Максим Бондарчук - Научиться любить [СИ]

Небольшой костер горел в центре шатра.

— Я знал, что ты еще не все мне поведал об этой женщине. — Варгунг повернулся к сыну и, убрав прядь седых волос за острое ухо, посмотрел на него. — Наши братья шепчутся, будто не рабу ты привел в стан, а сваю жену.

Шахгар не шелохнулся. Он знал, что кто-то из его охраны рано или поздно, но проболтается и все вылезет наружу раньше назначенного времени.

— Чего молчишь. Стыдно?

— Нет, — ответил молодой вождь, медленно проходя вперед. — Только благодаря ей я смог одолеть короля и взять замок. Подумай, скольких соплеменников ты бы не досчитался, будь я так прямолинеен, как ты. Она стала той монетой, которой королю пришлось разменяться, чтобы сохранить себе и своим подданным жизнь.

— И ты поверил ему? — грозно спросил Варгунг, окуривая стоявшую перед ним статуэтку орочьего бога войны Баррука.

— На своих условиях…

Но Варгунг не хотел ничего слышать. Ему было тошно слушать оправдания сына, предавшего древние законы орков и объединившегося с человеческой женщиной.

— Никакая цель не может оправдать то, что ты сделал! — закричал он и подошел к сыну, держась за толстую витиеватую трость. Изучающим взглядом посмотрел на сына. Их взгляды встретились и в миг, когда казалось должно было произойти непоправимое и один из них мог вот-вот умереть от мощного удара топора, у входа в шатер показался посыльный.

Молодой орк, тяжело дыша, принес весть о появлении «диких». Те показались у самого лагеря и попросили разрешения подойти ближе. После орк исчез, оставив сына и отца вновь наедине.

— Они пришли, — коротко промолвил Варгунг, возвращаясь к своему алтарю. — Дикие просят помощи и союза, сын.

Дикие… Одно лишь это слово наводило страх даже такого грозного воина как Шахгар. Отколовшись в стародавние времена, племена орков, захотели жить отдельно, и ушли в самые дальние края. В скором времени они превратились в дикарей, забывших традиции орков. Стали походить на монстров. Их сила росла, словно не зная предела, а ненависть была подобна шторму великого океана, сметавшего все на своем пути.

Прошло много лет, как о них ничего не было слышно. И вот они теперь здесь, прямо у старого дома Варгунга. Зачем они здесь? Что за союз желают предложить? Никто не знает. Лишь старый вождь улыбается, не желая отвечать на все вопросы.

Дикие вошли почти сразу, как только посыльный вернулся с ответом. Их группа состояла из двадцати вооруженных воинов, которые больше походили на зверей, сумевших встать на задние лапы. Их оружие было огромное, тела неповоротливые, но мощные.

Взмахнув своим потрепанным за годы флагом, они по одному прошли в самый центр. Остановились у большого тотема, олицетворявшего Баррука и всю его безудержную жажду крови и смерти. Фигура бога, стоявшего над поверженным противников с закинутым за спину длинным мечом, оказалась первой причиной, которая заставила диких орков остановиться и на секунду забыть цель своего визита. Они смутно, но все еще помнили своего старого бога, но годы отшельничества аукнулись им забытьем обо всем, что еще чтили и кому поклонялись старые орки.

Варгунг вышел к ним. Поднял посох и на старом орочьем языке поприветствовал своих отчеркнувшихся братьев.

Навстречу вышел главный из диких.

Поверх кожаной накидки броней висела грудная клетка буйвола, вырванная диким во время охоты, за поясом висел топор, а за спиной длинное копье, сделанное из ноги убитой Архи. Казалось, ее острый наконечник до сих пор был пропитан ядом и кровью тех, кто пал в сражении от этого грозного оружия. Кожа у диких была темная, потому как они проводили большую часть жизни в походах под палящим солнцем Ранкара. Дикие едва напоминали тех, кем всего пару поколений назад были. Едва понимая современный язык, они разговаривали на древнем наречии, которое понимал и на котором мог говорить лишь Варгунг. Остались лишь жесты, понятные каждому, кто сейчас стоял перед ними.

— Марг, — крикнул вышедший вперед дикий орк, вскинув свой топор над собой, как бы показывая всем, что пришел с миром и не будет применять оружие.

Варгунг повторил этот жест, подошел к дикому еще ближе, отчего охрана, сторожившая своего вождя, подалась вперед.

— Много лун прошло с тех пор, как дикие появлялись у наших границ. Видимо, пустыня разгневалась на вас и вынудила так близко подойти к нам.

Черный орк опустил оружие, засунул его за пояс и почтительно поклонился вождю.

— Настали тяжелые времена для нас всех, великий вождь. Еды совсем не осталось, пустыня выжгла все, что еще было пригодно в пищу, русла рек высохли, рыба погибла и даже великий океан ополчился против нас. Мы умираем, владыка. Это… — он повернулся и указал на стоявших позади себя диких орков, среди которых были не только воины, но и женщины и даже дети, — все, что осталось от нашего некогда великого народа. Болезни набросились на нас, как Арха на попавшую в сеть жертву. Мы пришли к тебе за помощью, владыка.

Варгунг гордо поднял голову. Ждал, когда Марг решится молить его приютить остатки племени. В нем до сих пор была жива обида за то, что они в свое время откололись от общего племени и решили жить отдельно. Память старика хранила каждый день того великого исхода, когда единое целое рассыпалось на множество осколков, многие из которых теперь были потеряны безвозвратно.

— Прими нас в свое племя, владыка, — Марг согнул одно колено. Опустившись на него, склонил голову, прося и прося вождя не прогонять его народ и не обрекать на гибель.

Орки стояли, окружив диких плотным кольцом. Они смотрели, не понимая ни единого слова из того, что произносили Варгунг и дикий, к которому испытывали не меньшее отвращение, чем к жене Шахгара.

Варгунг ничего не ответил. Он дал понять, что не имеет права самостоятельно принимать такие важные решения, что должен посоветоваться с некоторыми из своего племени. Ведь от того, что скажут самые уважаемые из орков, будет зависеть жизнь будущих поколений и того, смогут ли они вообще дожить до следующего года.

— У нас нет столько еды, владыка, — говорили одни. — Как мы их прокормим? Пустыня слишком бедная и безжалостная. Она направит свой гнев на нас, если мы примем их.

— Дикие разгневали богов, породили болезни своим отречением от старых законов. Баррук покарал их и наслал голод на их племя.

Они говорили долго. Продолжали даже тогда, когда слова десятков мудрых воинов-орков превратились в неразборчивый шум, из которого было практически невозможно извлечь хоть что-то дельное. Продолжали обступать старого Варгунга, умоляя его прогнать диких, отправить их умирать в пустыню.

— Пусть Ранкар сама решит их судьбу! — сказал кто-то из охраны старого вождя и тут же вышел к стоявшим в окружении диким оркам.