Ари Мармелл - Утраченное соглашение

Стражи выпрямились, прижались к стене или перилам, чтобы пропустить капитана Джордейна и их главу, Каланту Делакруа.

Она была в модной пышной юбке и яркой блузке, но кожаная жилетка поверх нее была не просто украшением, и она сжимала позолоченный пистоль так, как делал тот, кто умел им пользоваться.

Один из двух стражей комнаты вышел — с трудом — чтобы Джордейн занял его место. Леди Делакруа осталась на площадке, обрамленная дверным проемом. От ее выражения лица снеговик надел бы пальто.

— Ты в порядке, Сирилл?

Шинс встречала двух сверхъестественных существ из глубин кошмара. Голос главы пугал не меньше них.

— Матушка, Виддершинс не…

— Я не хочу слышать от тебя ее имя.

— Но…

— Я задала вопрос, мальчишка.

Сирилл, не опустив плечи и не издав звуков, как-то передал впечатление вздоха.

— Да, матушка. Я в полном порядке.

— Хорошо. Если услышу от тебя еще хоть слово, пока мы не добрались до дома, ты будешь жалеть неделями.

В этот раз не казалось. Сирилл охнул, его щеки покраснели, а остальное лицо побелело. Его губы беззвучно двигались, сначала в сторону мамы, потом — Виддершинс. Он отошел в дальний угол, но не вжался в него. Он опустил взгляд.

— Миледи, — начала Шинс, вспоминая все, чему ее учило время, пока она изображала аристократку. — Уверяю, ваш сын ничего не сделал…

Предложение оборвалось потрясенным бульканьем, когда пистоль главы направился на голову Виддершинс. Она ощутила от Ольгуна сдавленный вопль и злое рычание. Даже стражи Делакруа, включая Джордейна, отпрянули на шаг.

— Стоит убить тебя тут, — прошипела женщина, — как и всех, кто вынюхивает там, где не надо.

— Матушка, нет! — Сирилл забыл или не переживал больше насчет ее угрозы. Джордейн тут же начал:

— Миледи, не уверен…

— Ты глупо поверила, — осведомилась она, — что тебе можно безнаказанно лезть в эту семью?

— Я не лезла в вашу глупую семью! Я пытаюсь помочь! Это, — добавила она тише, — тоже вмешательство, если определять строго, но…

Сирилл и Джордейн смотрели на нее, словно она была не в себе.

— Даже если это так, — перебила глава, — а я не убеждена, то что? Думаешь, мы тебя не видим насквозь? — она пронзила сына взглядом. — Почти все из нас.

— Видите… что?

— Обычную проститутку, — презрение окутало слова Каланты. — Надеялась на деньги? Может, на руку Сирилла или других моих сыновей? Для чего? Предложение помочь с проблемой, в которой ты не можешь разбираться, должно было скрыть твое низкое происхождение и низкие помыслы? Жалкая схема.

— Наглая… неблагодарная… — кровь гудела в висках Виддершинс яростным зовом к жестокости. Спокойствие и контроль, которые она выстраивала неделями, пропали за миг, она ощущала гнев Ольгуна рядом со своим, и это ощущение грозило захлестнуть ее. Она отчаянно хотела сорваться, провести сталью по плоти, вызвать кровь. Стереть презрение с лица женщины, из ее голоса…

И погибнуть в процессе?

Ей было почти все равно, но голосок разума зазвучал в голове, и она почти узнала его…

«И убить при этом Ольгуна?».

Все вокруг нее стало ледяной водой.

— Нет…

«Тогда не надо», — мягкий, но строгий голос. Конечно, ее совесть выбрала его голос из всех возможных. И, конечно, хоть его разочаровало бы поведение его дальних родственников, он расстроился бы сильнее, если бы Виддершинс позволила им или другим сделать ее ниже, чем она была.

«Ради него, — напомнила она себе своим голосом. — Ты тут ради него, а не для них».

Она не понимала, как долго длилась эта борьба, но вряд ли она затянулась. Она моргнула, увидев реальность сквозь красную дымку. Ничьи лица не изменились. Каланта хмурилась, ожидая, пока оскорбление Виддершинс будет озвучено до конца.

Воровка скрестила руки и хмуро посмотрела в ответ.

Не этого ждала глава, хоть Виддершинс не представляла, на что она надеялась.

— Джордейн!

— Да, миледи!

— Я хочу эту… негодяйку в цепях!

Шинс в этот раз впилась в воспоминание об Александре ногтями души, чтобы успокоить Ольгуна.

— Нет, — едва слышно прошептала она. — Рано… терпи…

— О, миледи… — страж, старый и опытный, звучал нервно. — У нас нет повода…

— О, ради Севоры… Ты поддерживаешь закон, а не только дом! У тебя есть власть, даже когда людей магистрату поставлять не наша очередь. Или ты хочешь сказать, что понимаешь закон города лучше меня?

— Конечно, нет, миледи. Но…

— Похищение и нападение на аристократа.

— Матушка! — завопил по-детски Сирилл. — Она не…

— Молчать! Прошла на земли Делакруа. И подозревается в атаках на наш Дом. Это только начало.

Джордейн нахмурился, насупил усы, но шагнул вперед, протянув руку.

Сирилл пересек комнатку в два шага и встал между воровкой и стражем.

— Нет! Боги, она не…

Гнев Каланты впервые попал в цепи неуверенности.

— Сирилл! Прекрати немедленно!

— Нет, матушка.

Шинс невольно посмеивалась от потрясения на лицах обоих Делакруа, от услышанных и высказанных слов.

— Джордейн, не дай моему сыну пораниться, — приказ был не таким твердым, в нем была слышна дрожь.

Два стража наступали, опасения на их лицах не выражались в позах и движениях.

И юноша не стал глупо доставать сталь. Его кулак попал по челюсти юного стража, и тот отшатнулся скорее от шока, чем от боли. Но Джордейн добрался до Сирилла раньше, чем тот пришел в себя от удара, руки обвили руки аристократа и шею, и захват был болезненным, но не вредил.

Шинс знала, что нужно делать.

— Поверь мне, — шепнула она, ведь знала, что Ольгун не поступит иначе. Она бросилась к борющейся парочке.

Для нее это было медленно и неуклюже.

Солдат, которого ударил Сирилл, схватил ее сзади, как и должен был. Она извивалась, надеясь, что выглядит правдоподобно, а руки трепетали за спиной, пальцы невидимо плясали на поясе стража.

«Вот так…».

Меньше, чем через минуту, Сирилла и Шинс задержали и подвели к главе.

— Хорошо, — тон женщины снова стал железным. — Ведите обоих в поместье, и…

— Простите, миледи, я не могу этого сделать.

Сирилл не мог обернуться на Джордейна, ведь не был совой, но остальные уставились на него.

— Что, прости?

— Вы приказали мне арестовать Виддершинс как слуге Обера. Я должен по закону привести ее в магистрат для пленения и суда.

— Это ее не касается! — если бы величавый опоссум мог лишиться терпения, то Шинс казалось, что он так и звучал бы сейчас. — Я дала тебе указания!

— Мне, правда, жаль. Но это так… и я, к сожалению, не могу вас послушаться.

Виддершинс надеялась, ради Сирилла, что его мать не заметит, как подрагивают ее губы от ее возможного наказания.

После мига яростной и очевидной внутренней борьбы Каланта покачала головой.