Диана Джонс - Дом за порогом. Время призраков [litres]

Это по-прежнему было неимоверно трудно. Рука Неда была как мертвый груз – белая, веснушчатая, костлявая. И эта рука привыкла писать почерком Неда. Чужой почерк давался ей плохо. Призраку пришлось налегать, напирать, пихать – и все равно не получалось выводить обычные маленькие буквы. У нее буквы получались большие, нескладные, разлапистые. Поэтому – и еще потому, что писать было так трудно, – пришлось быть краткой.

«Я ОДНА ИЗ МЕЛФОРД НЕ ЗНАЮ КТО ЧЕРЕЗ 7 ЛЕТ ПОМОГИ МОНИГАН ПОМОГИ»

Послание закончилось резким росчерком, поскольку Нед, все такой же белый и ошарашенный, видимо, думал, что она напишет еще что-нибудь. Пришлось выкрутиться из его обмякшей руки и пихнуть ее в другую сторону, чтобы показать, что послание окончено. Нед подскочил. На его щеки вернулся слабый румянец. Призрачная сестра увидела, как он торопливо заозирался. Кто-то из мальчиков уже выходил к учительскому столу и сдавал тетрадки Самому. Почти сразу же раздался оглушительный трезвон: началась большая перемена. От этого Нед снова подскочил и принялся действовать, словно гальванизированный. Ловко – так ловко и проворно, что стало ясно, что он проделывал такое сплошь и рядом, – он вырвал страницу из тетради. То есть не вырвал: он разогнул скрепки в середине и вынул двойной листок целиком – страницу в начале тетради и страницу в конце – и одним молниеносным движением сложил его и убрал в карман. Затем он снова загнул скрепки и застрочил на следующей чистой странице так быстро, словно промедление грозило ему смертью.

«1. Чудовищные слоны наступают на нас в Риме, – прочитала призрачная сестра. – 2. Большой храм уходит вверх на много миль».

– Ой! – воскликнула она. – Пальцем в небо! Ну вот, теперь тебе влетит из-за меня .

Зависнув над Недом, она смотрела, как он чудом дописывает пять совершенно безумных фраз одновременно с Говардом, у которого пять фраз получились тщательно выверенные.

Они вместе встали и пошли к столу Самого сдавать тетради.

Тетрадь Говарда Сам взял равнодушно, просто крякнув. Но на Дженкинса он посмотрел пристально – несомненно, заметив, как выступили у того на пепельно-бледном лице ярко-желтые веснушки.

– Вам нехорошо, Дженкинс?

– Нет, сэр.

– Хм, – сказал Сам. – Значит, ваша бледность вызвана вдохновением. Несомненно, ваш перевод отражает обычный для вас полет творческой фантазии. – И собрался было открыть тетрадь.

– Не надо! – вырвалось у призрака.

Говард схватил Дженкинса за локоть и с лукавой, веселой усмешкой наклонился к Самому:

– Ему нужно на воздух, сэр. По-моему, он не переваривает латынь.

– Или школьный завтрак, – отозвался Сам. И ко всеобщему облегчению, положил тетрадь Неда на растущую стопку и протянул руку за следующей тетрадкой, которую протягивал ему кто-то из-за спины Дженкинса.

Говард вытолкал Дженкинса в открытую дверь, в круговорот беготни в коридоре. Призрачная сестра последовала за ними. В трескучей толкотне ей было проще висеть в воздухе над двумя головами – прилизанной и русой.

Она услышала, как Говард говорит:

– Ну правда, Дженк, ты чего? Ты как будто призрака увидел.

Дженкинс коротко хохотнул, словно поперхнулся.

– Видеть – не видел. Пошли, Уилл. Нам надо еще разок прочесать кусты изгороди. Только быстро.

Говард резко остановился. Они с Дженкинсом были словно остров в трескучей толпе.

– Макарона? – спросил он.

– Да, – ответил Дженкинс. – Кажется. И кажется, это срочно. Пошли.

Получилось! И призрачная сестра с огромным облегчением помчалась к сестрам дожидаться мальчиков.

В кухне оказалась Филлис – издерганный суровый ангел. Шарт, Имоджин и Фенелла стояли перед ней рядком, надутые. Сломанный стул кто-то затолкал под стол, с глаз долой, но хлопья по-прежнему валялись повсюду, будто осенние листья, и цепочкой вели в гостиную.

– Имоджин, я не собираюсь обсуждать достоинства и недостатки вашего рациона, – говорила Филлис. – Вы не даете работать миссис Джилл, и это непозволительно. Она жаловалась на вас и вчера, и сегодня утром…

– Я тоже жалуюсь, – заявила Фенелла. – Мама, миссис Джилл каждый день уносит продукты в своей оранжево-зеленой сумке.

– Это я также не собираюсь обсуждать, Фенелла. – Филлис повернулась к Фенелле. Она даже глаза закрыла – так была сердита. Должно быть, именно поэтому она не заметила две гульки из волос у Фенеллы на голове. – Никто из вас четырех не понимает… – Отсутствия Салли она тоже не заметила. – Никто из вас не понимает, похоже, как трудно сейчас найти работницу в кухню. Сердить миссис Джилл для меня непозволительная роскошь. Если она уволится, я окажусь в безвыходном положении.

– Опять скандал, – угрюмо проговорила призрачная сестра.

Тут она сообразила, что ей совершенно не обязательно торчать здесь и все это слушать. Пожалуй, это первое преимущество, которое нашлось в ее нынешнем призрачном состоянии.

Она снова выпорхнула наружу. Хотела вернуться к Говарду с Дженкинсом – к этому времени они должны уже были продираться сквозь кусты по тайной тропе. Может быть, она даже сумеет как-то предупредить их про Филлис. Но вместо этого она натолкнулась на Оливера. Оливер в сером свете тусклого дня искал в огороде вкусные корешки. Он увлеченно рылся – тихо, спокойно, не слишком напрягаясь, – в мягкой унавоженной земле у грядки с ревенем. Яма получилась уже довольно большая. Вокруг массивной туши погруженного в раздумья Оливера валялись поломанные розовые стебли и вянущие листья ревеня. Пес протянул тяжеленную лапищу с тремя когтями, разгреб землю, опрокинул очередной куст ревеня, а потом с легким интересом повернул голову.

В трех шагах от него стоял неприятный мистер Маклагген и грозил ему граблями.

– Кыш! Вон от моего ревеня, зверюга!

Оливер задумчиво оглядел мистера Маклаггена, а потом мирно вернулся к искоренению ревеня.

– Бр-р-рысь отсюда, зверюга!

Мистер Маклагген ткнул в Оливера граблями, угодил ему в бок. Навалился на грабли, упершись в землю обеими ногами в резиновых сапогах, и пихнул. Оливер с усталым видом выставил четвертую лапу в сторону для равновесия и снова покосился на мистера Маклаггена, который все наваливался и пихал. Через некоторое время псу стало неприятно, что ему мешают, и он тихонько зарокотал. Мистер Маклагген тут же убрал грабли и попятился. Оливер вернулся к прерванному копанию.

Мистер Маклагген помахал граблями в воздухе:

– Эй, ты! Может, конечно, твоя лапа приносит удачу, но она тебе не поможет, когда я нажалуюсь мистеру Мелфорду. Вот тогда получишь трепку, и никакая лапа не спасет!

Призрачная сестра полетела дальше. Оливер сумеет за себя постоять, а вот Говард и Дженкинс, может быть, и нет. Она хотела вернуться к ним. Но, вероятно, из-за того, что сказал мистер Маклагген, снова очутилась возле Самого.