Руслан Агишев - Обрести силу [СИ]

— Я граф Тусконский, — ему все же удалось собраться с силами и четко произнести свой титул. — Его величество Роланд I Ольстерский приходится мне кузеном…, — даже в таком состоянии мужчина почувствовал, как вокруг него стихли все звуки; стоявшие рядом с ним слушали его, затаив дыхание. — И… я… знайте… я убил вашего принца…, — он назвал Урякхая так, как думал. — Я зарубил это ублюдка… Он убивал простых…

Тут же рядом с ним кто-то яростно зашипел, что-то приговаривая.

— У-у-у-у, — шипение сменилось скрипучим и полным предвкушения голосом, с нескрываемым наслаждением перечислявшим пытки. — Грязный пес! Ты будешь умирать днями! От рассвета и до заката твою кожу будут дергать лоскуток за лоскутком, кусочек за кусочком, посыпая все это солью… Великое Небо, как же я ждал этого! — какая-то невысокая плотная фигура подошла к Фалену почти вплотную и нос мужчины уловил тяжелый запах пота. — Ты слышишь, собака?! Лучшие лекари будут следить за каждым твоим вздохом, чтобы ты не сдох раньше срока…

Фален что-то пытался сказать в ответ, чтобы разъярить еще больше, но пересохшее горло вновь подвело его. Силы в очередной раз подвел измученного лихорадкой мужчину и он забылся на некоторое время…

— … Я Верховный судья Великого… и я говорю нет! — очнувшийся ольстерец сразу же оказался в центре ожесточенно спора, начало которого благополучно «проспал». — Он единственный наследник короля… Завтра мы растопчем этого молодого выскочку, посмевшего скалить зубы на Великий Шамор, а потом нашему пленнику присягнет каждый аристократ этого королевства…

Кто-то другой с исступлением не соглашался.

— … Великий не нуждается в этом королевском отребье! Ольстер падет, а султанат пополниться еще одной провинцией, — Фален пытался пошевелиться, но кто-то сзади его крепко держал. — Если же кто-то попытается поднять голову, то мои бессмертные с радостью избавят его от нее…

Дребезжащий старческий голос голос не сдавался.

— Мне говорили, что ты думаешь лишь на длину своего клинка, но я не верил… Сейчас же слыша все это…, — открывшаяся перед глазами пленника картина чуть прояснилась и он увидел двух спорящих шаморцев — старика с длинной узкой бородой в богатом халате и коренастого мужчину чуть моложе с прорезанным морщинами лицом. — Я вижу твою глупость… Ты совсем забыл, что Великий поход не заканчивается этим королевством. Ибо сказано Великим, да хранится имя его в вечности, что бессмертные раздвинут границы Шаморского султаната до бескрайнего моря. Если же ты положишь их всех здесь из-за своей мести, то кто пойдет дальше? Гномы Кровольда? — упомянув владыку гномов седой старик вдруг переключился на него. — А если этот бесноватый гном решит, что ему достанется слишком мало и повернет железную стену на Шамор? Ты думал, кто тогда встанет на пути фаланги гоплитов?

Последнее стало словно ушатом холодной воды, внезапно вылитой на разгоряченного.

— … Он не посмеет, — глухо и с едва проскальзывающими нотками неуверенности проговорил первый. — Кровольд алчен и жесток, но далеко не дурак… Подожди…, — коренастый мужчина вдруг застыл, проглатывая часть фразы. — У нас же есть этот паршивый пес…

Услышав этот Фален отчетливо вздрогнул, что не осталось незамеченным.

— Ха-ха, слышишь…, — источающая зловонный запах фигура снова нависла над пленником. — Эти проклятые черные наконечники для стрел делает Кровольд? Отвечай? — старик, Верховный судья Шамора, кади Рейби, тоже оказался рядом, с жадностью всматриваясь в лицо Фалена. — Это дело рук гномов?

В эти мгновения ольстерца скрутил очередной приступ резкой боли, которая стальными тисками стиснула ему грудь и начала неумолимо разрывать его внутренности. Тело его напряглось словно тугая пружина, сведенные судорогой мышцы стали напоминать камень.

— А-а-а-а-а-а, — Фален издал еле слышимый стон, едва не срываясь на сильный вопль. — А-а-а-а-а!

— Говори, собака! — коренастый, командующий Атакующей ордой, продолжал терзать пленника. — Коротышки делают наконечники? — он схватил стонущего от боли и начал с слой трясти его. — Говори!

Фалена трясло как осиновый лист на ветру, из стороны в сторону. От боли он почти ничего не соображал. Что ему говорили, что спрашивали — все это было где-то там, на границе его сознания.

— Наконечники…, — шептал пленник, реагируя на знакомые слова. — Черные… сталь…, — он и не думал кого-то обманывать, он просто бредил. — Владыка Ко… делает… Много… Очень много… Заключили договор…, — это был поток сознания из уст теряющего сознания человека. — Кузни заработали… Есть договор… Владыка… Хр-хр-хрр…

Вдруг захрипевший мужчина, из горла которого пошли ошметки почти черной кровь, замолчал и упал на кошму. Терзавшая Фалина болезнь вступила в свою окончательную фазу…

— Ты слышал? Слышал? — в шатре же раздался напряженный шепот, от которого леденело в жилах. — Владыка Кровольд заключил договор за нашей спиной и начал поставлять наконечники из гномьего железа, — оба шаморца напряженно буравили друг друга глазами. — Ублюдок… ждет, что мы обескровим друг друга…

В этот же момент только двумя — тремя лигами севернее ольстерцы на воротах радостными криками приветствовали катившиеся по тракту необычные высокие фургоны. Предупрежденные об ожидаемом караване они сразу же начали оттаскивать в сторону несколько высоких сколоченных из бревен рогаток, преграждающих путь в лагерь.

Один из воротной стражи тут же понесся в сторону возвышавшегося королевского шатра, а трое остальных с нескрываемым любопытством глазели на странные повозки. Мягко раскачивающиеся из стороны в сторону дома на огромных (в рост человека) металлических колесах выглядели совершенно непохожими на то, что они видели до сих пор…

— … к такому подступиться даже боязно…, — бормотал первый стражник, не отрывая глаза от блестевших при свете сторожевых костров длинных узких клинков, шипами торчавших на бортах повозок. — Одно слово зверь…

— … это же какая махина-то, — одновременно с первым шептал второй. — Десятка три воинов влезет внутря…

— … подгорный народ с нами…, — улыбался третий.

— … это же топоры, — удивился первый стражник, разглядев выжженный топор на дереве повозки. — А еще в прошлом годы слышал, что их совсем не осталось…

Фургоны тем временем медленно катились вглубь лагеря, прямо за указывавшим дорогу ольстерцом.

— Смотри, как зыркает! — второй стражник кивнул на катившийся мимо них последний фургон, на месте возницы которого сидел что-то внимательно рассматривавший гном. — Как коршун…

А вот Тимуру, как раз и бывшему тем самым гномом, до них не было совсем никакого дела! Его обуревали совершенно другие мысли, далекие и от этих трех стражей с открытыми от удивления ртами, и от большого раскинувшегося на несколько лиг королевского лагеря, и от усталости… «А если король все же урод? — парень продолжал «ломать голову» над тем, что же ему делать дальше. — Ну, больной на голову урод… Мало ли чего кузен его мог рассказать, — лоб гнома прорезала еще одна морщина. — Как он отнесется к такому оружию? Вон впечатлит его огнемет «по самое не могу» и поставит его в самом центре, у всех на виду! Хрен знает, что это за человек…».