Юлия Кильтина - Голубая кровь [СИ]

До этих слов я не могла бы с уверенностью сказать, что обморок мне не грозит — все-таки слишком много событий на одну мою неокрепшую психику, — но теперь… Не доставлю я ему такого удовольствия!

— И не собиралась, — пробурчала я, возвращаясь в нормальное состояние. — Так все-таки, что ты здесь делаешь?

— О, ну догадаться, естественно, очень трудно… Тебе помогаю, глупая!

— А зачем? — резонный вопрос, который почему-то смутил моего гостя, на высоких скулах которого проступил едва заметный румянец.

— Ну-у… Причин несколько. Во-первых, мне до чертиков надоело каждый год терять по одному, а то и больше, члену своей семьи — потому что каждый вейр в некотором роде мой далекий потомок. Кроме того, от тебя сейчас зависит жизнь дорогого мне… э-э… человека. Ну и… а вообще, хватит уже вопросов! Ты собираешься успеть на церемонию или нет?

Вовремя напомнил. Я оглядела свой костюм, который, как ни странно, выглядел вполне пристойно — еще бы, ведь вся кровь магистра рванула в прямо противоположном от меня направлении, — и согласно кивнула.

— Собираюсь. Но вряд ли успею, — сухо констатировала я становившийся все более ясным факт, на что Шетт только усмехнулся.

— Успеешь. Иди уже.

Мда. Весело. И как он это себе представляет?

Мой скептический взгляд не остался без внимания, и отлепившийся от окна Дух Камня пересек комнату, коснувшись противоположной стены, в которой раньше была моя дверь.

— Догадываешься, кто тебя здесь запер? — дождавшись утвердительного кивка, он продолжил, — а как, тоже догадываешься?

— Магия камня. — Ответ был кристально ясен любому мало-мальски сообразительному человеку. В самом деле, если на месте двери сейчас сплошной булыжник, а каждый первый в этой стране владеет магией камня, глупо было бы предполагать что-то другое!

— Именно. А ведь Кейрет не раз тебе говорил, что все вейры владеют ею. Так почему ты решила, что ты — исключение?

— Но ведь… Я не чистокровный вейр! И я всю жизнь прожила в Алерии, не превратившись в вейр'инка, не зная ничего о Вейране! К тому же магия камня ни разу не проявила себя, хотя я пыталась…

— Плохо пыталась, — сухо заметил Шетт, — а насчет всего остального… Ты не представляешь, скольких трудов мне стоило отрезать тебя от Вейраны. Когда твоя мать перешла Велларийские горы, ты должна была стать вейр'инком уже в ее чреве — и бедную Ниту в этом случае можно было бы только пожалеть. Но мне удалось отречься от тебя, оградить от нашей магии — и только поэтому ты до сих пор жива. Хотя повторить такое когда-нибудь мне бы не хотелось, все-таки это меня чуть не убило — но речь не об этом. Лета, когда ты оказалась в Вейране и узнала о том, кто ты есть, больше ничего не удерживало твой дар. Поверь, ты можешь управлять камнем не хуже любого другого вейра. А то, что Кейрет об этом не знает — так это даже лучше, у тебя останется еще один козырь.

Шетт поманил меня к себе, и я послушно приблизилась. Прохладные пальцы стиснули мою руку и прижали ладонями к камню:

— Помнишь, как ты чувствовала металл? Так вот с камнем все обстоит точно так же. Просто сосредоточься, представь себе место, куда ты хочешь попасть…

Ему легко говорить, а для меня стена по-прежнему оставалась всего лишь холодным, твердым камнем. Как, скажите, можно что-то почувствовать в этой огромной глыбе горной породы? И когда я уже было совсем отчаялась, под моими ладонями что-то дрогнуло. Ощутимо нагревшийся камень шевельнулся снова, грубые выступы стали сглаживаться, ямки выравниваться, а вся стена подернулась сероватой дымкой.

— Молодец, — тихо шепнул Шетт, — а теперь вспомни Кристальный зал, и скала сама проложит тебе дорогу.

В голове сами собой всплыли картины недавнего прошлого: вот мы с королевой идем к мраморному постаменту, на котором возвышается величественный каменный цветок. Вот друзья столпились вокруг Камня Айры, споря о том, что за силовые потоки уходят от него вглубь скалы. Вот Кейрет отводит мою руку от цветка, не давая заглянуть внутрь, дотронуться…

— Достаточно, — низкий голос пробился ко мне сквозь туман воспоминаний, и я тряхнула головой, возвращаясь к реальности. Прямо передо мной открывался овальный, высотой в человеческий рост, слабо освещенный тоннель длиною в несколько десятков шагов. Гладкие стены испускали тусклый зеленоватый свет, живо напомнивший мне о дороге через Велларийские горы. Туннель слепо заканчивался такой же гладкой вертикальной стеной.

Я уже собиралась шагнуть вперед, но голос Теа-Шетта остановил меня:

— Лета, один совет. Когда дойдешь до конца тоннеля, вспомни, что камень может делать все, что ты ему прикажешь. Абсолютно все.

Я кивнула, гадая, что именно он хотел этим сказать, и уже собиралась его переспросить, но высокая, атлетично сложенная фигура уже исчезла, оставив на прощание лишь тихое «Удачи…». Последний раз оглянувшись на почти скрывшееся за горизонтом солнце, я решительно ступила на каменный пол новоявленного тоннеля.

Двумя этажами выше, в комнате принцессы, под ворохом сваленных на кровать одеял слабо шевельнулся спящий эльф. Тонкие пальцы с силой комкали воздушную ткань простыней, роскошные платиновые волосы взмокли от пота, правильные черты лица исказились болезненной гримасой. Эльфы вообще плохо переносят снотворное, но этой ночью у Кайле просто не было другого выбора.

Далеко отсюда, в больничном корпусе, слабо замигала Сфера Жизни, и спустя минуту в палату ворвался взволнованный доктор. Светловолосый паренек сейчас был лишь бледной тенью себя самого — исхудавший, с посеревшей кожей, на которой теперь особенно заметны стали обычно невидимые веснушки, он все это время яростно боролся за свою жизнь. И побеждал. Но повидавшего многое магистра Ортеса беспокоило совсем другое — его пациенту сейчас ничего не угрожало, а значит, что-то случилось с одним из двух его друзей. Покачав головой, он провел руками над успокаивающейся Сферой и отошел к окну. Меора давно уже спала, и магистр прекрасно знал, что ничем не может помочь Рьену и Лете, но смутное беспокойство не отпускало. И самый уважаемый врач Алерии, тяжело опустившись на свободную кровать рядом, тихо зашептал слова давно забытой молитвы.

Кристальный зал был точно таким же, что и всегда. За многие годы я привык к его сияющим стенам, к спокойной умиротворенной тишине — и к тяжелому траурному молчанию в тот единственный день в году, когда двери его открывались для всех вейров. Не единожды я проходил по этой дороге, ведущей к постаменту с Камнем Айры, но никогда еще так четко не осознавал всю тяжесть происходящего. Даже в тот страшный год, когда отец принял метку. Сегодня настал мой черед — у Цветка должен быть Дождь.