С. К Ренсом - Отражение. Опасность близко [litres]

– Нет! А если бы видели, то пришли бы в ярость и я провела бы ночь, объясняясь с полицией. По крайней мере, еще неделю я собираюсь носить одежду с длинными рукавами. – Тут чарующие голубые глаза Кэллума встретились с моими, и я потеряла способность мыслить разумно. – А теперь мне нужно принять душ и одеться. Я буду готова через десять минут. – Но потом взглянула в зеркало на оставшиеся синяки и поправилась: – Ладно, через двадцать. Нужно кое-что подкрасить.

Во время часовой поездки на поезде от Шеппертона до Ватерлоо я могла откинуться на спинку сиденья и расслабиться и наконец-то все обдумать. У меня в голове переплелись три проблемы, которые я должна была решить. Я знала, что они связаны между собой. Вот только не понимала как. Что такое знала Кэтрин, что так огорчало Оливию, почему Роб до сих пор жив и куда подевался Лукас? Как обычно, мой взгляд обратился на амулет. В нем были все ответы, мне надо было только докопаться до них.

Неожиданно раздался ужасающий звонок моего древнего телефона. Поскольку меня стало порядком доставать то обстоятельство, что я не могла определить звонившего, не нажав зеленую кнопку, я поклялась уделить какое-то время внесению в него номеров своих друзей.

– Алло? – осторожно спросила я на случай, если звонит мама.

– А, моя спасительница! Как ты сегодня себя чувствуешь?

– Прошу прощения? Кто это? – смущенно спросила я.

– Это Роб, счастье мое. Чью жизнь ты умудрилась спасти вчера. Я так рад, что столько для тебя значу! – Он слегка поддразнивал меня. Я была так удивлена, что не подумала, как он может воспринять мой ответ.

– О, привет, Роб, я как раз о тебе думала. – Я хотела бы взять свои слова обратно, но слово не воробей.

– Прекрасно, прекрасно. Ты знаешь, о чем надо думать, у тебя хороший вкус. Мне нужно тебя должным образом отблагодарить. Где ты?

– Хмм, знаешь, Роб, я сейчас еду в поезде и в некотором смысле занята.

– Ну ты только скажи, куда направляешься, и я тебя встречу. Меня выписали из больницы, и у меня большие планы. – В его голосе не было намека на вопрос. В его мире мне полагалось делать все, что он скажет.

– Послушай, Роб, – сказала я так вежливо, как только могла, – ты не помнишь, что я сказала тебе вчера? Мы с тобой не встречаемся, это не нужно ни мне, ни тебе. Мы попытались было, но быстро отказались от этой идеи.

– Это просто слова, Алекс. – Его самоуверенность была поистине потрясающей.

– Нет! Мы совершенно не хотим быть вместе, ты просто забыл.

– Думаю, ты меня дразнишь!

Мое терпение готово было вот-вот лопнуть.

– Я скажу это один раз и повешу трубку, понятно? Мы с тобой не встречаемся, мы не будем встречаться, и я не собираюсь иметь с тобой дело в этом отношении. Я ясно выразилась?

– Значит, мы сегодня с тобой не увидимся?

– До свидания, Роб. – Я отключила телефон и посмотрела на женщину через проход, прислушивавшуюся к нашему разговору.

Потом я выглянула в окно, и мое вызванное Робом раздражение улетучилось; мы подъезжали к центру Лондона, и не пройдет и часа, как я буду с Кэллумом.

Я легко добралась до Святого Павла, и Кэллум встретил меня у станции метро. Мы оба были в более задумчивом настроении, чем обычно, и не обращали внимания на людей вокруг, стремясь поскорее добраться до Золотой галереи.

– Сработало? – спросила я, когда мы обогнули угол и виден стал собор целиком.

– Прости? – озадачился Кэллум моим внезапным вопросом.

– Галерея. Она сегодня закрыта? Кошмарный сон того бедняги возымел эффект?

– Ах, это. Да, да, она снова закрыта. У тебя не должно быть проблем. Хочешь, я взойду по ступенькам вместе с тобой?

– Нет, лучше не надо. Одышка и сопение малоприятны. Иди и жди меня наверху.

Я прошла мимо очередей, билетного контроля и оказалась в обширном прохладном помещении. Как обычно, повсюду сверкали желтые огоньки – людей потрясали размеры и величие здания. Когда я добралась до основания длинной винтовой лестницы, Кэллум поцеловал меня.

– Не спеши. Если мы захотим, в нашем распоряжении будет целый день.

– О’кей. Скоро увидимся. – Я начала подниматься дальше, и через несколько минут не могла ни о чем думать, кроме как о боли в ногах и о том, как кружится голова, когда приходится ходить кругами. В Шепчущей галерее я остановилась, уверенная в присутствии здесь туманных, закутанных в плащи фигур. Находясь столь близко к куполу, я уже могла видеть дерджей без помощи зеркала, но они все еще оставались для меня полупрозрачными. Глядя, как они расступаются передо мной, я поняла, что должна кое-что сделать. – Оливия? – тихо позвала я. – Ты здесь?

Я окинула взглядом круг почти бестелесных фигур, сидевших в галерее, и одна из них медленно поднялась на ноги. Я подождала, пока она не проскользнула сквозь толпу туристов и не встала передо мной.

– Оливия?

Невысокая фигурка кивнула в ответ и медленно сняла капюшон. Я задохнулась от ужаса: ее лицо было маской страдания.

– О, Оливия, пожалуйста, пожалуйста, не расстраивайся ты так. Во всем этом не было твоей вины, честно!

Ее полуприкрытые карие глаза не могли встретиться с моими, и мне ужасно захотелось как-то достучаться до нее и успокоить.

– Посиди со мной немного, пожалуйста, и давай поговорим.

Я пристроилась на длинной каменной скамье, окружавшей галерею, не обращая внимания на открывающийся отсюда вид на собор. Оливия медленно села рядом, ее сложенные руки по-прежнему скрывал грубый плащ. Я протянула к ней руку, и амулет заблестел на ярком свету. Я подавила искушение попытаться поторопить ее – я будто выманивала из-под тахты испуганного котенка. Наконец ее тонкая, нежная рука показалась из-под плаща, и она прижала свой амулет к моему. Легкое покалывание указало мне на то, что между нами наконец установилась связь.

– Привет, я так рада тебя видеть, так рада. – Я немного помолчала, но она ничего не сказала мне в ответ. – Знаешь, Бисли умолял меня уговорить тебя погулять с нами. Каждый раз, как он видит меня, то начинает обнюхивать все вокруг, надеясь обнаружить рядом тебя. Я могу взять его на прогулку завтра; ты хочешь пойти с нами?

Ответа опять-таки не последовало, но в полупрозрачном тумане я заметила слабое движение. Я хотела было достать зеркало, чтобы разглядеть ее как следует, но мне показалось, что лучше будет, если мы посидим бок о бок и поговорим как подруги. Я повернулась к ней и поняла, что подмеченное мной движение – это были слезы, незаметно стекающие с ее щек на колени и не оставляющие следа на плаще.

– Пожалуйста, не надо плакать, – сказала я шепотом, потому что кто-то прошел мимо нас. – Она уехала, а Роб ничего не помнит, так что ты никому не причинила зла. – Я мысленно скрестила пальцы в надежде, что не лгу. Я понятия не имела, что замышляет Кэтрин, но не собиралась говорить об этом Оливии.