Игер Кау - Песок и пепел [litres]

— Что в фурах?

— Да что там может быть, — пожимает плечами Динас, — мешки-ящики-бочки. А в них винтовки, револьверы, патроны, гранаты, лекарства, спирт, вода, продукты какие-то. Может, еще что, но нам про то знать не положено. Должны были одни ящики выгрузить, другие загрузить обратно. Замена, в общем.

— А про это «что-то еще» кто-нибудь, кроме капитана, знал?

— Колдун знал, — морщит лоб Кимер, — еще Улер и, наверное, Вавер. Но их первых и порвало на растяжке. В смысле…

— Я понял.

Ну, и что теперь делать? О чем их еще можно спросить, я не знаю. И так ясно, что их просто прикомандировали к капитану, как и остальных… почти всех. Впрочем, они мне еще пригодятся. Особенно, если утром лошадей в «конюшне» не окажется.

Все же интересно, почему исчезли мертвецы? Они же были внутри дома… Стоп! Почему тогда на пустоши нечисть не смогла войти? Потому что над каждым окном был вбит серебряный гвоздь, а у двери и вовсе четыре, по одному на каждый угол. А здесь?

— Нокис!

— Да, господин?

— Ты там, где лошадей поставили, серебро ставил от нечисти?

— Это… да. Поставил по монете на окна, и еще одну на пороге положил.

— Молодец, — говорю и поворачиваюсь к Кимеру:

— Вы когда покойников в тот дом сложили, серебром дверь не отметили?

— Нет…

— Ясно.

— А что ясно?

— А то, что нет их там. И нет именно поэтому.

— Ох ты ж… Место, выходит, нечистое?

— Выходит.

— Слушай, а ты кто будешь? А то, кто мы — ты знаешь.

— Торан Сиден, лейтенант. Паучий полк, — видя их лица, с трудом удерживаюсь от смеха.

— Господин лейтенант…

— Спокойно, я не в мундире. А со связанными руками честь отдать все равно не получится.

Развязываю всех, Астирену и его людям тоже представляюсь Сиденом — раз уж сразу не додумался. Потом разберемся, кто, что и где. А сейчас пусть отдыхают. Слишком много всего случилось.

Сидя у огня, прокручиваю в голове события последних часов.

Надо же, совсем недавно думал о том, как их всех уничтожить. А сейчас думаю, как сохранить им жизнь.

Едва снаружи начинает светлеть, бужу Нокиса.

— Кого тебе в помощь дать, с лошадьми разобраться?

— А вот Дигуса, господин лейтенант, и этого… Кимера. Видел, как он со своим жеребцом обращался, по-людски.

— Как скажешь. Буди их.

Нокис уводит бойцов в конюшню, я остаюсь у фуры. Наверное, Морас там совсем извелся. Ничего, скоро буду. С подарками.

Рядом останавливается Астирен.

— Скажите, Сиден, что теперь будет?

— А что будет? Вашей вины в гибели людей нет. Я могу это подтвердить. А вот у вашего начальства, подозреваю, скоро будут такие неприятности, что им станет не до вас.

— Думаете?

— Уверен, — говорю я, хотя на самом деле не уверен ни в чем. И предчувствие какое-то нехорошее…

Надо бы тело капитана в фуру закинуть, думаю. Не хоронить же его здесь. Да и барону стоило бы показать — вдруг он его знает? То есть знал.

Мы с лейтенантом переходим поближе ко входу в конюшню.

Бойцы с Нокисом запрягают лошадей в первую фуру, потом Нокис отгоняет ее немного вперед, чтобы не мешала.

Потом они разбираются со второй повозкой и уходят уже за лошадьми, что пойдут под седлами. В дверном проеме нашего ночного укрытия появляется Дигус, зачем-то пинает ногой камень, лежащий у порога — на него я ночью усадил Норела, прежде чем тот пропал.

Камень внезапно легко отлетает, будто это не камень, а пустой деревянный ящик…

И все строение вдруг начинает скручиваться на манер полотенца, которое выжимают, стремительно ускоряясь и прихватывая с собой стоящую у входа фуру вместе с запряженными лошадьми.

Жуткий звук, в котором слились хруст досок, треск раскалывающихся камней, звон лопающегося металла и крики умирающих людей и животных.

Еще секунда — и тишина.

И только куча битого камня в кровавых ошметках лежит на месте только что крепко стоявшего здания.

И оседает пыль.

Я вдруг понимаю, что из этой жуткой мясорубки не вылетел ни один камешек, ни одна щепка. Даже воздух вокруг меня не шелохнулся больше, чем от взмаха рукой. Стоящий рядом со мной лейтенант произносит странным голосом, словно на выдохе с опустевшими легкими:

— Что это было?

— Древнее зло, — убежденно шепчет Нокис. — Ни один нынешний маг не сумел бы устроить такое.

А ведь он наверняка прав. Если это была магическая ловушка, на такой заряд усилий одного колдуна не хватило бы. Да и здоровья его тоже.

— Не знаю, что это было, — басит Дигус, — и какие у нас еще могут быть тут дела, но я в этом месте ночевать не останусь. Лучше сразу пристрелите.

Однако мы не сразу трогаемся с места. По моей команде Кимер и Дигус перетряхивают повозку. Но в ней только те ящики и мешки, что были получены на складах в Меленгуре. Оружие, еда, лекарства. Судя по всему, весь «особый» груз был в той фуре, что ушла на фарш вместе с покойным капитаном.

Кимер подводит ко мне коня.

— Это Тилир, жеребец капитана, господин лейтенант. Ему он все равно больше не послужит.

Почему бы и нет? Мой Тран сейчас все равно далеко.

Сам Кимер садится на своего коня. Дигус и лейтенант забираются в фуру к Нокису. Астирен побаивается ехать верхом из-за ранения, а солдат честно признается, что верхом ездит плохо, и на чужого коня вот так сразу сесть не рискнет. Так что два скакуна пока что пойдут за фурой.

— Ну что, поехали отсюда? — Нокис смотрит на меня с надеждой.

— Сначала мы заедем в еще одно место, а потом — поедем. Это недолго, — добавляю я, видя как их всех плющит.

Через десять минут я спешиваюсь у внешне ничем не приметного дома. В ответ на недоуменные взгляды бросаю:

— Так, сидеть тихо, за оружие не хвататься, кого бы не увидели. Лейтенант, Нокис — смотрите за округой. Дигус, Кимер — за мной. Стоите у входа, пока не позову.

Бойцы спешиваются. Я вхожу первым, снимаю ловушки.

— Морас?

Капитан выходит из-за ящиков.

— Живой! А я уж…

— Тсс! — прикладываю палец к губам. — Я не один.

— Кто с тобой?

— Те, кого мой сюрприз не удивил до смерти.

— Ты с ума сошел…

— А ты представь себе, что они из Серой Стражи.

— Те, кого вы у холмов угомонили, тоже были при сильных бумажках…

— Эти настоящие. И у них повозка есть. И еще лошади. И вот что — для них я лейтенант Торан Сиден из Серой Стражи.

— Ну, ты силен… — Менален смотрит на меня со странной смесью восхищения и изумления.

— А что было делать? С Таннером в первый момент никто бы разговаривать не стал. Как барон? Ольта? Везти их можно?

— Повозка, говоришь… Думаю, можно. Ладно, веди своих новых друзей… лейтенант.

Следующий час мы таскаем одни мешки и ящики внутрь, другие — назад в фуру. Производим, так сказать, «обновление закладки». Зачем? А зачем нам раненый лейтенант и его люди, после того, как мы выберемся из лесу? Нам они нужны как перевозчики и охрана, значит, у них не должно быть подозрений на наш счет. Для них я — «лейтенант Сиден», хоть они моих документов и не видели. Вот я Сиденом для них и останусь, а остальное пускай идет по плану, который им известен, пусть возвращаются в Меленгур, сдают имущество на склад и рапорта пишут. Любой маг-дознаватель вычитает в их мозгах, что задачу они выполнили, пусть и с большими потерями. К ним особых претензий не будет, медалей разве что не дадут. А кое-кому станет известно, что «Сиден жив», что наверняка внесет дополнительную неразбериху. Провести барона и маркизу по ведомости как пленных я не рискнул. Непонятно было бы, как они до сих пор не сбежали. Не та у них репутация, причем у обоих. Были бы матросы живы, их можно было бы выдать за людей Сидена, охраняющих пленных. А так… Поэтому барону забинтовали голову практически целиком, как тяжелораненому. Капитана я выдал за охотника из местных, встреченного в лесу. Не слишком убедительно, но в первом приближении сойдет. Все равно мои новые знакомцы наверняка решили, что это какой-то сверхсекретный агент — держится слишком уверенно для приблудного лесовика. Женщин представили как заблудившихся собирательниц ягод, не уточнив, откуда они взялись. А то проедем мимо какого села, потом другого и третьего, а они не вылезут — и новые попутчики начнут коситься.