Руслан Агишев - Обрести силу [СИ]

Испытания последних вариантов гранат, принятых на вооружение клана после многократных оговорок под наименованием «ананас», ему пришлось проводить в горах, причем одному. Несколько раз конечно Тимуру пришлось брать с собой двух здоровяков братьев — Крома и Грума в качестве тягловой силы, но потом он отказался от их помощи… Эти два «гоблина», а по другому он просто отказывался их потом называть, после всех этих испытаний такого себе втемяшили в головы, что от их рассказов авторитет Тимура в клане взлетел просто до небес. Конечно, его и раньше, за глаза называли магом, который мог видеть сквозь скалы и землю, повелевать металлом. Однако, россказни этих незадачливых помощников привели к тому, что среди людей и гномов стали активно поговаривать о чуть ли не о его божественно происхождении… «Не простая у него кровь», «не обошлось здесь без подгорных богов», «не может простой гном такое делать»… Пожалуй, это самое вменяемое что Тимуру приходилось слышать от соклановцев.

— Учудили же, гоблины, — вывернувшая на кривую дорожку мысль он снова вернул в ее русло — к своему арсеналу, которые должен был помочь ему и его новому союзнику (по крайней мере, он на это надеялся). — Короче, языком надо меньше трепать. Хотя чего уж теперь об этом…

Другой фургон, ехавший первым в караване, был нагружен другим изделием его мастерской — глиняными кувшинами с негашеной известью, производство которых было уже отработано и не вызывало особых проблем. Единственное, что он и мастер Гримор, неизменный его помощник в такого рода тайных делах, отказались от металлической оболочки. Оказалось, как это ни странно, самый обыкновенный глиняный кувшин, наполненный негашёной известью, так взрывался при попадании в его нутро нескольких капелек воды, что в радиусе почти десяти метров все живое и неживое буквально покрывалось капельками мерзко шипящей и химически активной жижи… Помниться, первое испытание этого доведенного до ума продукта, на нескольких козах (да, да, на животных, а на ком же еще?) не слабо его впечатлило. Накрывшее тогда коз облако шипящих, после взрыва, осколков напоминало сцену из высокобюджетного фильма ужасов… С коз заживо слезала шерсть и кожа, обнажая на теле растворяющееся прямо на глазах мясо… Тогда, он даже и представить не мог, что козы могли так дико блеять.

— Бр-р-р! — все эти мерзкие картинки так живо всплыли перед его взором, что он невольно затряс головой, стараясь прогнать их. — Та еще гадость…

Первый же фургон вез то, что сейчас можно было бы окрестить супер оружием средневековья. Сам же Тимур считал тот набор металлических и деревянных деталей, соединенных вместе, своей своей настоящей гордостью и результатом его увлечения фэнтези во всех его многочисленных проявлениях…

Заглядывать внутрь фургона он категорически запретил все своим спутникам. Охранять же его посадил рядом с возницей тех самых гномов Крома и Грума, которые пусть и не были самыми умными, зато уж точно самыми исполнительными… Если же все-таки кто-нибудь и каким-нибудь чудесным образом смог бы пролезть мимо этих горилообразных гномов с их секирами и драчливым характеров, то внутри повозки его явно ожидало самое настоящее потрясение.

— Да уж… Ну и рожа была бы у такого грабителя, — не сдержавшись, Тимур рассмеялся над этими мыслям. — Я бы посмотрел.

Внутри фургона, тщательно укрытые плотной тканью, крепко стоял на четырех мощных лапах самый настоящий дракон… правда из металла и дерева. Его поверхность состояла из очень тонких металлических листов, издалека зверско напоминающих чешую золотисто-черного цвета. Под чешуей скрывался небольшой пятидесяти литровый баллон с керосино-дягтерной смесью и кожаный кузнечный мех, изготовленный специально для этого лично Гримором. От баллона через всю шею дракона шла полая металлическая трубка, которая заканчивалась в пасти чудовища.

— Я вам дам греческий огонь, черти, — тихо бормотал он, вспоминая и трудности в изготовлении этого монстра и первые испытания. — Такого дракона вызову, что все ахнете…

Вообще, с этим самодельным огнеметом, замаскированным в красивую мистическую и легендарную обертку, было безумно много проблем. Это и получение горючей смеси из найденной в горах нефти, и десятки раз переделанные негерметичные баллоны для нее, и громадная тяжесть и размеры получавшейся конструкции, и отсутствия поджига вплетавшейся из пасти чудовища смеси, и разработка специальной подвески для здоровенных фургонов, и еще много чего, что требовало при использовании этого оружия большой осторожности.

— Точно! Не хватало еще и самому поджариться до аппетитной румяной корочки, — хмыкнул парень. — И ведь никого другого туда не засунешь…, иначе вся, мать его секретность пойдет крахом.

Часть шатра была отгорожена полупрозрачной тканью, за которой возле пылающей жаром открытой жаровни стоял невысокий лежак с мечущимся в бреду телом.

— А-а-а, — тихо простонал накрытый тяжелым покрывалом человек, дернувшись мокрой от пота головой. — Стреляйте… Еще, стреляйте, — снова и снова шептали пересохшие губы. — Они все ближе… Благие… Стреляйте же.

Его голова повернулась на бок и мужчина открыл глаза, в которых плескался ничем не прикрытый страх, едва не переходящий в панику.

— Где я? — тяжело поднималась грудь, воздух с легким свистом пробивался в заложенную носоглотку. — Где я? — страшные мысли о плене, об изуверских пытках, чуть не взрывали его голову. — Эй…, — взгляд лежавшего, словно дикая серна, метался по попадавшим в поле зрения предметам — легкой почти воздушной ткани-перегородки, массивной металлической жаровне с красновато-черными углями.

Тут он увидел лежавший на лежанке, прямо рядом с его рукой, столь знакомый ему меч, а чуть дальше его тщательно починенные доспехи, аккуратно сложенные на небольшом изящном стульчике. Его глаза с облегчение закрылись… Рядом со своим врагом никто не положит его оружие, а значит он у своих.

— Дома…, — с облегчением пробормотав граф Фален, снова проваливается в забытье. — …

Сильный жар от ран, полученных в ходе той безумной по своему отчаянию и бессмысленности атаке на шаморских фуражиров, буквально сжигал его тело, раз за разом туманя его разум. Последние несколько суток его «неровное» состояние напоминало поведение добытчика жемчуга, который то погружался на самое дно моря в поисках драгоценной жемчужины, то быстро всплывал за не менее драгоценных глотком воздуха.