Татьяна Иванова - На перепутье миров

— Е-мое, — скорчилась она, — блин, как же больно!

Она и так не знала, как дотянуться до сосуда, а тут еще это.

Медленно передвигаясь, и с трудом превозмогая боль, она полезла по креслу на стол, цепляясь руками за все, что попадалось на пути. А попадались ей преимущественно ноги и висящие вдоль туловища многочисленные руки пузатого читаки. Вот уже и заветная бутыль. Совсем рядом. Но сначала Алекс начала вытягивать чашку из рук Дано, чтобы, когда тот придет в себя, он не смог сделать спасительный для него глоток. Это было трудно. Хотя читаки не подавал признаков жизни, но держал наполненный сосуд крепко. Женщина начала вырывать его. Но Дано держал посудину мертвой хваткой. Алекс то хваталась за больной живот и стонала, то снова усердно рвала добычу из чужих сильных рук.

— А ну, давай, — злилась она, дергая чашку изо всей силы, — отдай, сказала!

В этот момент свет перестал дергаться, засветил ярко и равномерно, и Дано открыл глаза. То, что он увидел перед собой, ошеломило его, он отшатнулся, его вечно заплывшие от жира глаза округлились и стали похожи на две баранки с начинкой внутри.

— Ты … — придя в себя, он стал отвоевывать предмет, — ты… что?

Но присутствие Алекс делало его почти немощным. Руки его дрожали, лицо перекосилось, тело то раздувалось, то сдувалось вновь. Зато у Алекс моментально прошли боль и неприятные ощущения, и теперь она стала действовать с удвоенной силой.

— Отдай, я тебе сказала! — с ненавистью бросала она в лицо сопернику и рвала, рвала из его слабеющих рук заветную чашку, — все равно заберу.

— Уйди, — слабо сопротивлялся толстяк, — уйди, прошу. Не делай глупости, пожалеешь.

Но силы его таяли на глазах. Он продолжал опухать и раздуваться. Еще один рывок Алекс, и оба с грохотом рухнули со стула. Жидкость вылилась на пол. Дано, несмотря на мучения, был все равно сильнее. Он, корчась и постанывая, подмял под себя Алекс и начал двумя руками выдавливать ей глаза. А остальными конечностями скручивал ей руки и ноги. Это было ужасно. Алекс плакала и кричала, не в силах сбросить с себя тяжелого монстра. Ей было больно и обидно. Ради чего, спрашивается, она пошла на эти жертвы, чтобы лишиться зрения, а потом и жизни? Руки Дано слабели, но борьба продолжалась. Еще секунда, и Алекс резко сорвала пальцы со своих глаз и вывернулась из-под мужчины. А потом и вовсе оказалась сверху. Она не сразу стала видеть, но постепенно зрение прояснилось, и, придавливая всем туловищем к полу распухшего и уже посиневшего Дано, она поймала взглядом его вытаращенные три глаза, потом повернувшись в сторону, заметила молча стоящих у стены нескольких даоров. Те не двигались с места, а только молча смотрели на драку. Почему они не спешили помочь ей?

— Помогите! — закричала она беспомощно, — Помогите мне!

В это время толстяк вновь попытался подмять ее под себя, но все его тело дрожало и тряслось, как в лихорадке. Наконец он издал протяжный вой, откинулся на пол и стал трястись в предсмертных судорогах. В этот же момент даоры, словно отлепившись от пола, дружно ринулись на середину комнаты. Несколько из них подскочило к истерзанной и раненой Алекс, другие стали скручивать веревками трясущееся обезображенное тело толстяка.

Вид женщины был ужасен: из глаз сочилась кровь, руки и ноги были покрыты ранами, но слез не было. Алекс находилась прострации, кажется, она даже не чувствовала боли. Ей было все равно, куда ее несут и зачем. Она не сопротивлялась, когда ее стали вытирать и смазывать чем-то раны. Потом ее усыпили…

… -Эй! — сквозь сон услышала она голос Сахи-даора, — ты неплохо выглядишь.

Женщина медленно открыла глаза и огляделась. Она лежала на огромном столе. Вокруг было множество каких-то аппаратов, а прямо перед Алекс стояли десяток даоров. Среди них можно было угадать и двуглазых полукровок, и чистокровных четырехглазых даоров. Впереди всех — Сахи-даор и его отец Тани-даор.

— Спасибо за помошь, — одними глазами сказал Тани.

— Ты очень нам помогла, — уже вслух продолжил Сахи-даор, — мы не могли спасти тебя раньше. Дано даже в самом слабом состоянии способен парализовать окружающих. Был способен.

— Я знаю, — почти шепотом произнесла Алекс, — я так и поняла. А где он?

— Мы запечатали его в вековой изолятор. Больше он никому и никогда не сможет навредить.

— Вы говорили про рассвет? Я его прозевала? — Алекс с трудом приподнялась на локтях и посмотрела в окно где, как ей показалось, было очень светло, совсем не так, как всегда.

— Да, это было удивительное зрелище. Многие даоры видели это чудо впервые в жизни. А теперь солнце будет светить нашему миру триста будущих лет. Но эти годы пролетят быстро, и мы должны успеть не только полностью восстановить наш мир, но и улучшить его. Энергия солнца столь велика, что каждый миг его света бесценен для нас.

— А люди? — голос женщины был еще слаб.

— Люди уже давно в своем измерении. Вместо них успешно трудятся изобретенные отцом машины. Правда, поскольку мы еще не умеем перемещаться во времени, все бывшие рабы отправлены в настоящее. Наверное, не каждый из них сумеет к нему приспособиться, но тут уж мы ничем не можем помочь. Пусть выживают, как могут. Но портал еще открыт, пока ты здесь. Тебя долго нельзя было двигать, ты была в плачевном состоянии. И потом … — Сахи-даор немного помолчал, — потом мы посчитали нужным вмешаться в состояние твоего организма. Мы обнаружили серьезные изменения в твоей голове, других органах и восстановили разрушенные клетки. И еще, скажем так, немного подработали плод внутри тебя…

— Что? Вы убили ребенка? — Алекс даже передернуло от испуга.

— Нет, нет, — мы просто ввели в эмбрион сильнодействующий препарат, который сведет до минимума риск того, что вместо человека у тебя родится шестирукий читаки. Мы подумали, что в твоем мире это будет более чем странно, не правда ли?

— Да, конечно. А с ним все будет нормально?

— Да. И с тобой тоже все будет нормально. Ты сможешь успешно заниматься творческим трудом. Но стирать тебе память, как всем остальным невольникам, мы не стали. Ты должна помнить о том, что видела и сделала. И ты должна в здравом уме закрыть портал. Амулет ты можешь взять с собой, но никогда, слышишь, никогда не пользуйся его силой… И давай больше не будет никаких вопросов, ладно? У нас много работы. Не забудь это, — протянул он ей на своей большой ладони деревянную фигурку многорукого человечка…

— Боже, как хорошо! — радовалась Алекс, глядя на синее небо, на высокие деревья и кустарники с пышной зеленой листвой, на многоэтажные дома и улицы, на яркие клумбы возле аккуратных подъездов и на спешащих по своим делам суетливых людей, — Как все-таки хорошо жить на белом свете! И как хорошо, что есть свой, такой прекрасный и родной человеческий мир.