Павел Блинников - Мертвый бог Эрв. Дилогия [СИ]

Маша сидела на удобном диване, взгляд лениво убежал в окно. Канарейки щебечут в клетках, с улицы доносится плеск фонтана. Она может выйти в тот дворик и погулять, но днем жарко. В ее распоряжении маленький дворец, пара немых служанок и всё. Ни телевизора, ни компьютера, разумеется, ни телефона — нет. Даже газет нет. Календаря нет, неясно, сколько она томится в роскошной тюрьме. Маша теперь поняла, каково приходилось женщинам в гаремах. Наверное, так они и жили. В роскоши, но полностью оторванные от реальности. Никаких шоков цивилизации, никаких волнений. Сиди, ешь и расти плод. Что Маша и делала.

Единственный мужчина, которого она видела за эти три месяца — это регулярно обследовавший ее доктор. Говорил он только по-немецки, а Маша языка не знала. Звали его Ганс, он приносил кучу всяких приборов, обвешивал девушку, прикреплял к животу, ну, и осматривал всю, так сказать, женскую часть. И каждый раз уходил очень довольный, беременность шла отлично. Она и сама чувствовала, что всё хорошо. Если в прошлый раз были некоторые проблемы, сейчас даже психика стабильна. Что странно, учитывая ее положение и некоторые сны.

Это было так неожиданно, что даже смешно — снова носить ребенка Вадима Туманова. Они столько не виделись, а тут как совпало: клиника, ее вылечили, потом он написал «Вконтакте», приехал, бутылка вина, секс. Утром Вадим ускакал очень рано и с таким ошарашенным видом, было забавно. Ну, а на работу идти только через два часа, вот она и решила вздремнуть еще хотя бы часок. А проснулась тут. Во дворце. От едва знакомого мужского голоса. Открыла глаза — по ящику показывают мужчину, напоминавшего ей кого-то знакомого. Идет запись, не прямой эфир. Дядька очень спокойно рассказал Маше, что следующие девять месяцев она проведет тут, что это похищение, но в ее пользу. Ее ребенок очень важен, поэтому нельзя допустить, чтобы было как в прошлый раз. Никто не собирается разлучать ее с ребенком, но им важно, очень-очень важно положительные роды.

Запись повторяла одно и то же где-то часа три. Маша за это время успела сперва охренеть, потом впасть в истерику, забиться в страхе. А следом услышала какое-то подозрительное шипение и уснула. Проснулась на диване, телевизора нет. Несколько раз его возвращали, когда Маша засыпала. Тот же мужчина объяснил, ее надо постоянно обследовать, если она не даст это сделать добровольно, ее будут усыплять и оглядывать принудительно. Она выбрала первое. На следующий день появился доктор Ганс, громко «яякал» бережно обвешал приборами и ушел. И так три месяца. Еда, постель, еженедельный осмотр, качающие головой на ее просьбы служанки. Скукота.

Она не знала, где находится. Наверное, Сирия. А похитили ее путинские спецслужбы. Вопрос только — зачем? Что такого важного в сыне Вадима Туманова? А это его ребенок — просто других партнеров у нее не было уже месяца два или даже три. Надо же, как хорошо сделал работу тот доктор из ростовской клиники! И, видимо, укатил в Москву лечить богатых бесплодных мамок, потому что его клиника почти сразу закрылась — Маша мимо нее каждый день на работу ходила. Она как раз потому и обратилась, что вывеска привлекла. Огромные два билборда. Вообще, заинтриговал сперва левый — не нём была социальная реклама против самоубийств, но с эдаким черным юморком: изображен веселый повешенный и надпись: «Не надо так». А рядом уже по ее части реклама: «Наша клиника гарантированно сделает вас матерью. Лечение любых женских проблем! Исправление даже физиологических дефектов матки!». И она купилась. И доктора очень хорошо сделали работу. Так, что один единственный половой акт с бывшим мужем, с которым они сотни, наверное, раз пытались забеременеть, окончился победой. Совсем неоднозначной победой.

С одной стороны, Маша понимала, хотели бы с ней что-то плохое сделать, уже сделали бы. С другой стороны, напрашивается самая страшная версия. Им нужен ее ребенок. Вон как стараются, с нее пылинки сдувают, кормят, будто на убой, а, может, на убой и кормят. Родит — ребенка заберут — ее в могилу. Такой план. Жить остается шесть месяцев.

Но, все-таки, она не верила в худший вариант. Что-то тут другое. Она видела, с каким почтением относятся к ней немые служанки. Реально немые, языка у них просто нет. А Ганс? Да такого аккуратного гинеколога она не видела в жизни. И есть еще кое-что. Сны.

Их она начала видеть сразу после секса с Вадимом. Буквально на следующую ночь, проведенную уже в этом дворце-темнице. Снились ей губы. И зубы. И еще мертвец. Сухие губы рептилии, желтые зубы-сабли и повешенный, но абсолютно живой мужчина. Такой живой, что Маша бы хотела быть хоть на десять процентов такой живой, как он. Мужчина страшно матерился и, в основном, спорил с губами. Спорил с зубами.

— Зачем, Эрв, зачем? — говорили губы. Говорили зубы. — Зачем ты затеял это? Неужели не понимаешь, что ты еще мертв только потому, что я позволяю тебе быть мертвым?

— Пошел ты нахуй, пидор! Ты мне вообще ничего не можешь позволить! Ты нервничаешь, потому что мой хуй повис над твоей голой жопой! И булки уже раздвинуты! Ты понимаешь, что проигрываешь, я впервые подобрался к тебе так близко, кусок говна!

— Ты так далеко, что даже не представляешь. Мне ужасно лень разбираться с тобой, только поэтому ты еще мертв.

— Корми баснями соловья, кусок межгалактического говна! Ты умрешь! Я убью тебя! Убью!

— Ты безумен, Эрв. Физически я — вечен. Даже самой мощной армии во Вселенной не удалось убить меня…

— Тебя могли убить, но очконули! И поплатились всем! Но я не дрогну, чешуйчатая скотина! Я приду в твои земли и отберу их у тебя! Я выгоню твоих монстров оттуда! Я уничтожу вас всех! А кого не уничтожу — выебу!

И так они ругались часами. Годами. Миллениумами. Во сне это пролетало, но оставляло отпечаток по просыпанию. Кто они такие были, эти спорящие, Маша не знала, но иногда они упоминали ее. И Вадима. И их ребенка. И вот это ужасало. Одна мысль, что такие страшные персоны хотя бы знают об их существовании, и тело покрывалось потом. Они были ужасны, сильны, непонятны. Один вроде бы человек и какое-то чудище, но кто из них больший монстр — это надо поглядеть. И главный вопрос — почему ей это снится? Что такого особенного в ней? И как бы от этого избавиться? Чтобы всё было по-прежнему. Нормально.

Нега после обеда. Жарко. Она едва оделась — легкая, полупрозрачная накидка мягко окутывает голое тело. Стесняться-то некого, служанки или тюремщицы прячутся где-то во дворце. Ладонь нежно погладила животик — увеличился. Кто же ты, такой важный плод? Из-за тебя Машу похитили, из-за тебя мозг сдвинулся. Могла ли она представить три месяца назад, что будет безразлично сидеть в тюрьме, полуголая, сытая, сонная и нисколько не переживать об этом? Вялость и нега наплыли и обволокли, как шоколад кокосовые стружки в рекламе «Баунти». Надо бы взбодриться. И ее взбодрило.