Екатерина Боровикова - Вырай [СИ]

Дальше Аня смотреть не смогла. Она медленно, излишне аккуратно положила фотоаппарат на кровать, встала, подошла к окну и прижалась к холодному стеклу лбом.

— Знаешь, я всё слышала. И очень рада, что не видела, — деловито сказала Леся, — я-то думала, мой племянник от налогов укрывается, или в рабство тебя какому-нибудь шейху продать планирует, но это просто праздник какой-то!

Аня дёрнулась, схватила нечисть за плечи и стала трясти:

— Что ты такое говоришь, сволочь! Какой праздник! То, что они делали с этой девушкой — это же… Да как они! Мерзость, твари, это не люди! — Слёзы потекли по щекам, в глазах потемнело. Анюта продолжила орать: — Я с ними столько месяцев, за руку! Я спала с этим монстром, ты понимаешь? Как я не поняла, как не видела?!

— От-пус-ти-и, ду-ра! — просипела нечисть. Аня её словно не слышала и продолжала тормошить. Кикимора с тихим хлопком исчезла, руки девушки схватили воздух. Материализовавшись в кресле, Леся прокашлялась.

— Ты не думай, я не в обиде. Чай, всё понимаю — в такие моменты вам, человекам, обязательно надо на ком-то злость сорвать. Ты лучше успокойся и подумай, что дальше делать.

— А что думать? В полицию надо идти, запись показывать!

— Здесь милиция.

— Полиция, милиция, вооружённые силы — какая разница?! — Анюта схватила фотокамеру и торопливо пошла к двери.

Выйти не успела — в комнату впорхнула свекровь.

— Анечка? Что ты здесь делаешь?

Аня, спохватившись, спрятала фотоаппарат за спину:

— Да я это… Пилка у меня сломалась, хотела вашу одолжить. А вы почему так рано вернулись?

— Понимаешь, деточка, похороны через час только — местное население собирается постепенно, в доме покойника, я там никого не знаю. Решила, что не стоит людей смущать, лучше прямо на кладбище пойду, попозже. А как ты дверь открыла? — Подозрительно посмотрела на невестку Елизавета.

— А она открыта была. Я ещё удивилась, как это вы запереть забыли.

— Да? Странно.

Позади Ани на стене висело зеркало. Свекровь бросила в него взгляд и увидела, что прячет девушка за спиной.

— Анечка, — ласковым голосом сказала Добрынина-старшая. — Ты зачем рылась в наших вещах? — Она медленно попятилась к двери и наощупь защёлкнула замок.

— В каком смысле? — Аня вдруг поняла, что свекровь, не выпускавшая из рук фотокамеру весь отпуск, должна быть в курсе дела. Ей стало страшно.

— Зачем тебе фотоаппарат? У тебя же телефон есть, последней модели, фотографируй, сколько угодно.

— Да я так, запостить хотела кое-что с нашего отдыха.

Елизавета стала наступать на невестку.

— Отдай.

Аня сделала несколько шагов назад и отрицательно помотала головой.

— Отдай, дрянь! — Всё обаяние слетело с женщины в один миг, словно его и не было. Елизавета Фёдоровна подскочила к Анюте, протянула руки и схватила за рукав.

Девушка без труда вывернулась. Всё-таки возрастные категории были разными, Анюта оказалась подвижней. Ловко перескочив через кровать, она обогнула старшую Добрынину, метнулась к двери и стала дёргать ручку. Дверь не открывалась — ключ свекровь оставила при себе.

А Елизавета подскочила к шкафу, содрала пиджак мужа с вешалки и вытащила из его кармана пистолет.

— Стой, тварь! — Торжествующе сказала она.

Анюта замерла.

Те пару минут, что длилось «общение», кикимора преспокойно сидела на шкафу. Аня не обращала на неё внимания — не до того было. А свекровь, судя по всему, Лесю даже не видела.

Нечисть щёлкнула пальцами. Зеркало снялось со стены и, не торопясь, поплыло под самым потолком. Леся хлопнула в ладоши, и зеркало спикировало на голову Елизаветы. Раздался звон, по полу весело разлетелись осколки.

Анюта не растерялась. Пока ошарашенная свекровь, шатаясь, пыталась понять, что произошло, девушка подскочила, отобрала пистолет и толкнула женщину в кресло. Та плюхнулась в него, пытаясь сфокусировать взгляд.

Особо не раздумывая, Аня стукнула старшую Добрынину пистолетом по голове.

Леся откуда-то притащила верёвку. Анюта связала свекровь и стала хлопать её по щекам.

— Может, она умерла?

— Нет. Лупи по морде дальше.

Аня замахнулась, но очередная пощёчина не понадобилась. Женщина застонала и пришла в себя. Попыталась поднять руки к голове, но сделать это помешала верёвка.

— Что? Что случилось? — Елизавета встрепенулась и, забыв о голове, попыталась освободиться. — Аня! Что это? Боже, развяжи меня!

— Ага, спешу и падаю! — Девушка села на кровать и ненавидяще уставилась на свекровь. — Я хочу знать, что за ужас я недавно просмотрела, какое лично вы имеете к этому отношение, и зачем вашей сумасшедшей семейке я.

— Деточка, да это просто кино. Ужастик. Что ты себе навыдумывала? — Елизавета Фёдоровна вертелась в кресле, пытаясь выпутаться из верёвки.

— Ужастик? Замечательный фильм. В главных ролях Григорий и Алексей Добрынины! — Аня покачала головой. — Не надо меня за дуру держать. Рассказывай, старая карга.

Свекровь исподлобья посмотрела на невестку, повозилась ещё немного, а потом вдруг расплакалась. Искренне, навзрыд, и, как показалось Анюте, с облегчением. Девушка молча наблюдала за потоком слёз, не зная, что предпринять.

— Сейчас расколется, — удовлетворённо заявила кикимора. Её по-прежнему видела только Аня.

Отплакавшись, Елизавета Фёдоровна попыталась вытереть слёзы о плечо. Аня встала, вытащила из шкафа какую-то блузку и утёрла женщине лицо.

— Спасибо, Анечка. Всё-таки ты хорошая девочка.

— Я жду.

Помолчав немного, Добрынина сначала неохотно, делая паузы, стала рассказывать. Но скоро слова полились потоком. Скорее всего, она никогда и никому этого не говорила, и сейчас вываливала на слушательницу страшную тайну длиною в тридцать лет.

Гриша и Лиза познакомились в университете. Белорусский парень оказался таким, каким в своих мечтах Лиза рисовала настоящего мужчину — добрым, ласковым, рукастым, умным, заботливым, не пьющим. На последнем курсе девушка отправила родителям в Иркутскую область телеграмму о замужестве.

Поженились по-студенчески, скромно и весело. Первое время жили душа в душу. Иногда Гриша исчезал на целый вечер, но Лиза не переживала, потому что эти часы посвящала себе. Она считала, что для счастливой семейной жизни каждый из супругов должен иметь личное пространство.

После распределения удалось остаться в Москве. Тихий белорусский молодой человек непонятным для жены способом пристроил их обоих в ведомственный госпиталь, а через полгода после получения дипломов молодые въехали в двухкомнатную новенькую квартиру. Лиза была счастлива. Она не интересовалась, почему их однокашники отправились работать за Урал, почему большинство знакомых стоит в очереди на жильё по нескольку десятков лет. Главное, что её муж умел добиваться своего. Девушка чувствовала себя за каменной стеной.