Ева Фёллер - Золотой мост [litres]

– И как же ты собираешься сорвать его планы?

Мари вздохнула.

– Если бы я только знала! Все так запутано! Только одно несомненно: королева любит герцога больше жизни.

Ага. Герцог. Если такая женщина, как королева, которую считают настоящей красавицей, настолько в кого-то влюбляется, то это, должно быть, просто мечта, а не мужчина.

– Они оба жить друг без друга не могут, – добавила Мари. – Столько самоотверженности, столько страсти! При этом каждая встреча сопряжена с большим риском. Им постоянно приходится опасаться, что их любовь раскроется. Повсюду не дремлют шпионы Ришелье! Ах, это разрывает мне сердце! Я не могу видеть, как страдает моя добрая подруга, и поэтому помогаю, как могу.

Например, предоставляя влюбленным тайное место для свидания. Уже буквально лопаясь от любопытства, я с трудом дожидалась вечера.

С наступлением сумерек мы с Мари зажгли в доме свечи. Мари купила несметное количество свежих роз, но, вместо того чтобы поставить их в вазу, она, оборвав лепестки, разбросала их повсюду, начиная от входной двери, вверх по лестнице, вдоль по коридору и, наконец, еще три охапки на постели в покоях умершего мужа, которую она по такому достойному поводу застелила свежим бельем.

Я считала убранство из лепестков роз некоторым излишеством – вероятно, слишком часто видела это в кино, – но Мари была в таком восторге от своей романтичной и якобы совершенно новой идеи, что протестовать я не стала. Только в одном.

– Но потом нам все нужно подмести, – предложила я, – иначе завтра каждый слуга будет задаваться вопросом, почему повсюду разбросаны лепестки роз.

– Ах, да пусть себе спрашивают. Все так и задумано. У меня есть и другие улики, – она вытащила носовой платок с вышитой на нем монограммой. – Смотри, специально приберегла. Я выложу его на видном месте, как только королева покинет дом. Минетта найдет, убирая комнату, и покажет всем слугам. Свет не видывал такой болтуньи. И таким путем Ришелье очень скоро обо всем узнает.

Я разглядывала платок, и мне казалось, что где-то я его уже видела.

– С. Ф., – прочла я. – Кто это?

– Это платок твоего мушкетера, – равнодушно сказала Мари. – Себастьена Фоскера. Он забыл его на днях на приеме.

Теперь я поняла, почему платок показался мне таким знакомым. Себастьяно промокал им камзол, после того как я облила его красным вином. Должно быть, он отдал платок слуге почистить вместе с камзолом, а тот, наверное, по ошибке оставил его в каком-нибудь чане с бельем.

– Но что это даст? – поинтересовалась я. – Ведь кардинал может подумать, что Себастьен встречался с тобой или со мной.

– Он действительно может так подумать. Но может сделать и другие выводы, – Мари улыбнулась с легким злорадством. – Например, он мог бы решить, что Себастьен встречается с королевой.

– Ты хочешь, чтобы кардинал так о нем подумал? – в замешательстве уточнила я. – Но ведь тогда у него могут возникнуть огромные неприятности!

– Именно это заставит его проявлять чуть большую осторожность, вместо того чтобы совать свой любопытный нос в чужие дела.

Она посмотрела на меня извиняющимся взглядом.

– Я знаю, что ты в нем души не чаешь. Но он был и остается шпионом кардинала, и, предоставляя ему в этой игре новую роль, мы всего лишь бьем Ришелье его же собственным оружием.

Меня совершенно ошеломил столь неожиданный поворот дела. Появилось ощущение, что ситуация начинает выходить из-под контроля.

Мари, деловито напевая себе под нос, поспешила в гостиную, где на серебряном подносе создала композицию из графина с красным вином и двух бокалов, а затем понесла все в освещенные свечами и усыпанные лепестками роз спальные покои своего усопшего супруга. Утратив способность ясно мыслить, я поплелась за ней с вазочкой конфет, которые Мари также припасла для влюбленной пары. На полдороге мы остановились – снизу донесся гулкий стук дверного молоточка. Мари считала удары.

– Семь, – прошептала она. – Это она! Скорее! Беги и впусти ее! И сразу же проводи наверх.

Поставив вазочку с конфетами на пол, я лихорадочно помчалась вниз и с бешено бьющимся сердцем распахнула входную дверь. Кто-то в темном плаще с капюшоном и со скрытым под вуалью лицом проскользнул мимо меня в вестибюль. В ноздри мне пахнуло духами с легким ароматом розы. Быстро закрыв дверь, я повернулась к закутанной гостье.

О господи! Как же там полагается приветствовать королеву?

– Добрый вечер, – брякнула я наугад, но через секунду вспомнила сериал «Тюдоры» и присела в импровизированном, но очень глубоком реверансе, на всякий случай прибавив: – Ваше величество.

Королева откинула капюшон и вуаль, и моему взгляду открылись очаровательное узкое лицо и темные локоны. Я знала, что Анне Австрийской – так звали ее в честь матери – всего двадцать четыре года, и все же она показалась мне еще более юной. И она действительно была потрясающе красива.

– А ты, должно быть, Анна, – сказала она мягким голосом, – моя тезка. Мари о тебе рассказывала.

В уголках ее губ проскользнула улыбка, делавшая ее еще милее. Но в то же время она выглядела какой-то неуверенной и испуганной. Я подозревала, что она расплачивалась за это свидание мучительными угрызениями совести и просто умирала от страха. Я очень хорошо понимала ее чувства. За настоящую любовь ничего отдать не жалко. Сама пошла бы на любой риск, лишь бы быть рядом с Себастьяно. К королеве я испытывала глубокую симпатию, как-то разом приняла ее в свое сердце.

– Да, я Анна. Вам лучше сразу пройти со мной наверх. Не угодно ли вам последовать за мной?

Я с трудом выбралась из реверанса, с треском порвав при этом в одном месте подол. Королева тактично сделала вид, что ничего не заметила. Грациозной походкой она поднялась за мной по лестнице, обеими руками придерживая тяжелый плащ. Сметая по пути лепестки роз, она не обращала никакого внимания на это романтическое убранство. От волнения в лице ее не было ни кровинки. Мне очень хотелось сказать ей что-нибудь успокаивающее, типа: «Все будет хорошо», но, вероятно, это прозвучало бы слишком фамильярно, так что я решила промолчать.

– Сюда, по коридору, ваше высочество.

«Ваше высочество» звучало чуть ли не круче, чем «ваше величество». Я казалась себе прямо-таки настоящей придворной дамой. Предусмотрительной, молчаливой, опытной. Я полетела по коридору – и, конечно, тут же споткнулась о вазочку с конфетами, которую перед этим здесь оставила. Королева опять с мягкой тактичностью пропустила мою неуклюжесть, в то время как я скакала на одной ноге, отколупывая от подошвы раздавленное пралине с миндальной начинкой.

Мари стояла в распахнутых дверях спальных покоев, ожидая нас.

Королева вздохнула с облегчением.