Галина Гончарова - Айшет. Магия разума [СИ]

– Точно! А ты… как?

– Не умерла.

– Хоть не зря ты попробовала влезть?

Дети соображают быстро. Корс понял, что я не умерла и не умру, что все обошлось, и его заинтересовало, не зря ли мы рисковали. Может, и правильно.

– Не зря. – Я попробовала вспомнить, что узнала от графини… – Да, ты знаешь, не зря.

– Отвезем документы?

Я прищурилась.

Наверное там, на грани жизни и смерти, где погибала Шайна, рыдая от отчаяния, ко мне пришла мысль. И я не хотела от нее отказываться.

– Нет, Корс. У меня есть идея поинтереснее.

– Это какая?

– А такая. Ее зовут Шайна. Шанна – Шайна.

Корс соображал быстро.

– Шань… ты чего? Ты правда хочешь… ну, того? Вместо нее?

– Да, – отрезала я. – вот смотри, бежать нам некуда. Жить негде. Денег нет. К отцовскому знакомому и не сунешься – Ленер и Храм, Темный бы их побрал на пару!

Корс помрачнел.

– Это да.

– И куда мы? Побираться? Милостыньку просить? Подать-то мне подадут, да Храм нас найдет куда как раньше. А здесь у нас есть хороший шанс выбраться из города, уехать подальше, например, в ту же столицу, Шайна туда ехала.

– А потом?

Корс явно загорелся азартом. И то… приключение! Переодевание, графская карета, титул, столица, интересно же! И путешествовать не пешком, а под гербами.

– А потом и удрать можно будет. Когда нам это будет выгодно, с деньгами и драгоценностями.

Братишка хмыкнул.

– Воровать будем?

– Может быть.

Я даже и не сомневалась.

Если это понадобится, чтобы выбраться, я убью, украду, солгу… у меня есть родители, есть брат, почему я должна думать о ком-то другом? И не воровать, а восстановить справедливость, если так. Кого я обворую? Дядюшку Шайны? Да по нему виселица плачет горючими слезами, если он чуму устроил. А я просто… получу оплату за уход! Я же ухаживала за его больной племянницей? Вот и пусть платит!

Много?

Надо было раньше оговаривать сумму!

– Это плохо, мама говорила.

Я пожала плечами.

– Корс, ее никто не знает. Шайна прожила большую часть жизни в монастыре. С родными она уж лет десять не встречалась, муж умер, ее подруга живет на границе и сейчас беременна третьим ребенком. В столицу она не собирается. Денег у Шайны толком и не было.

– Почему?

– Потому что все подгреб ее дядя. Спихнул племянницу в монастырь и уселся на наследстве. Фактически – обобрал сироту.

Корс наморщил нос.

– Сволочь какой.

– Какая.

– И какая – тоже. Шань, а как ты это видишь?

Я устроилась поудобнее, облокотилась о кровать. Прядь волос цвета красного дерева скользнула вниз, погладила, и мне показалось – благословляя. Почему волосы выглядят такими живыми – у мертвых? Разве так должно быть?

– Сложно, братик. Но выход найти можно. Как видишь, мы похожи. Я чуть повыше, она постарше. Я посветлее, она потемнее. Но в основном – рыжие волосы, карие глаза. Это в документах.

Корс охотно кивнул.

– И можно твою гриву чуток подтемнить.

– Хватить просто смыть краску, – махнула я рукой. – Хорошо, мама меня покрасила, искать будут темненькую. Я – графиня, ты при мне, пажом.

– Сойдет. А слуги?

– Служанка сбежала, – медленно протянула я. Перед глазами, словно живое, встало рябое круглое лицо. Перед смертью Шайна не сомневалась – Мерта виновна в происходящем. – Графиня считала, что у той был какой-то амулет или артефакт, чтобы вот это вызвать. Я знаю, бывали такие заклинания. У некромантов, например.

Корс пожал плечами.

– Надо об этом еще подумать. Тело куда денем?

– Скажем, что это была служанка и отдадим для похорон. Здесь многих хоронить будут, на такое внушение моих сил хватит. А может, и того не потребуется.

– Думаешь, нас не засекли?

Я покачала головой.

– Не уверена. В Асторе есть Храм, но подозреваю, им не до нас. До Лемарны дней пять пути, расстояние большое.

– А дома? Там ведь тебя почуяли?

– Здесь я никого не убивала. Если я правильно помню мамины объяснения, сила была ярко выражена потому, что я ее впервые призвала, впервые высвободила. Если помнишь, тогда я просто упала. А сейчас – нормально.

– Правда?

– Уж насколько получается.

Корс хмыкнул.

– И храм был не так далеко от дома…

Я подумала пару минут.

От храма до Щепок – два дня пути. Здесь – пять. Плюс горы. Плюс эпидемия и смерти. Плюс эпидемия наведенная.

Могли и не почувствовать. Надо быть осторожнее, но – могло и пронести. Скоро узнаем.

– А что делать со слугами?

Корс задал правильный вопрос.

А и правда?

Уволить и нанять новых? Взять под контроль этих? Или просто их убить?

Кстати, а что с ними вообще такое?

Надо бы спуститься вниз, посмотреть, найти что-то съестное, нагреть воды, смыть краску…

– Шань, а ты можешь изменять воспоминания?

Я удивленно посмотрела на братика.

– Ну… вы похожи с этой теткой. Если пока слуги спят, попробовать поменять им что-то в памяти? Ее лицо на твое, например?

Я обдумала этот вопрос. И крепко чмокнула братца в кончик носа.

– Умняшка ты моя! Зеленоглазенькая.

– Руки! – вырвался самостоятельный мужчина. – Пошли, посмотрим, что там?

Внизу было тихо-тихо.

Люди лежали вповалку и спали. Хорошо я их приложила, не пожалела сил, от души постаралась.

А они точно спят. Ворочаются, дышат, сопят… скоро начнут умирать?

Что я читала об этой болезни? Про язвочки на ушах?

Да, было такое.

Серая смерть, начинается с язвочек на ушах, потом они расползаются на все тело, человек либо сходит с ума от боли, либо умирает. От боли же.

Такого, чтобы кто-то пережил болезнь… бывало, но редко. К примеру, один на сотню. Или даже на две-три сотни человек.

С графиней так и произошло. Криком она не кричала, потому что я ей обезболивающее спаивала. А эти – что?

Переворачиваю одного из слуг, вглядываюсь в лицо, и округляя глаза. Рядом ругается Корс, да такими словами, которые приличные дети знать не должны. Но мне не до воспитания.

Язвы, которые должны были уже расползтись, не увеличились. Вообще.

Уши – да, там язвы остались, но вроде как-то и побледнели? А лицо, тело… нет там ничего! Что происходит?

Этот же вопрос задает и братец, глядя на меня. А что я ему должна ответить?

Не знаю!

И поэтому машу рукой в сторону кухни. Нечего размышлять, надо дело делать.

Смыть краску с волос, перекусить, а там уж, с новыми силами и за дела.

Вода на кухне была, осталось лишь нагреть. И как следует вымыть голову с раствором, который дала мама.

Волосы буквально дыбом встали, получился рыжий одуванчик. Обычно они белые стоят, пушистенькие, а я вот, рыжая. Ладно, сейчас в косу их заплету и улежатся.

Смотрюсь в зеркало.

Серьезное бледное лицо, усталые глаза, рыжая коса.

Теперь надо запомнить это лицо. И вложить его в память слуг.