Владимир Поселягин - Снайпер [litres]

После обеда – а покормили меня кашей с чёрным хлебом и бледным подобием чая, – часам к двум, это я по солнцу определил, которое видно через маленькое окошко камеры, часы ведь тоже забрали, пришёл мой куратор – полковник интернатской службы, он всё и принимал, да и списки мне выдавал, что им больше всего требуется, в чём дефицит. Медикаменты, продовольствие и топливо – это основной дефицит, остальное вторично. Вместе с куратором в камеру зашёл охранник и опустил нары, на которые сел полковник, изучающе рассматривая меня.

– Насчёт твоего хозяина это правда?

– Да, убийцы сначала сообщили, потом я с нашими связался. Там подтвердили. Бригада распалась, больше лидеров вроде Главного нет. Грызня там за власть началась. Не до поставок. Да и не будут больше поставлять, это Главный был лоялен к Советскому Союзу, среди оставшихся таких больше нет. А ведь такая сила была! Жаль, до Финляндии дело не дошло, уж там бы мы показали… Что там с пограничниками?

– Живы. Сведения подтвердились, они тоже сообщили, что будто уснули, а когда очнулись, вокруг никого, однако никого не нашли. Да и следов особо нет.

– Почему меня арестовали? Я планировал покинуть Союз, делать мне здесь больше нечего.

– Я думал, ты догадаешься. – Полковник встал. – Трибунал тебя ждёт, за нарушение присяги и работу на представителей чужого государства. На штрафбат не надейся, как и на лагерь. Статья расстрельная.

– Ясно.

Тут действительно всё ясно, полковник решать такие вопросы не мог, а так быстро отдать приказ могли только сверху, и он его получил. Больше сказать друг другу нам было нечего, он покинул камеру, а меня заперли. Нары, между прочим, снова подняли. А дождавшись вечера, я сломал замок и, вырубая всех, кто попадался мне на пути – да и было всего трое, – покинул здание. Только отойти не успел, темнота упала.

Очнулся неизвестно через какое время от тряски и гула авиационных моторов, мы явно летели. Я был крепко связан и, что самое отвратительное, со стальным ошейником на шее. Чувствовал холод от него. Видимо, это был блокиратор магии. Я проверил, стихии были недоступны. Судя по салону, находились мы в гидросамолёте, причём смутно знакомом. Кажется, это что-то из итальянской постройки. Кабина не имела перегородки, и я видел в ней двух лётчиков в шлемофонах. Я лежал в салоне на полу, а на боковых лавках сидели трое в уже знакомых чёрных прыжковых комбинезонах. Да уж, молодцы. Дождались, когда я решу сбежать, чтобы самим меньше забот было, и взяли на выходе. Нашли по отпечатку ауры, к гадалке не ходи. А вырубили чем-то из лекарских амулетов, последствий не чувствую, разве что только от долгого лежания. Ну и от того, что связан, затекать уже начал.

То, что я очнулся, похитители сразу заметили. Один присел и проверил надёжность верёвок и кандалов. Спутали меня серьёзно. Мало того что ошейник, так от него цепочка шла к ручным, а потом к ножным кандалам. Да ещё верёвками чуть ли не в кокон связали. Боятся, и это хорошо. Надеясь, что русский они знают, иначе их не послали бы, я спросил:

– Как вы меня нашли? Слепок ауры?

– Нет, – усмехнулся один. – Метка на ауре. Наши сканеры видят эту метку на дальности больше ста километров.

Я внутренне порадовался, что одного боевика удалось вызвать на разговор, остальные смотрели на меня с ненавистью, как на врага Ватикана, была бы возможность, точно на месте прибили бы. Но я отчего-то был нужен им живой.

Информация насчёт метки меня насторожила. Чёрт, я не имел возможности её снять. В запасе среди лекарских амулетов у меня было несколько, которые работали с аурами, восстанавливая их при повреждениях, я надеюсь, они и метку могли убрать, однако сейчас они недоступны. В общем, новость неприятная, даже отвратительная, но будем эту проблему решать по мере возможности. Я вообще сейчас не в том положении, чтобы об этом думать. Сбежал от одних, чтобы попасть в руки к другим. Тоже нужно как-то бежать. Я об этом ещё подумаю, а сейчас, пока один из похитителей имеет желание со мной общаться, я продолжил вытягивать из него информацию.

– И что со мной будет?

– Магов у нас давно не появлялось, да ещё сильных в стихиях. Исследовать будут. А если выживешь, то батарейкой поработаешь, – с ухмылкой добавил он.

Я хотел было задать ещё вопрос, но один из молчаливых боевиков, смотревший на меня с особой яростью и ненавистью, подняв ногу, ударил меня по лицу шипастым ботинком, порвав губу. А это больно. Синяк ещё будет. В ответ я стал плеваться слюнями, перемешанными с кровью. И хорошо попадал. На открытые руки и лица всех трёх боевиков. Реакция последовала незамедлительно, и именно такая, что я ожидал. Они сразу размякли и, закрыв глаза, уснули. Ну а что, я ведь тоже знал, куда отправляюсь, и подготовиться успел. Ещё перед отлётом в Союз, поработав с лекарскими амулетами, я слегка изменил своё тело, особенно это касалось слюноотделения. Помните, как я мог, используя стихию Воды, изменять состав своей слюны, делая яд или кислоту? Тут я поступил схоже, только использовал амулеты, а срок действия их фактически постоянный, что я сейчас и проверил. Ошейник не мешал. Транквилизатор мощный, действует мгновенно при попадании на открытый участок кожи. Да уж, с таким нововведением целоваться нежелательно, партнёрша в бревно превратится, вот как сейчас эта сладкая троица. Спать они будут часа три, пока снотворное естественным образом из крови не будет удалено, да и срок распада у него небольшой. Остались только лётчики, и с ними нужно было что-то решать. Только как? Я вообще расплевался с отчаяния, а в коконе я беспомощен. Нужно думать, и поскорее.

Завозившись, я с раскачкой, чтобы ноги не задрались, сел, руки были спереди, но пошевелить ими я не мог, мешают и верёвка, и кандалы. Однако что-то нужно делать. Единственно, я не был ни к чему привязан, то есть мог перемещаться. Ну, в том виде, в каком есть. Лётчики, к счастью, были увлечены управлением и не оборачивались, поэтому они пока не обнаружили, что обстановка на борту медленно меняется. Нужно их тоже нейтрализовать. Дальше будет видно. Пусть неуправляемый самолёт в воду рухнет, но это лучше, чем попасть в руки мясников из инквизиции.

Повернувшись, облокотившись спиной о лавку, я поджал под себя ноги и резким рывком попытался встать. Не совсем получилось, не удержал равновесие, но зато сел на лавку. С неё уже легче встать. Допрыгав до кабины, я плюнул на открытую кожу штурмана, рявкнув пилоту на русском:

– Быстро развяжи меня и освободи, или убью, как и остальных!

Надо зарок себе дать: с фанатиками Ватикана не договариваться, сразу жизни лишать, на шантаж они не идут. Пилот сразу схватился за нож. Кобура у него тоже имелась, но поди вытащи из неё пистолет, а тут клинок под рукой, так что можно всё быстро сделать. Да не успел, я плюнул, отпрыгивая. А летун шустрым оказался, успел и клинок выдернуть и замах сделать вполоборота. Даже зацепил, пару верёвок почти перерезал кончиком, но до тела не добрался. А вот я упал спиной на пол. Сгруппироваться не успел и хорошо так приложился. Однако сразу снова сел и пополз к ножу, выпавшему из ставшей безвольной руки лётчика.