Марион - Потерявшие сокровище. Книга 2 [СИ]

— Да, господин Тенаар, вы мягко с ней поступили. — Анаман осмотрела зал, — позор ничто, по сравнению с наказанием за посягательство на жизнь Наследного Принца, выбранного Книгой судеб Будашангри. Можно сказать, вы защитили ее и ее род, наказав своим способом. Я бы поступила в десять раз жестче.

— Жду итогов разбирательства по вопросу моей жалобы. — Тенаар встал и сошел со ступеней, которые казалось раскалились от напряжения, что царило в главной зале вотчины Императрицы.

Как только он удалился, Анаман закрыла глаза. Минуту молча сидела, потом открыла глаза и осмотрела замерших женщин, не смеющих даже шепот поднимать.

— Леди Анами умерла здесь и сейчас. Анами более не существует для гарема, покуда сам Тенаар не решит иначе. Леди Бьяри, мне нужен видеоотчет всех ваших бесед с Анами, как ВАШЕЙ ученицы. У вас двадцать минут. Буду ждать в своем кабинете. — Анаман царственно встала и спустилась по ступеням, покидая залу.

Сейчас, все, кто когда-либо был на стороне леди Бьяри, пришибленно обмозговывали все случившееся. И, каждая змея и гиена, прекрасно знала — выносить из этой залы итоги собрания нельзя. Если слух выйдет за стены, источник найдут быстрее молнии, и тогда…

Пока там происходил тотальный разрыв шаблона неприкосновенности и защиты старших жен, Сато шел окрыленный. Он отомстил суке за то, что посмела обидеть Шао! Посмела лапки свои грязные к нему протянуть! Ремана никогда, за все свое существование супругой, ни разу не посмотрела не принца как на принадлежавшее ей мясо. Она знает где ее место, умеет себя вести. А эта? Еще и не жена, а уже лезла!

Влетев в свои покои, Сато пронесся через залу, распахнул дверь и стремительно приблизился к кровати. Шао спал. На спине, улыбаясь во сне. Укрыт по пояс шелковой простынею, волосы разметались по подушке. Выдохнув воздух из легких и тихо вдохнув, переводя дух, скидывая одежду, мышкой юркнул под теплый бок. Укрылся, положил ногу на его бедро, рукой перекинул через грудь и прижался теснее.

МОЙ!

Осознание, что заступился за своего, родного, любимого…тепло в груди и хочется петь. Теплый, желанный.

— Сато, — застонал принц, ощущая, что его тормошат, — я тут болею… — и слова в горле застряли.

Светится, доволен до нельзя, лезет приласкаться, хочет. Сато навис над принцем, заглянул в глаза и Шао потерялся…

— Невозможный. — Выдохнул Шао слезая с супруга, поглаживая его влажный живот от пота, семени. — Совершенно ненормальный!

— Твой. — Мурлыкнул Сато млея от ласки, такой простой и такой родной.

— Мой, а чей же еще! — усмехнулся принц. — Тебя никто более обуздать не сможет.

— И не надо никого.

— Ага. — Шао наклонился и поцеловал слегка покусанные губы — его метки. — Расскажешь, что сделал?

— Всего не буду, гаремные тайны. — Усмехнулся Сато, заставляя супруга лечь так, чтобы самому удобно устроиться рядышком.

— Ну а что можешь? — обнял его притягивая за плечи.

— Я отлучил Анами от гарема, заставил императрицу вернуть знак принадлежности. И, — он поднял голову, — она больше никогда не ляжет с тобой в постель.

— Да? А наследники?

— Искусственно доктор посадит.

— Так нельзя. — Покачал головой Шао. — Запрещено законом.

— В случае с ней никто не посмеет запретить. Я сказал это при всех женах императора, так что первый мною измененный закон «только для одного человека» вступил в силу сегодня. — Сато погладил его живот. — Шао, они приняли мои слова, не проронив ни слова против.

— А если узнают ее родичи?

— Будут молить всех Богов, чтобы я не решил иначе. Она применила запрещенный препарат против тебя, особым образом выбранный Наследник. Поверь, ее семья отречется от такой дочери быстрее, чем будет пытаться заявить, что искусственное оплодотворение запрещено и надо по старинке. Даже не пискнут по этому поводу.

Шао замер на минуту, осмысливая его слова.

— А я и не подумал, что это расценивается как нанесение мне вреда. — Признался он через пару минут. — То-то Файдал такой нервный был, принюхивался рядом со мной, высматривал что-то.

— Умный он у тебя, а ты его пес-пес. — Пробормотал в ответ Тенаар.

— Спишь, да?

— Угу.

— Хорошо, поспи. — Легко поцеловал его в макушку, Шао уставился в темноту спальни.

А ведь даже не подумал, что ее поступок можно расценить как нападение на наследника. Чтобы ни сделал Сато, наказание за такое при помощи обычного метода — поистине страшная вещь.

Утро встретило обитателей дворца разным образом — кому-то ласково и легко, а кто-то в отчаянии и раздумьях. У Тенаара была идиллия. В остальных вотчинах глубокая задумчивость. Анами едва смогла голову от подушки оторвать. А вот леди Бьяри не спала вовсе. Вчера Анаман оторвалась на ней так, как никто и никогда ранее не смел. Она не кричала, не злорадствовала. О, нет! Императрица скупо спрашивала, просматривая записи, которые были сделаны камерами наблюдения охраны. И каждую реплику разбирала по кусочкам, задавала жестокие вопросы «почему не сказали к этому вот это?» или «разве это так трактуется?»

Бьяри ходила по своей спальне, будучи во вчерашнем платье, прикладывала ладони ко лбу и думала-думала-думала. Порицание от Тенаара на виду у всех…признание власти императрицы для всего гарема. Опять же на виду у всех и открытым прямым текстом, дабы самым глупым стало понятно, что именно имеется ввиду. Позор Анами — это ее падение, леди Бьяри падение. Вся ее комбинация, вся такая хорошо продуманная рухнула из-за одной тупой суки!

Тихонько поскуливая, не в силах плакать, ибо уже наревелась до головной боли, женщина, четвертая политическая жена императора, переживала самый большой позор своей жизни. Прямое обязательство, по прямому указу императрицы, да по причине нарушения главного закона — не прыгай выше старшей супруги. В данном моменте еще и выше Тенаара. А это ведь куда как более критично, чем просто супруга. Это катастрофа!

И ведь учила же эту дуру! Ведь говорила быть осторожнее! Заставляла ее зазубрить главные законы!!! Нет же, ума у нее только с ноготь, а дурости вся голова!

И только в одной из вотчин, была атмосфера праздника, хоть и задумчивая госпожа прохаживалась по спальне. Сесилия была тотально удовлетворена. Ее извечную соперницу и стерву Бьяри ткнули носом в говно. В теплое, свежее, липкое. Бьяри измазалась, заигралась в интриги, забыла о своих делах и прямых обязанностях. И ее подставила та, кого она так опрометчиво привечала, покровительство свое обещала.

Сесилия даже притопывала в такт легкого танца. Она была так рада падению соперницы, что откровенно не могла спать, а половину ночи на энтузиазме работала и работала, строчила планы, сметы и разрабатывала стратегию покрытия рынка там, где они были без малого просто гостями. И вот сейчас, сразу после отправки последнего письма-приказа, ходила по кабинету и предавалась смакованию момента падения, момента ее триумфа.