Рошани Чокши - Золотые волки [litres]

Шагнув в салон, Лайла быстро прошла по коридору мимо высоких зеркал. Не замедляя шага, она прислушивалась к тихим перешептываниям за своей спиной.

– Вы слышали, что у нее новый любовник?

Все ее «любовники» были либо выдумкой, либо на самом деле ее друзьями, которые совсем не интересовались женщинами. С тех пор, как Лайла прибыла во Францию, она установила для себя особое правило, которое нарушила лишь однажды. С Северином.

Лишь раз она пошла на поводу у своих желаний. Ведь один раз – это такой пустяк. Она держалась за эту мысль, притягивая Северина к себе. Ей было бы спокойнее, будь это простой похотью, но той ночью она чувствовала притяжение, сравнимое лишь с той силой, которая не дает звездам падать с ночного неба. Такого она себе не представляла.

Это было ошибкой.

В салоне сотворенные платья парили над кристальным подиумом, и ткань растягивалась так, словно в них шли невидимые люди. Кутюрье забирались на высокие лестницы, поднимая метры жесткого кринолина или рулоны сотворенного шелка. Такая ткань могла повторить любой оттенок: от осеннего неба до туманных сумерек, украшенных тусклыми звездами.

Кутюрье Лайлы поприветствовал ее у входа.

– Мой вечерний наряд готов? – спросила она.

– Конечно, мадемуазель! Вы будете в восторге! – воскликнул он. – Я работал над ним всю ночь.

– Он подойдет к моему костюму?

– Да, конечно, – заверил ее кутюрье.

Она собиралась остаться в своем костюме, но ей нужна была подходящая к нему свободная мантия, чтобы появиться в ней на революционной вечеринке Дома Сновидений. Кутюрье провел ее в примерочную. В воздухе парила люстра с бокалами шампанского: один из бокалов опустился к Лайле. Она взяла его в руку, но пить не стала.

– Вуаля! – воскликнул кутюрье.

Он хлопнул в ладоши, и в примерочную залетела ее новая мантия. Она была сделана из атласа цвета слоновой кости, с буфами на рукавах; воротник мантии был украшен жемчужинами. Верхний слой наряда представлял собой черную сетчатую ткань с шелковым орнаментом в виде завитков. Лайла дотронулась до нее, и завитки изменили свое положение, превратившись в цветочный узор.

– Превосходно, – выдохнула она.

– И идеально подойдет для Всемирной выставки, – добавил кутюрье. – На сетчатый слой с узорами меня вдохновила Эйфелева башня. Я оставлю вас, чтобы вы в полной мере могли оценить мою тонкую работу. Надеюсь, вам нравится новый наряд. Может быть, вы наденете его прямо сейчас и выйдете в нем из ателье?

Конечно, Лайла была согласна. Но этим вечером ее жизнью управляла дива Энигма.

Она пожала плечами.

– Я подумаю над вашим предложением.

Кутюрье умело спрятал недовольство под отрепетированной улыбкой.

– Конечно.

С этими словами он покинул примерочную, оставив ее наедине с новым нарядом. Убедившись, что он ушел, Лайла поставила бокал с шампанским на столик и начала раздеваться. Ей хотелось, чтобы здесь не было такого количества зеркал.

Она ненавидела свое тело.

В каждом из зеркал отражалась ее изуродованная спина. Лайла осторожно потянулась к своему плечу и коснулась шрама, заставляя себя прочитать собственное тело.

Еще ни разу ее попытки не приносили результатов, и она вздыхала с облегчением. Она могла читать только предметы – не людей. Значило ли это, что она была настоящим человеком? Почему она могла читать любые предметы, кроме сотворенных?

Она спрашивала об этом свою мать, еще когда жила в Индии. Каждый вечер, перед сном, мама втирала в ее спину миндальное масло, массируя шрам.

– Со временем он исчезнет, – говорила она.

– И тогда я буду настоящей? – спрашивала Лайла.

Руки ее матери всегда замирали, когда она задавала этот вопрос.

– Ты настоящая, моя девочка, потому что ты любима.

Руки ее отца не всегда были так же добры. Иногда он не понимал, как относиться к ней – к своему возродившемуся ребенку.

Возможно, это происходило оттого, что она не была похожа на своих родителей. У нее были темные, как у лебедя, глаза необыкновенного черного оттенка, какой бывает только у животных, и блестящие волосы, напоминающие мокрую шкуру камышового кота. В конце концов, колдун использовал именно этих животных. А еще птенца, украденного из лебединого гнезда, и невезучего хищника, попавшегося в капкан.

Остальное было взято из могилы ребенка.

В Индии людей с талантом Творения называли колдунами.

Jaadugars . За определенную цену они показывали небывалое мастерство в самых сложных техниках Творения. Поговаривали, что колдуны из Пондичерри особенно хороши в темных искусствах, потому что они обладали древней книгой, написанной на ныне не существующем языке. Предположительно в ней были описаны самые опасные секреты Творения, позволяющие бросить вызов самим богам.

Колдун, к которому обратились ее родители, был способен создавать новые тела из частиц других. Он мог переместить сознание человека из одного тела в другое. Об этом родители Лайлы и попросили колдуна, когда принесли к нему свою мертворожденную дочь.

Уже позже девочке говорили, что если бы ее принесли к колдуну хотя бы на час позже, душа навсегда покинула бы тело. Ее мать любила вспоминать об этом, а вот отец предпочел бы забыть, как страшный сон.

Они просили о красивой девочке – дочери, о которой они мечтали, – а получили ее. Красную и кричащую, как и любой новорожденный ребенок. Она и правда выросла ослепительно красивой, но шрам, рассекающий ее спину, никуда не делся. Он выглядел так, словно ее сшили из двух половин.

Со смертью матери отец сильно изменился. Он избегал встреч с Лайлой, забирал еду к себе в комнату и почти не разговаривал с дочерью. Она видела, что отец боится ее, поэтому заворачивала ладони в ткань, чтобы не пугать его своими способностями. Ее мать звала это даром. Отец же считал это неудачным последствием ритуала, вернувшего ее к жизни: они никогда не слышали о подобных способностях. Когда ей исполнилось шестнадцать, а все ее друзья либо готовились к свадьбе, либо были обручены, она решилась на серьезный разговор с отцом.

Однажды она показала ему браслеты, которые ей оставила мать.

– Отец, я смогу надеть их после того, как ты договоришься о моей свадьбе?

Ее отец сидел в темноте с пустым взглядом. Он посмотрел на нее и рассмеялся.

– Свадьба? – спросил он, указывая на нее. – Колдун, создавший тебя, сказал, что волшебство будет действовать только до твоего девятнадцатого дня рождения, дитя. Какой смысл договариваться о свадьбе? Кроме того, ты не настоящая девочка. Кто захочет на тебе жениться?

Эти слова преследовали Лайлу до самого ашрама, куда она направилась в поисках колдуна, создавшего ее тело. Там она выяснила, что он давно умер, а древняя книга секретов была украдена. В ашраме ей рассказали, что книгу забрала в Париж организация, известная как Вавилонский Орден.