Богатова Властелина - Хранящая огонь [СИ]

— Там, в остроге, ждите моих известий. В случае чего, — он глянул на Мирину, которая вся напряглась от страха, и хоть пыталась ничем не выказывать вида, а губы плотно сжаты были, и пальцы теребили повод. — В случае чего, шли гонцов ко мне. За девчонкой в оба глаза смотри, чтоб не обидел никто.

Векула твёрдо кивнул, не пытаясь больше спорить, знал, что без толку.

Арьян глянул на отрока.

— Митко, возвращаемся, — велел, разворачивая своего жеребца.

Мирина так и смотрела на него во все глаза, и не знал он, что сейчас творилась в её душе. Но такая синь была сейчас в этих глазах, что сжималось горло. Он подъехал к ней — не удержался, заглядывая в глаза — осколки неба, бездонного, необъятного, утонув в них. И не знал, что сказать, впервые, только невыносимо захотелось коснуться, хотя бы раз погладить серебро волос, почувствовать вкус кожи губами, но вынужден вот так оставлять её. Арьян, не допуская больше мыслей подобных, что и без того терзали, вонзил пятки в бока жеребца, пуская его обратно в Явлич, оставляя рядом с княжной свои так и не проявившиеся желания, не сказанные слова, и ощущал только на себе ровный, спокойный взгляд голубых глаз, вскоре затерявшихся в зелени.

Обратный путь минул незаметно, и вроде не так далеко отъехали, а посад уже ожил, наполнился людьми да обозами, что тянулись к торгу, спеша занять места. Арьян проехал мимо главных ворот — не хотел сразу сталкиваться нос к носу с посланцами хана, прежде нужно узнать, где отец и Данимир, да вызнать, что валганов привело в Явлич. Переговорив со стражей, княжич прямиком направился в терем да едва не споткнулся о порог, когда до взволнованного разума донеслись женские стоны. Остановился, прерывая свой путь, вглядываясь в дверной проём, ещё тонущий в утреннем сумраке.

«Вот же наглец, уже и в терем отца её приволок! Данимир уж совсем совесть потерял!»

Арьян мгновенно вскипел от гнева, ошпарила ярость, с лёту вошёл в полутёмное помещение и замер на полушаге. Мужчина со светлыми волосами, оголённый до пояса, нависал над распластавшейся под ним девушкой. Платье сбилось с плеча, оголяя грудь, белую, с розовым соском, подол был задран к поясу, стройные ноги обхватывали мужчину за бёдра, принуждая того продолжить прервавшееся было соитие. Наверное, Арьян не хотел видеть того, что увидел, потому, в облепленном прядями растрёпанных волос лице не сразу опознал лицо Всеславы. Затуманенный взор её застыл на мужчине, что занял весь проём двери, и мгновенно всплеснул в её золотистых глазах страх, искромётный, бурный, пальцы её от неожиданности крепче сжали плечи любовника. Арьян в два шага оказался рядом, рванув ублюдка и одновременно заехав ему в челюсть, узнавая в нём гридня Гостяна. Всеслава же подобралась, вся сжалась, прикрывая грудь и ноги тканью платья, с ужасом в глазах наблюдая, как княжич наносит один за другим глухие яростные удары, не замечая ни брызнувшей из носа крови, что заливала уже губы гридня и щетину подбородка. Ещё пара таких мощных ударов, и тот испустит дух. Всеслава вскочила, бросилась к ногам Арьяна, повисла на локте. Княжич легко смахнул помеху, девушка рухнула на пол, больно ударившись локтем и головой о толстую ножку стола.

— Убью, — прошипел Арьян сквозь зубы, и следующий удар пришёлся в висок.

Гридень, здоровый, как вол, отлетел к стенке, сбивая с полок утварь, что покатилась с грохотом по полу, а что-то и лопнуло. Гостян спустился по стенке, теряя на миг сознание.

— Арьян, не надо! — взмолилась позади Всеслава, и её отчаянный вопль опустился тяжёлым молотом на спину, вызывая новый приступ гнева, и в то же время вынудил окаменеть.

Глубоко и судорожно дыша, Арьян отступил, только теперь понимая, что пол был в крови, а Гостян, закашлявшись, сплёвывал кровь. Княжич брезгливо сморщился, сощурив от застилающего гнева глаза.

— Живи пока, — прохрипел он.

Гридень тряхнул головой, взбивая вихры, очухиваясь, посмотрел исподлобья и как-то дерзко, что княжич вновь сдавил кулаки лишь для того, чтобы выбить наглость с этой рожи, и тут же был скован руками взметнувшейся к нему княжны.

— Не надо, Арьян. Прошу! Не надо, — рыдала она.

Он глянул на Всеславу затуманенным багряной пеленой взором, в её умоляющие, ставшие огромными глаза, застеленные влагой. Обхватил жёстко её тонкую птичью шею пятернёй, сдавил, чувствуя, как пронимает её дрожь. Она молча, не в силах выдавить ни слова, забилась в его хвате, скользя по полу босыми ногами, пытаясь вырваться, драла на запястьях кожу ногтями, и когда закашлялась, Арьян понял, что душит её, ослабил хватку, а потом и вовсе жёстко оттолкнул её от себя:

— Потаскуха, — шикнул он зло сквозь бившую в висок боль. — Собирай своё барахло и пошла вон отсюда!

— Арьян?! — она вцепилась в его руку, горячие слёзы потекли к белым вискам, а глаза сделались ещё более янтарные, бесстыжие до омерзения. Вся она содрогались от испуга, и только потом до Арьяна начало доходить, что защищает она своего любовника, и та скверно и отвратно сделалось от этого, что смотреть на неё больше не мог, вырвал руку.

— Убирайся отсюда! — гаркнул он так, что княжна вздрогнула, отпрянув, остекленели её глаза.

Арьян отступил, разжав тиски собственной ярости — не думал, что это так сложно будет. Хоть и не любил её, а такой подлости не ждал, плетью опустилась она на самое сердце. Он, не видя ничего перед собой, вышел обратно во двор и почти нос к носу столкнулся с Данмиром. Брат за плечи его схватил, встряхивая, а рука у него была крепкая.

— Что с тобой? Что случилась? Кто кричал? — взгляд брата шарил по его лицу и рукам. — Чья это кровь?

Арьян сбросил его руки.

— Потом расскажу, — выдохнул он, казалось, только теперь, обрывисто, а внутри после бешеного всплеска льдом безразличия стало всё покрываться, хоть перед глазами всё ещё стояла раскинувшаяся под другим Всеслава. После, когда первая волна гнева схлынула, отдышавшись, он вспомнил о гостях и что искал брата.

— Что тут у вас? Мечеслав догнал уже в пути.

Пришла очередь выдохнуть Данимира, верно напугал его свирепый вид брата да кровь чужая. Он обернулся на толпившихся у ворот кметей.

— Ивар! — окликнул одного из дружинников Арьян.

Данимир снова глянул на брата в недоумении, а рослый парень, завидев в тени высоко сруба княжичей, в тот же миг подбежал.

— Выведи из терема Гостяна. В поруб этого змея запри, под стражу, — кивнул в сторону хоромин, откуда только что как ополоумевший вылетел.

Дружинник кивнул, не спрашивая ни о чём, видя ещё налитые яростью глаза княжича. Ему оставалось только догадываться, за что пала такая немилость, да зря княжич не станет пустословить, нрав его был известен. Коли наказал, стало быть, за дело. Дружинник скрылся в хоромине, и тут же в двери показался рослый парень, уже теперь в рубахе. Всё лицо его было в крови, Арьян аж содрогнулся, осознавая, что мог и прибить того вполне. Ещё шатающей походкой Гостян спустился вниз. С новой силой ударил гнев грудь, и Арьян, сам не зная, как, сдержал себя, чтобы не довершить начатое. Паскуда ещё посмотрел прямо и губы скривил будто в насмешке какой. Но это княжичу уж показалось, скривился он от боли, и в сам деле хватаясь за ушибленный бок. Теперь ясно стало, откуда у невесты его столько горячего пыла. Арьян сжал зубы, проглатывая ком, выбрасывая вон все мысли из головы.