие мины он не будет. А будет он теперь в их дела вникать и во всем разбираться строго, даже пристрастно, и тоже – на свой, на имперский манер. Раз уж сами не разобрались.

Куртье Атеном нелепым шажком вбок уступил проход в дверях и необычным для него высоким голосом почти закричал:

– Оприс Тамберсил, главный распорядитель канцелярии, верховный маг двора его величества короля Фалемота.

– Ого, – забурчал едва слышно Дерпен, – у них еще маги придворные остались со старых времен.

Князь Диодор вышел вперед, потому что важная персона, именуемая Оприсом Тамберсилом, ждал именно этого, так и не войдя в комнату по-настоящему. Пока он стоял, его пытливые, умные и чуть желтоватые глаза окинули всю комнату, всех сидящих тут четырех людей и впились с непонятным значением в Диодора. А потом он сделал движение головой, которое при большом желании можно было принять за приветствие.