Ивлин Хоуп - Дочь богини [СИ]

На осторожный стук в дверь никто не ответил, и жрица толкнула дверь, тут же распахнувшуюся с едва слышным скрипом. Ледяная рука тревоги сжала сердце светлой Ады.

Тария вернулась домой примерно в то же время, когда в двери Храма вошёл мастер Абано. Девочка неторопливо прогулялась до кондитерской, расположенной на границе зоны Хатейи и зоны Теймиалы, выбрала и купила самый вкусный торт, обильно украшенный свежими фруктами, и, абсолютно счастливая, отправилась домой. В правой руке она изо всех сил сжимала брошь, боясь нечаянно потерять её. Тария забыла о том, что мастер сказал, что эта птица выбрала именно её, и воображала, как маме понравится эта брошка, как она пойдёт на поправку, любуясь на птичку. Войти в дом девочка постаралась как можно тише. Она не стала запирать дверь, так как засов двигался с неимоверным грохотом и сразу же сообщил бы о том, что девочка дома. К тому же, мама могла спать. Тария бесшумно проскользнула на кухню, аккуратно отрезала самый красивый кусочек торта, пристроила рядом брошку и пошла в комнату матери.

В последнее время казалось, что Легойя идёт на поправку. Она со смехом рассказывала дочери и гостям, что иногда ноги дёргаются сами по себе, что ей пару раз удалось даже пошевелить мизинцем… Тария была уверена, что мама скоро выздоровеет и всё будет хорошо. Поэтому, зайдя в комнату, она не сразу поняла, что происходит. Легойя странно и очень тоскливо смотрела на дочь, её грудь слишком резко и обречённо вздымалась, но женщина не могла сказать ни слова. Только в карих глазах ещё светилась жизнь, но и её хватило ненадолго. Тария навсегда запомнила последний взгляд матери и одинокую слезу, сбегающую по её щеке. А потом всё закончилось. Глаза плавно закрылись, грудь перестала подниматься и опускаться и девочка как-то сразу и остро осознала, что случилось.

Именно в этот момент в комнату тихо вошла Ада. Она, старейшая из жриц, ещё с порога почувствовала, что в доме кто-то умирает. Но, зная об утренних событиях, решила, что так происходит обретение Тарией божественных сил. Ада стала невольным свидетелем последнего безмолвного прощания матери и дочери и проявления жизни в вестнике богини. Потрясённая девочка, выглядевшая сейчас немногим живее матери, выронила из рук тарелку с тортом, просто забыв о ней. В этот момент птица взлетела и крепко вцепилась в кофточку девочки на плече. Впрочем, земное воплощение богини странное поведение брошки не заметила. Она загнанным зверьком метнулась в боковую дверь, откуда сразу же донеслись безудержные рыдания. Ада решила пока не беспокоить девочку. Она подошла к лежащей Легойе и ласково провела рукой по её лицу. Жрица видела множество смертей — на поле боя и в собственной постели, в окружении любящих родственников и будучи единственным живым человеком, находившимся рядом с умирающим. Видела, и никак не могла привыкнуть. Наверное, подобное мягкосердечие не очень подходило старейшей жрице Воительницы, но богиня, кажется, не возражала. Ада накрыла остывающее тело своим покрывалом и села рядом, ожидая, пока Тария придёт в себя.

Говорят, что скорбеть по ушедшим слишком долго и слишком отчаянно нельзя. Они не исчезают, а ненадолго отправляются в Аллий, где их судьбу определяют беспристрастные судьи, от чьего взгляда не укроется ни одна мысль, ни один поступок. Те, кто жил по чести и не творил осознанного зла, уходят в иные миры, где их Ро — та нематериальная часть, что делает материю живой, обретает новое тело и живёт дальше, изучая новые уроки. Те, кто не знал ни чести, ни благородства, и в жизни руководствовался лишь низменными побуждениями, возвращаются в свой мир, обязанные исправить причинённое ими зло. А те, чью жизнь невозможно измерить общей мерой, становятся бестелесными духами, хранящими вверенные им области материального и ждущими возможности совершить поступок, который окончательно решит их судьбу. Хуже всего приходится тем, чьи родственники слишком сильно горюют по ушедшим. Слёзы и боль живых удерживают Ро в материальном мире, не давая ей отправиться на суд Вечных.

Ада опасалась, что объяснить это всё девочке, только что потерявшей единственного близкого человека, будет невозможно. Но поведение Тарии было безупречным. Проплакав в своей комнате около часа, девочка вышла спокойной и сосредоточенной, словно и не было совсем недавно тяжёлого, безмолвного прощания. Она даже не очень удивилась, увидев в комнате Аду. Только спросила:

— Скажите, светлая, куда меня теперь отправят?

Ада решила, что инициация началась. Тем более, вестник богини надёжно устроился на плече девочки и даже немного уменьшился, чтобы не очень бросаться в глаза.

— Тария, я пришла к тебе, чтобы рассказать что-то очень важное. Но сейчас для этого нет времени. Да и обстоятельства неподходящие. Скажу только, что теперь ты будешь жить в храме Хатейи, но не как послушница. Ты же не против?

— Мне всё равно больше некуда идти. Я теперь одна, госпожа Ада, и рассчитывать мне не на кого. — Тария безразлично пожала плечами. — Вы расскажете мне, как организовать похороны? Я не знаю.

Глядя на девочку, жрица начала понимать, почему Хатейя выбрала именно её. Внезапное несчастье обычно или ломает или закаливает подобно тому, как кузнец закаливает клинок. Тария не сломалась. Понять бы ещё теперь, было ли совпадение случайным? Впрочем, нет. Ада отказывалась даже на минуту допустить возможность того, что Ала Хатейя целенаправленно протянула нить судьбы Легойи и её дочери именно так. Скорее, богиня предвидела ближайшее будущее и поняла, что Тария — та, кто сможет выдержать все испытания, что выпадут на долю воплощения Воительницы.

— Я сделаю всё необходимое. Но тебе лучше не оставаться здесь. Иди в храм Хатейи и скажи, что я просила срочно послать к служителям Лара. Скажи ещё, что я просила найти тебе комнату и что теперь ты живёшь в Храме.

— А если они спросят, почему?

— Они думают, что знают. Впрочем, лучше скажи им правду. Если сможешь.

— Я поняла, госпожа Ада.

Девочка коротко поклонилась и вышла.

Ада перенесла тело Легойи в соседнюю комнату, оказавшуюся детской, села на низенькую скамейку в бывшей комнате Легойи и сосредоточилась. Мало кто знал о том, что она может обмениваться мыслями с главным жрецом Лара, но жрица и не использовала своё знание зря.

— Ред, ты слышишь меня? — При мысленном общении следовало сосредоточиться, детально представив образ вызываемого, и очень чётко сформулировать мысль, направив её к образу. Обмениваться мыслями могли только люди, обладающие определённым духовным сродством и высокодисциплинированными разумами. Именно такой парой являлись Ред и Ада. Рождённые на старом материке и помнящие ещё времена расцвета империи роев, они точно знали, что боги существуют, будучи прокляты ими на очень долгую жизнь. Почти сто лет прошло с тех пор, как началась вынужденная колонизация Ретала, а в чёрных волосах Ады так и не появилось ни одной седой пряди, а кожа всё также нежна, как в тот день, когда жрица говорила с Алой Хатейей. Ред тоже совершенно не изменился. Только улыбка, изредка появляющаяся на его лице, никогда не касалась глаз.