Татьяна Дмитренко - Право на жизнь-2. Дела житейские

Тарин скептически хмыкнул.

— Эуге не станут штурмовать замок, где содержится королева. И освобождать её не станут, магическая клятва не позволит.

— Но могут попытаться освободить сына, им ведь, как я понимаю, прощение короля уже не светит? Крысы в безвыходном положении становятся опаснее тигра.

— Можешь забыть об этом, — Тарин покивал с умным видом, — Серый Бык точно не допустит такого исхода.

— Ты хочешь сказать, что шаман способен справиться с темным магом?

— Ещё как способен! Особенно, если припомнить, что его ныне здравствующая прабабка, урожденная Эуге.

Я просто дар речи потеряла! Так этот чертов Бык даже не орк, а на одну восьмую мулат?! Неожиданно, право слово! Но ежели хорошо подумать, то чему удивляться-то? В любой стране аристократия повязана многочисленными родственными связями со всех восьми сторон света.

Это мы, простолюдины, беспамятны и не считаемся родством, если оно простирается дальше кузенов. Нам нет нужды вычислять долю бла—а—родной кровушки в собственных жилах. Может зря? Знали бы родословную от прапрапрадедов, так меньше дебилов рождалось бы. В старинных обычаях как эльфов, так и русских много разумного.

Взять хотя бы обычай в наших дореволюционных крестьянских семьях, запрещающий молодым мужчинам пить хмельное до большой бороды, то есть до двадцати пяти лет. Это много столетий спустя наука дотумкала, что гены повреждаются алкоголем бесповоротно, если начать питие с младых ногтей, недавно наши ученые открыли ген пьяниц! То есть на генетическом уровне существует повреждение иммунитета к спиртному!

Но в Эрин господ аристократов скрещивают, как призовых жеребцов для выведения здоровой и жизнеспособной породы. Вначале узнают о предполагаемой родне всё, что возможно, бывает, годами разнюхивают прошлое предполагаемых родичей. Судят—рядят, после чего засылают свадебных гонцов. А у нас? Встретились—обнюхались, стремительно поженились часто вдогонку готовому ребеночку, а потом не сошлись характерами.

— Меня завтра опять весь день не будет, так что...

— Поняла. Из дома ни ногой.

— Вот и умничка.

Мужики всё обсуждают происшедшее, вычленяя, как им кажется, самое важное. Слушаю краем уха и размышляю, что в кои-то веки мне ничего не надо решать и никаких действий предпринимать не нужно... что вот нашлись же мужики, готовые принять на свои крепкие плечи мои беды. Пусть эти мужики хоть эльфами зовутся, хоть чертями преисподней, они ведут себя, как истинные мужчины. И чтобы таких увидеть больше единицы (это я Славку имею в виду, если кто не понял) надо было покинуть старый мир и утвердиться в новом. Вот что мне настоящим чудом кажется, а вовсе не ихняя магия!

Славка молчит и покуривает свой наргиле, вытянув ноги к огню. Свои кальяны он чистит сам, не доверяя дамам такую сложную операцию. Иногда к процессу курения присоединяется Орон, вот как сейчас. Оба утверждают, что под табачок им хорошо думается.

Мне тоже под него хорошо думается, я смотрю на собеседников и похоже, безрадостные мысли обременяют только меня. А чему радоваться? Живем на военном положении, одна радость — дети упрятаны далеко, да и Славкина почти законная супруга с внучкой тоже в безопасности. И что тут радостного? Пытаюсь понять, что именно меня так раздражает, из-за чего окружающий мир мгновенно окрасился в серые тона. Неужели отсутствие драйва? Или, может быть, тот факт, что госпожа тен Аори играет в этом спектакле не первую скрипку? Вот это вряд ли, мне такой драйв и даром не нужен. Может, это синяя зверюга внутри мадам комплексует? Не знаю, что именно меня так беспокоит, но присутствует сильное раздражение, которое туманит разум настолько, что я самопроизвольно меняю облик!

В этом состоянии воздух снова становится обжигающим и в ноздрях застрял тот самый сладковатый запах, который душным облаком окутывал младшего Альпина на том приснопамятном приеме. Запах не давал возможности отвлечься от собственного раздражения, звон в ушах просто раскалывает голову, в глазах, судя по ощущениям, пересыпается песок. А окружающее тонет в странной тёмно—серой пелене! Я с усилием закрыла глаза, чтобы не видеть...

— Яна, остановись немедленно!

Я резко вскакиваю и теряю равновесие. Ровно в сантиметре от моего носа застывает мой любимый ковер! Да, реакция у этих эльфов завидная, падающую меня перехватывает Орон, ну и рожа у него, краше сами знаете куда кладут.

— Я тут сознание теряю, как благородная дама?

— Думаю, что не только сознание, — это Тарин.

Он стоит рядом и с тревогой оглядывается, Орон тоже застыл, запустив какое-то заклинание. Оба мага поводят носами, как сторожевые псы, что за дурь тут происходит? Вторжение темных властелинов, что ли? Я помотала головой, звон в ушах прекратился и тут же серая пелена качнулась и с хлопком исчезла вместе с отвратительным запахом гниющей плоти. Ну и гадость!

— Что случилось-то?

Оба наших эльфа меня доблестно игнорируют, зато Славка не столько обнимает старую подругу, сколько крепко держит. Чтоб не вырвалась, что ли?

— Яна, просто сядь и молчи.

Да пожалуйста, мне не трудно. Думаю, всё разъяснится и, не исключено, что сию минуту. Наконец, оба мага занимают свои места, Орон нервно наливает вино в стакан, я не отвожу глаз от процесса — он льет мимо стакана.

Славка перехватывает сосуд и милосердно наполняет фарфоровые стаканы, Тарин нервным жестом жестом убирает пролитое. У обоих эльфов подрагивают руки, только не говорите, что от страха. Эти эльфийские отморозки, независимо от степени благородства происхождения, не боятся ровным счетом ничего. По их эльфийской философии смерти нет, так чего бояться?

Тарин залпом осушил стакан, Орон отстал ровно на мгновение. Во дают господа перворожденные!

— Яна, ты вообще способна думать, когда используешь второй облик для вторжения?!

Тарин, мало сказать, разгневан! Его просто корежит от невозможности закатить мне оплеуху со всей эльфячьей дури. Я аристократично поднимаю бровь, не удостаивая его ответом, и наш глав—эльф усилием воли берет себя в руки. Хорошо, что он свою харизму не включил, а то я точно взвилась бы выше потолка, аристократы достали, мать их.

— Куда это я вторглась, не подскажешь?

— Судя по реакции наших собеседников, — тон у Славки так невероятно любезен, что хочется дать в морду, — ты попыталась открыть проход в резиденцию Эуге.

— И в мыслях не было! — открестилась я.

— Да? А так сразу и не скажешь...

Улыбочка у Славки просто людоедская. Да—а, вот так живешь себе рядом с лучшим другом и думаешь, что мужик и мухи не обидит, а оно вон как!

И тут до меня доходит! Затыкаю обеими руками собственный рот в попытке сдержать дикий вопль, но удается плохо!