Александр Ледащёв - На единорогах не пашут [СИ]

Радмарт не успевал. Он уже понял, кто рожает в лесном логове по пути государя Дороги. Всегда расступавшиеся на его пути ветви и кустарник, казалось, сговорились между собой — они сплетались в любовной неге как раз на пути у разъяренного оборотня, приглашали и его в игру и очень настойчиво — шерсть вожака летела клочьями, оставаясь на шипах осеннего терна.

Они убивали всех, кого могли поймать. Всех до единого. Они убьют и меня, если смогут. Что, тварь, ты не желаешь просить за своего щенка? За себя тебе просить бессмысленно. Тут я понимаю, что она уже попросила — став человеком. Это был шаг отчаяния.

Я не пожалел бы раненого оборотня. Но эта оборотниха мне лично ничего не сделала. Никогда не убивай просто так. Или только за то, что кто-то принадлежит к твоим врагам. И хотя левая рука уже просто вкипела в рукоять меча, я вскочил в седло и проехал дальше, вверх по склону. Не оборачиваясь, чтобы руки не оказались быстрее головы. Браслет Ягой просто-таки дернулся и затих.

В спину медленно рысившего черного коня с темно-фиолетовым всадником, не отрываясь и не мигая, смотрели желтые глаза Радмарта. Он больше не спешил. Он догонит Дорогу у замка Совы. А пока надо помочь оборотнихе.

Что да, то да! Шингхо не соврал и не преувеличил — Сломанная потрясла даже меня. Невообразимо толстое дерево со сломанной вершиной высилось на поляне. Даже сломанное, оно превосходило ростом соседние деревья — мачтовые, вековечные сосны. А сломано оно было, если верить своим глазам, где-то у середины. Как ему так повезло? Толщина его переворачивала все мои старые представления о соснах. Чтобы обхватить его, понадобилось бы много народу. За дюжину взрослых мужчин я, пожалуй, поручусь. Интересно, отчего сломана именно она? Она не одиноко стоит на каком-нибудь взгорье, где могла бы стать жертвой ярости какого-нибудь небывалого урагана — она стоит в лесу, защищенная своими, пусть куда более скромными, но товарками со всех сторон.

— За что ты пострадала, Сломанная? За гордыню? Или раньше ты стояла тут одна, а этот лес вырос уже после — это твои дети? — вслух спросил я. — Да, многое не так, как видится — ты еще жива и продолжаешь расти, увеличиваясь в толщине — значит, можно превозмочь и кажущуюся смертельной рану, ты это хочешь сказать? Или то, что на каждую силу может найтись еще одна — превосходящая? Стоя у твоих ног, Сломанная Сосна, можно учиться непрерывно…

— Да уж, — раздалось с ветки над головой. — Я думал, что тут спятит любой друид, а заклинило целого герцога! Давно ли ты повадился сам с собою трепаться вслух, герцог? Или это еще не все твои сокрытые доблести?

— Шингхо…

— Мы не виделись почти целый день, Дорога. Скажи мне, чему ты успел научиться по пути?

— Что иногда для убийства требуется причина. Сегодня я такую не нашел.

— Чтож, не так плохо, как могло быть. Кстати, тебе это может показаться не вовсе уж безынтересным. Пока ты щадил оборотниху, родившую, кстати, Радмарту нового воина, погиб Фир Дарриг.

— Какой из них?

— А ты разве водился с несколькими, или ты приглашал в Замок Совы всех Дарригов, попадающихся тебе по пути?

Я понял. Погиб мой недавний собеседник, которого я подкупил и подрядил на проводы дурня из-за Кромки. Мне стало больно. Больнее, чем когда я нашел колдуна, прибитого на воротах собственного дома. И, кажется, больнее, чем когда я проезжал по горелым селищам своего майората.

— Как это произошло?

— Оборотни Радмарта, искавшие тебя, за версту учуяли дурака, которого ты решил опекать. Они пустились в погоню. Выполняя свою часть договора, Фир Дарриг встал на их пути.

— Они убили обоих? — чтоб твое имя забыли твои же родичи, ублюдок из-за Кромки! Маленький сид был обречен в схватке с оборотнями — но он и не подумал спасаться. Дело тут не в погребах герцога Дороги. Но он вправе был рассчитывать на некоторые трудности с Ягой, а не на битву с волками Северных Топей…

— Нет. Фир Дарриг, пользуясь правом сида, открыл Кромку и успел выкинуть дурака отсюда. Но собраться для нового пишога он просто не успел. Они разорвали сида в клочья.

— Когда я поймаю первый десяток оборотней, я наделаю из их шкур барабанов! Но отчего сид не ушел вместе с ним?!

— Он выполнял ваш договор, Дорога. Он должен был удостовериться, что дурак в безопасности. Это задержало его. Договор должен быть выполнен, это Закон, а законы не нарушают, герцог.

— Да ну? А Хелла?

— А ты, к примеру, хочешь разделить его судьбу? Я бы не торопился на твоем месте. Если ты вошел в заброшенный дом, и на тебя с порога не кинулись оголодавшие упыри, это еще не значит, что все так и будет хорошо и дальше. К примеру, в погребе. Пойми — ты можешь себе представить одновременный сдвиг всей земной коры? Такой, чтобы городище Вейа оказался на корнях селища Сломанного Ясеня? Нет? Можешь? Отлично. Вот это что-то вроде того, чем является нарушение некоторых законов.

— Ясно. Тогда вот что, — я встал на стременах, я не успел еще спешиться, и громко и четко произнес: «Сид Фир Дарриг погиб, выполняя договор, заключенный со мной, герцогом Вейа. Я, герцог Вейа, говорю во всеуслышание: я признаю наш Договор действительным для членов семьи погибшего сида и почту за честь принять их в Замке Совы — или в любом другом, по их выбору. Я, герцог майората Вейа по прозвищу «Дорога», сказал и сказанное мною верно».

Шингхо помолчал некоторое время, а потом сказал: «Ты правильно сделал, Дорога. Но ты хоть представляешь себе, сколько детей может быть у сида?»

Я не представлял. Мне было попросту все равно. Сид погиб из-за людской глупости. Принесла нелегкая сюда того дурака, за которого просто так заступился другой дурак… Просто так, конечно, ничего не бывает, но Ягая оказалась права — ходок из-за кромки был редкостным счастливцем. Надеюсь, он не угомонится и сделает еще попытку — чтобы Ягая смогла, наконец, остановить его раз и навсегда. А сколько сидов, нежитей, незнатей полегло в этой войне?! Люди никогда не были добрыми соседями Соседям, х-ха, хотя больше всего любят валить все жестокое, злое, неожиданное на них — нежитей, сидов, незнатей. Да им всем вместе не угнаться за человеком, даже если они зададутся такой абсурдной целью!

Шингхо понял, что подначка не удалась, и сердито, словно я задерживался ради забавы, сказал: «Слезай с лошади и иди следом за мной!» — на чем слетел на землю и пошел пешком.

Что я и сделал, будучи уверен, что долго наш путь не продлится. И я оказался прав, так как Шингхо попросту стал ходить вокруг Сломанной, бормоча себе что-то под нос на родном, видимо, языке — так как я ни слова не понял. Внезапно, прямо передо мной оказался сруб — но бревна были не положены друг на друга, а врыты в землю — одно к другому, казалось, нож не войдет между ними — но кто-то все же умудрился натыкать в щели мох. Ни единого окна не было прорезано в стенах сруба — но прямо на нас смотрела, с высоты крыльца, огромная дверь, чуть приоткрытая. Как раз настолько, чтобы прошел взрослый человек или Большая Сова. На бревна же этого циклопического сооружения пошли явно старшие сестры Сломанной Сосны.