С. К Ренсом - Отражение. Опасность близко [litres]

Я в удивлении отпрянула назад, поскольку эти блестки образовали какую-то странную лужу, и мне не хотелось, чтобы мои ноги коснулись ее. В окне мне было видно, как сверкающая масса стекала к ближайшей решетке водостока. И через несколько секунд она исчезла под мостовой.

Неожиданно стало очень тихо.

Я посмотрела на свой амулет и увидела, что он продолжает светиться странным светом, но тот быстро идет на убыль. В зеркальном стекле отражалась только толпа, Кэллума среди нее не было. Но я увидела кое-что еще – отражение груды тяжелой материи у моих ног. От Лукаса остался только его плащ. Что бы я ни сделала, как бы я это ни сделала, этого было недостаточно: я проиграла. Лукас вытянул из Роба все и исчез.

Роб неподвижно лежал на земле, и вокруг снова начала собираться толпа любопытных. Я быстро проверила его состояние; он дышал, но был без сознания. Достав телефон, я вызвала «Скорую», крикнув кому-то из толпы, чтобы принес воды из ближайшего офиса. Роб выглядел совершенно беспомощным и моложе самого себя на несколько лет. Все, что я могла сделать, – это положить его поудобнее и ждать прибытия медиков. Но я была не в силах спасти его; Лукас одержал победу. Никто не скопировал сознание Роба, как это сделал для меня Кэллум. Роб умирал.

«Скорая» приехала в течение нескольких минут, и медики начали работать с Робом, вежливо оттеснив меня в сторонку. Я находилась в ужасном состоянии; Роб был, считай, при смерти, а Кэллума по-прежнему нигде не было видно. Я пыталась слушать, что говорят медики, но все равно продолжала искать в отражающих поверхностях хоть малейший отблеск его лица.

– Что здесь произошло, мисс? Что привело его в состояние коллапса?

– Я… Я действительно не знаю. Мы с ним спорили, и вдруг он обхватил голову руками и начал вскрикивать. А затем опрокинулся на землю. – Не имело никакого значения, что я лгу; если бы они знали, что случилось, это никак не сказалось бы на лечении, поскольку все равно было невозможно что-нибудь сделать. Мозг Роба перегорел. Лукас забрал у него все, несмотря на мои попытки остановить его. У меня по лицу ручьем текли слезы – события этого дня переполняли меня.

– Как его зовут? Вам известны какие-нибудь медицинские сведения о нем, которые нам надо знать? – Я смотрела, как один из них надевает на лицо Роба кислородную маску, измеряет пульс, пытается обнаружить какие-нибудь признаки жизни. Второй медик ждал ответов на свои вопросы.

– Ээээ, Роб. Роберт Андервуд. Я ничего не знаю о состоянии его здоровья, но выглядел он здоровым, – бормотала я.

– А какие у вас отношения?

– Мы просто друзья, и всё. Друзья. – Мои слова трудно, наверное, было разобрать сквозь бесконечные всхлипывания.

– Адрес? – мягко спросил он.

– Где-то в Хэмптоне. Я знаю, как добраться туда, но почтовый адрес мне неизвестен. Простите. – Я испуганно посмотрела на него.

– Все о’кей. Мы отвезем его в больницу, там сделают все, что нужно.

– Можно поехать с вами? Мне не хочется оставлять его.

– Конечно. Всегда хорошо иметь под рукой кого-то, кто знаком с пациентом.

– О’кей, Клив, я стабилизировал его состояние. Давай занесем его в машину, – сказал другой медик. – Если нам повезет, при нем должно быть удостоверение личности. – Он протянул Кливу бумажник, который забрал из заднего кармана Роба.

– Послушайте, – сказал Клив, когда мы направлялись к машине. – Почему бы вам не просмотреть, что у него тут лежит, пока мы будем ехать, вдруг найдете его адрес? – Он отдал мне бумажник и чемоданчик, и я неохотно взяла их. Я была совершенно уверена, что Роб не хотел бы, чтобы я рылась в его вещах.

Они занесли его в машину, и Клив залез на водительское сиденье. Я сидела сзади с Робом и другим парнем. Тут включили сирену, и я чуть не подпрыгнула на месте. Роб лежал совершенно неподвижно и казался мертвым, а я вертела в руках его бумажник. Что я скажу его матери? Из глаз снова хлынули слезы, и врач молча протянул мне упаковку бумажных салфеток.

– Ну что, не нашли еще адрес? – спросил он, кивая на бумажник после того, как поставил Робу капельницу.

– Эээ, еще нет, – шмыгнула я носом. – Сейчас посмотрю.

В бумажнике были обычные бумажки и использованные билеты на концерты, клочки бумаги с нацарапанными на них телефонами, а на самом дне я обнаружила флешку. Мою флешку. Мои брови от удивления взлетели вверх, но я постаралась быстро скрыть свое изумление. Когда врач отвернулся, я вынула ее из бумажника и спрятала в ладони. А еще через пару секунд она благополучно перекочевала в задний карман моих джинсов. Надо будет уничтожить ее прежде, чем она станет причиной новых проблем.

Наконец я нашла что-то такое, на чем значился адрес Роба, и отдала врачу, который записал его в заполняемую им форму. Роб продолжал лежать как лежал, а мы неслись по улицам Лондона. Когда мы подъезжали к перекресткам, то включали сирену, но все равно путь в больницу, казалось, занял целую вечность, и меня кидало из стороны в сторону, потому что карете «Скорой помощи» приходилось яростно лавировать между машинами.

Я молча смотрела на амулет, который теперь вновь украшал мое запястье. Как долго я мечтала об этом. Мечтала вернуть его в целости и сохранности. И вот он снова у меня, но Роб при смерти, а Кэллум непонятно где. Я не могла разобраться, почему все пошло так ужасно неправильно. Амулет, как и всегда, выглядел совершенно безобидно, его сине-зеленый камень вспыхивал, когда свет отражался в красных и золотистых прожилках, скрытых глубоко внутри. Я обнаружила, что машинально поглаживаю камень, чувствуя под пальцами изящное серебряное переплетение, походившее на птичью клетку. Но у меня в руке не ощущалось никакого покалывания, и я снова залилась слезами.

В больнице Роба увезли в глубины приемного покоя, а меня провели в маленькую комнату для родственников. К счастью, в ней никого не было, и мне больше не было нужды притворяться. Удостоверившись, что дверь плотно закрыта, я сделала еще одну попытку.

– Кэллум, пожалуйста, дай мне знать, что у тебя все в порядке. Я здесь, и ты мне нужен. Приходи, пожалуйста.

Я подождала. Но ничего не произошло, и навязчивое отчаяние, которое стало мне таким знакомым за последние несколько недель, снова принялось за меня. Его здесь не было, и я не могла понять, почему. Ничто не могло задержать его против его воли, казалось, он слышал меня, где бы ни был, и бегать он умел гораздо, гораздо быстрее обычных людей. Так почему он не со мной? Чем больше я думала об этом, тем страшнее мне становилось: а что, если то, что я проделала с моим амулетом, чтобы остановить Лукаса, сказалось не только на нем? Что, если та энергия, которую я выработала с помощью амулета, забрала их всех, и они превратились в потоки сверкающих блесток и утекли в ближайший водосток. Я посмотрела на кажущийся безобидным браслет. Что-то в нем слегка изменилось; я чувствовала в нем силу. Чем больше я думала об этом, тем слабее становилась. Что я наделала ?