Екатерина Боровикова - Вырай [СИ]

Будто бы не повесили объявление на площади, в котором говорилось, что «в связи с ухудшением ситуации населению разрешается использовать зарегистрированное оружие на территории населённого пункта в целях самозащиты».

И не было Леса на берегу, стабильно покрывавшегося лиловым туманом.

Обсуждали события в Европе, землетрясение в Японии, новый голливудский блокбастер, молодую и подающую надежды звезду российской эстрады, глобальное потепление, но только не то, что на самом деле волновало.

Выпускники поначалу пытались поддерживать разговор, но в итоге им стало безумно скучно.

— Пойдёмте танцевать. В конце концов, выпускной один раз в жизни. — Поднялась со своего места Марина.

— Вы давайте, идите. А я сейчас. — Улыбнулась Ирочка, утратила интерес к сверстникам и продолжила беседовать с учителями: — Вы уверены, что глобальное потепление — вред, лишь потому, что об этом трубят все СМИ. А ведь если посмотреть в мировом масштабе, выходит, что какие-то участки суши станут непригодными для проживания, но при этом могут открыться другие, совершенно новые, поэтому…

Танцевать втроём было скучно, к тому же Артём важничал, всем своим телом выписывая послание окружающим: «Так и быть, я станцую, но вы же понимаете, что это ниже моего достоинства, и я просто поддерживаю компанию».

Когда зазвучал медленный танец, Марина вцепилась в Славку, а Семашко с чувством выполненного долга вернулся за стол.

— Славк. — Зашептала Марина. — Тебе Марушкина странной не кажется?

— Это слабо сказано. Последние полгода от неё меня в дрожь бросает.

— Вот именно. Где это видано, чтобы человек так резко менялся? И я не про учёбу — в этом как раз ничего странного нет, предположим, что до Ирки просто дошло, что это единственный способ выбраться из болота. Я о другом.

— Погодь. Я плохо слышу. — Славка остановился и громко сказал: — Максим Андреевич, прово́дите? Мне надо выйти.

— И я с вами пройдусь, проветрюсь, а то жарковато как-то. — Невинно добавила Марина.

Макс понял, поднялся из-за стола. Олег Александрович тоже было встал, но классный руководитель его остановил:

— Сиди, сиди, отдыхай. Я сам.

— Ну, что вы надумали? — Вздохнул Бондаренко, когда за ним и подопечными закрылась дверь класса.

В коридоре в целях экономии горела лишь часть лампочек, полумрак придавал школе загадочный и таинственный вид.

— Пойдёмте на первый этаж, типа, в туалет. А то подслушают ещё. — Славка потопал к лестнице. Остальные за ним.

— Максим Андреич, что вы скажете об Ире? — Парень взял быка за рога.

— В каком смысле?

— Ну, не кажется она вам странной?

Макс ненадолго задумался, а потом согласно кивнул:

— Да, девушка изменилась. И давно. Осанка, походка, речь. Так резко люди меняются лишь в плохих мелодрамах. И взгляд у неё опытный. Как бы это сформулировать… — Максим Андреевич повертел рукой, пытаясь найти подходящее слово.

— Непонятный у неё взгляд. — Отмахнулся Коваль. — То ли насмешливый, то ли всезнающий. И отводит она его слишком быстро, не успеваешь разобраться.

На первом этаже и вовсе было темно. Марина оперлась спиной о подоконник и заговорщицким тоном сказала:

— Смотрите. Изменилась Марушкина в начале зимы. Так? Так. То, что Ольга Васильевна была ведьмой, мы выяснили точно. Так? Так. Убили её приблизительно в то же время. А теперь вспомните картины в той пещерке.

— Ну, девчонки висели. И мать её.

— А если это всё она? Если ведьма может переселяться из тела в тело? Упыриха больше ста лет жила, что, ведьмы способа не нашли молодость продлить? И не мать там была, на фото с военным, а сама директриса. Только молодая.

— Ну ты, Мариночка, фантазёрка. — Покачал головой Бондаренко. — Хочешь сказать, что Ольга Васильевна переселилась в Иру Марушкину? Но зачем?

— Нет-нет, Максим Андреич, всё сходится! — Поддержал сестру Коваль. — Фоточки всех симпотных девчонок округи на столе лежали. Ведьма новое вместилище выбирала!

Максим поморщился и недоверчиво покачал головой.

— У Инессы Геннадьевны были документы на другое имя, и вещи в чемоданах. Она собиралась начать жизнь с нового листа, там, где её вечная молодость не вызовет подозрения, — умоляюще сказала Сычкова, — а нашей ведьме даже заморачиваться не надо, потому что к новому телу новый паспорт прилагается!

Вячеслав подхватил:

— Марушкины — алкашня. Им на Ирку всегда было плевать. Девка она красивая, чего уж там, хоть и дура. Получила аттестат, уехала, поступила в столице куда-нибудь, если ни разу не приедет домой — никто и не удивится. Я бы к таким родакам тоже не ездил. И мамаша с отчимом её вряд ли разыскивать будут. Так что живи себе спокойно ещё одну жизнь и не парься.

— Всё это за уши притянуто, ребята. Даже не хочу слушать. У нас сейчас в деревне все странные. Одна ты, Марина, чего стоишь. — Улыбнулся учитель.

— Вот именно! Я ведьма. — Расправила плечи девушка. Стало понятно, что она давно смирилась с этим фактом и даже выстраивает вокруг него свою жизнь. — И я вам точно говорю, что Ира вовсе не Ира. Можно ведь проверить.

— Как?

— Очень просто. Я вам сейчас покажу. Славк, подсвети мне в глаза телефоном. Да не так! — Зашипела Сычкова, зажмурившись. — Аккуратно, не надо меня слепить!

Парень исправился и теперь держал телефон не прямо перед глазами подруги, а немного сбоку.

— А вы, Максим Андреевич, подойдите ближе и посмотрите. Ничего странного не замечаете?

Учитель приблизился к девушке. Глаза как глаза — молодые, блестящие, подчёркнутые тёмными кругами от недосыпа.

— Смотрите, смотрите, Максим Андреевич. Внимательно.

— Да всё нормально у тебя с глазами. — Пожал плечами преподаватель.

— Тогда так. Светите сами. Сравните мои и Славкины.

Коваль послушно стал рядом и вытаращил ясные очи. Макс долго не мог сообразить, что хочет донести до него ученица, а потом до него дошло. Он так поразился, что позабыл о маске невозмутимости и корректности.

— Марина! У тебя в глазах моё отражение перевёрнуто вверх ногами!

Девушка удовлетворённо улыбнулась.

— Дай позырю. — Славка серьёзно уставился на сестру. — Ну да, точно. Перевёрнуто. Причём всё остальное, вроде, как и должно быть, а вот я головой вниз.

— Ясно, почему Ира долго в гляделки не играет? Чтобы никто не заметил! Это я у Николаевны в талмудах вычитала.

— Ирка, что ты сидишь, как старуха столетняя, хватит киснуть! Пошли, потанчим! — Слава ворвался в кабинет, искрясь энергией и позитивом.

Учителя и родители захихикали. Глядя на пунцовое мамино лицо, Сычкова поняла, что каким-то образом в классе материализовалось спиртное. Причём Артём и участковый растерянно смотрели на участников застолья, удивляясь, как такое могло получиться.