С. К Ренсом - Отражение. Опасность близко [litres]

– В чем дело? – вопросила я. – Что, я даже не могу написать ей по электронной почте? Она ведь и моя подруга!

– Отстань, а? – неожиданно попросил он. – Можно она несколько часов побудет только моей подругой?

Я села, удивленная этим всплеском эмоций.

– Ну конечно. Просто я не знала, что между вами что-то есть.

– Пока еще ничего такого нет. И никогда не будет, если ты встрянешь в наши отношения.

– О’кей. О’кей. Я не стану подходить близко к пабу. Обещаю тебе.

– Ну ладно, – скрепя сердце согласился он. – И пообещай еще, что ты ничего пока не будешь ей писать.

– Все, что пожелаешь. Я пересекусь с ней позже. – Я немного посомневалась, но не смогла отказать ему. – Бедная девушка, с ней явно не все в порядке, похоже, что у нее что-то с нервами… – Я вскочила с кровати, бросилась к двери и успела захлопнуть ее за собой до того, как в нее ударилась старая тапка как раз на уровне моей головы. Джош всегда отличался меткостью.

Я проскользнула в свою комнату, улыбаясь сама себе. Я была рада за Джоша, хотя и поддразнивала его. И надеялась, что его вечер сложится удачно. Какое-то время я посидела за столом, но все, что мне удалось, так это соскучиться по Кэллуму. А мысли о Кэллуме привели меня к мыслям о Кэтрин и о том, что она будет делать дальше. Вздохнув, я спустилась вниз, чтобы приготовить себе кофе.

Мне по-прежнему не хотелось пялиться в ящик вместе с родителями, и потому я решила прогуляться. Я взяла с собой кофе в сад, где все еще было достаточно светло для того, чтобы видеть, куда идешь. Для конца июня воздух был удивительно прохладен, и я обхватила себя руками, присев на скамеечку у грядки. И тут до меня дошло, что я не дрожала от холода, а ощущала покалывание в руке, и с облегчением вздохнула: Кэллум таки вернулся.

– Привет, я так рада, что ты здесь. Я все думаю о Кэтрин и ее злобных выходках. Как прошло с Мэтью? Что он сказал, узнав, что она жива?

Ответом мне было странное молчание и какие-то приглушенные звуки. И я сообразила, что покалывание в моей руке было каким-то другим, не как с Кэлламом.

– Кто здесь? – спросила я, ужаснувшись тому, что успела столько выболтать. – Кто ты?

– Прости, я не хотела подслушивать… Просто хотела вернуться! Я прекрасно провела день, и мне не хочется, чтобы он кончался. – Оливия почти визжала.

У меня упало сердце. Что из того, что я сказала, она слышала? И что она теперь будет с этим делать?

– Все нормально. Я просто удивилась тому, что это не Кэллум. – Я старалась говорить как можно легкомысленнее. – Вам много удалось собрать эмоций за этот вечер?

Голос Оливии по-прежнему был напряженным:

– Все было хорошо. Кэллум повел меня в кинотеатр, где показывали романтическую комедию, ну ты знаешь? Про парикмахера.

– Да, я слышала о ней, но сама не видела. Хороший фильм?

– Не могу сказать, что я обратила на него какое-то внимание. Но публике он, похоже, понравился, а мне было интересно только это.

– Да, думаю… – Я тянула время, гадая, что мне делать дальше. Продолжать в том же духе, предположив, что Оливия не услышала достаточно для того, чтобы сложить два и два? Или как-то объясниться с ней, невзирая на нежелание Кэллума? Я колебалась, стараясь прийти к какому-нибудь решению, но тут она снова заговорила, и ее голос стал громче и увереннее.

– Ты знаешь, я не ребенок. Да, я была им, когда оказалась на этой стороне, но из-за того, с чем мне с тех пор пришлось столкнуться, от этого ребенка мало что осталось. Ты можешь все рассказать мне – обещаю, я буду хранить твой секрет.

– Не уверена, что хорошо понимаю, о чем ты. – Я продолжала выигрывать время, надеясь на вдохновение.

– Только что, приняв меня за Кэллума, ты говорила о Кэтрин. Она вернулась, верно?

Меня все еще одолевали сомнения; я гадала, что на моем месте предпочел бы Кэллум: солгать или открыть правду.

– Пожалуйста, я заслужила это, – умоляла она, и я была рада тому, что у меня при себе нет зеркала и я не могу видеть боль в этих больших карих глазах.

– Ты должна пообещать мне, – медленно сказала я, – сохранить все в полной тайне. Никому нельзя говорить о том, что я скажу тебе сейчас, даже Кэллуму. Он считает, что для тебя все это окажется слишком болезненно. Ты уверена, что хочешь меня выслушать?

Опять послышались какие-то глухие звуки, а затем кто-то шмыгнул носом.

– Клянусь жизнью… Ну, тем, что от нее осталось. Это была Кэтрин?

– Да. Она забрала все мои воспоминания, и это позволило ей спастись и вернуться живой в реальный мир. Она приносит мне кучу неприятностей. Она знает обо мне все.

Наступило короткое молчание.

– Значит, существует способ выбраться отсюда в конце-то концов. Может, я даже не буду вести такую жизнь до конца своих дней. – В ее голосе слышалось явное удивление.

– Да, но это очень трудно осуществить. У тебя должен быть кто-то с этой стороны, у кого есть амулет. – Я показала на свое запястье. – Нужно быть также уверенной в том, что в это время будет отлив, и ты должна быть готова убить.

– Да. Понимаю. К этому делу нужно подходить со всей ответственностью. – Она замолчала. Я смотрела на грядки, мои глаза медленно привыкали к темноте, и я чувствовала, что вокруг собрались мелкие животные, которым нравится находиться поближе к дерджам. Неожиданно тишину прорезал голос Оливии: – Кого собирается убить Кэллум?

– Он не хочет никого убивать! Все это так грустно – нам известно, как это можно сделать, но никому не должно быть больно. Вот почему нам надо поговорить с Кэтрин; возможно, есть другой способ, и она может знать, какой именно. Мы не будем убивать кого-то для того, чтобы быть вместе!

Оливия пренебрежительно фыркнула:

– Еще как будете. Разве вы оба не хотите этого?

– Это не так просто, правда. – Я начинала понимать, почему Кэллум намеревался держать наши новости при себе. Оливия была очень упорной, и я быстро поняла, что она не пропустила ни одного моего слова.

– А при чем тут отлив? Какое он имеет отношение ко всему?

Я мысленно вздохнула.

– Украв все мои воспоминания, Кэтрин оказалась в воде. В Темзе, рядом с тем местом, где она пропала. Если бы уровень воды был выше, тогда она, скорее всего, утонула бы. Но ей повезло – некто увидел ее, плывущую без сознания, и вызвал спасательную шлюпку. Последние две недели она провела в больнице.

– А почему она мучает тебя? – спросила Оливия. – Что ты ей сделала?

– Хороший вопрос. Я не знаю, но, по всей вероятности, я ей чем-то насолила. Она свирепствует вовсю, притворяется мной, пишет письма моим подругам, ну и так далее. Она даже сняла все деньги с моего банковского счета.

– Она, должно быть, действительно тебя ненавидит, – сказала Оливия с намеком на страх. – А еще она такая корова. Ты там поосторожнее. Я… Я… – Неожиданно она замолчала.