Екатерина Беспалова - Последний крестовый поход [СИ]

— Димон, — помог ей парень.

— Да, Димон. Он поднимался наверх.

С этими словами Соколовская посмотрела на Матвея.

— Он правда дал тебе таблетки?

— Да, — ответил Авдеев. — Он вернул то, что забрал тогда, внизу!

Мира посмотрела на тумбочку и на стоявший там тюбик. Прочитав название, она спросила:

— Что это? От чего они?

Матвей молчал. Ему не очень хотелось рассказывать печальную историю о своей жизни. В свете всех произошедших событий она сделает его ещё большей жертвой в глазах Соколовской, а выглядеть жалким ему не хотелось.

— Ни от чего, — сухо ответил Авдеев и, взяв пузырёк, сжал его в ладони.

Мирослава подозрительно глядела на парня.

— Ты принимал их по дороге сюда. И в университете тоже, я видела один раз. Это…

— Нет, это не наркотики, — перебил её Матвей. — Это просто таблетки. Таблетки и всё!

— И всё?

Авдеев начинал злиться.

— Чёрт, Мира, да! Таблетки и всё!

После этого в комнате стало тихо. Матвей понял, что был резок. Нужно было срочно что-то делать. Скорее всего, ему снова придётся довериться ещё одному человеку.

— Прости. Я не хотел тебя обидеть.

Он посмотрел на неё, а потом разжал ладонь, и Мирослава снова увидела маленький тюбик. Она поняла, что Матвей хотел ей что-то рассказать, но не знал, как начать.

— Я… Я могу сказать тебе, но боюсь, что после этого я стану выглядеть в твоих глазах ещё более жалким, чем есть сейчас.

— Не говори ерунду, — успокоила его Соколовская. — Нет ничего плохого в том, что тебя могут жалеть. Хуже всего, когда тебя ненавидят.

Авдеев улыбнулся:

— Ты и правда меня ненавидела, как сказала? Или это просто была фигура речи в порыве гнева?

Мира покраснела. Но раз уж они начали откровенный разговор, решила, что сказав правду, она поможет Матвею раскрыть свою.

— Ну… Да, ты мне очень не нравился, а после того случая с председателем ботаников, — она увидела, как он улыбнулся, — я была готова разорвать тебя в клочья. А потом ещё из окна я заметила, как ты что-то принимал, и после этого я окончательно убедилась, что ты… Ну, в общем, не очень хороший человек.

Авдеев аккуратно положил свою руку на её колено, а потом протянул ей таблетки.

— Это правда не наркотики, Мир. Просто очень давно, лет восемь назад, мне тогда было двенадцать, мой отец… Я попал в аварию и… Я выздоровел, но получил сильное сотрясение. Оно тоже прошло, но головные боли остались.

Матвей немного помолчал, а потом продолжил:

— Они не беспокоят, если моя голова не пересечется с чьим-нибудь кулаком. Или с трудно решаемой задачей.

Соколовская не верила его словам. Она робко подняла руку и коснулась ладонью его щеки. Авдеев посмотрел ей в глаза.

— А перед поездкой сюда, когда мы поссорились в коридоре, ты с кем-то подрался.

Матвей слышал в её голосе столько нежности. Он ни разу ни от кого не чувствовал такого отношения к себе, кроме матери. Сейчас он был готов рассказать ей всё, что бы она не попросила.

Сглотнув застрявший в горле комок, Авдеев почти шёпотом сказал:

— Прослушал воспитательную беседу… Дома.

— Матвей… — только и могла проговорить Мира.

— Я же говорил, что ты снова начнёшь меня жалеть, как побитую собаку. А я…

— А ты этого не хочешь, — закончила она за него. — Я знаю. Но мне приятно, что мои чувства к тебе изменились, пусть это пока только жалость.

— Пока?

Соколовская снова покраснела, щёки горели огнём. Ну, почему он выхватывает из её фраз не те слова? Как она могла так оговориться? И вдруг она поняла, что это была не оговорка. Мира хотела узнать, какие чувства он к ней испытывал. И у неё это получилось.

— Я…

Но она не смогла договорить то, что собиралась, потому что Матвей тоже многое понял, что дало ему зелёный свет. Он в мгновение ока оказался рядом с ней и, притянув её к себе, начал целовать. В этот раз поцелуй был немного напористым. Матвей так нуждался в ней. Он забыл о том, что она могла не разделять его желаний, но, почувствовав, что Мирослава обняла его и уверенно подалась ему навстречу, парень перестал себя сдерживать.

Зарывшись одной рукой в волосы девушки, Авдеев другой скользил по её позвоночнику к талии и наверх. По мере того, как страсть овладевала им, Матвей становился более смелым. Как только его рука коснулась голой кожи на спине Миры, она вздрогнула.

— Матвей… — выдохнул она.

Мирослава поддалась инстинкту и, положив ладони на грудь Авдеева, двинулись вниз. Она жаждала прикоснуться к нему без каких-либо преград, поэтому дойдя до бёдер, Мира попыталась запустить руки под его футболку.

Матвей сообразил, чего она добивается, но выдержать такое искушение не смог бы, поэтому он поймал её руку и поднял наверх, положив к себе на грудь.

— Я не сдержусь… — прошептал он ей в губы, прервав поцелуй. — Мне уже тяжело себя контролировать.

Она вырвалась и вернулась на опасную территорию, также тихим голосом, полным страсти, проговорив:

— Мне всё равно…

И с этими словами она запустила руки под его футболку и продолжила их страстный поцелуй. Авдеев издал тихое рычание и снова притянул её к себе. Мирослава, не отрываясь от его губ, гладила его пресс, возбуждая парня ещё сильнее.

— Ты не представляешь, как долго я хотел это сказать, — шептал Матвей. Я…

Но Мира снова остановила его, начав снимать с него футболку. Когда она почти справилась с этой задачей, её взгляд упал на его голый торс и Соколовская ахнула:

— Господи, что это?

Авдеев не сразу понял, что произошло, но когда страсть немного поутихла, он увидел, куда смотрела девушка. Она провела пальцами по длинному шраму на его боку, начинающемуся в районе груди. Матвей вздрогнул.

— Это шрам…

Он накрыл своей ладонью её руку чуть выше бедра, там, где заканчивалась жуткая бледная полоса.

— После той аварии…

Мирослава перевела взгляд на Матвея и коснулась его щеки:

— Шрамы вас только украшают.

И она притянула его к себе, готовая продолжить то, что было прервано по её вине. Авдеев нежно опрокинул её на кровать, покрывая поцелуями шею. Мира изогнулась от наслаждения. С трудом сдерживая себя от того, чтобы не начать раздевать девушку в ответ, Матвей прошептал:

— Я люблю тебя!

Соколовская замерла. Авдеев воспользовался этим и, нависая над девушкой и держа её непослушные руки, продолжил:

— Я хочу, чтобы ты знала. Но я не могу сейчас сделать это. Пока…

— Я…

— Дело не в тебе, — поспешил успокоить её он. — Просто мне больно… Драка внизу, — пояснил Матвей.

Соколовская только сейчас догадалась, что Авдеев ещё не совсем отправился после потасовки с Поляковым. Когда смысл его слов окончательно дошёл до неё, Мирослава села на кровати рядом с ним и снова залилась краской. Ведь до неё дошло не только то, что он сказал, но и то, что она сама сделала.