Агаша Колч - Провал (СИ)

Проснулась я еще тогда, когда эти агрессоры подходили к нашему лагерю. Похвалила предусмотрительность Виктора. Обёртки, огрызки и всякие прочие ненужности он аккуратно сложил в банку из под тушёнки, плотно завернул в пакет и убрал на дно своего рюкзака, который вместе с моим повесил на дерево.

Зажегся фонарик и в его свете замелькали колючие тени и блестящие глазки. Ежи и не думали прятаться. Молча смотрели на нас с упрёком: еды мало. Только несчастный ежонок поскуливал из своей банки. Виктор дождался, когда тот подошел поближе. Накрыл курткой и подал мне. Размотав от ткани застрявшую голову, я придерживала зверька, пока парень ножницами, которые имелись в ноже, разрезал упаковку.

— Иди уже, исследователь. И вы бы шли в лес, бродяжки.

Но ежи продолжали обшаривать ближайшие кусты. Шума при этом было столько, что казалось, там шарахается стадо медведей. Вдруг наш гуру приподнялся на локте и просвистел или прощебетал что-то совершенно непонятное. Непонятное нам. Людям. А вот ежи поняли. И рысью рванули в лес.

"Как интересно!", — подумала я и заснула.

— Сегодня мы посетим два места Силы. А третье будет местом ночёвки, — информировал нас проводник во время завтрака.

Виктор пожал плечами: какая такая Сила?

Поклонники радуги переглянулись и чуть было не поцеловались.

Девицы завизжали так, что заложило уши.

Прибрав после себя и ежей полянку, мы продолжили путешествие.

Сидя под деревом, наблюдала, как леший прутиком постукивает по глади лесного озера.

Пейзаж был умиротворяющий. Светило катилось к закату, тени от деревьев, окружающих озеро, тянулись к противоположному берегу. В воде кто-то плескался. То ли рыбки, то ли еще какая живность. Леший вздыхал и что-то ворчал себе под нос.

Подвеска на шее слегка завибрировала. Кто-то идет, но без плохих намерений. Походка странная. С плюханьем.

Остановился за спиной:

— Он что делает?

— Кажется, вас зовет.

— Узнала меня, что ли?

— Догадалась.

Водянник был похож на большую прямоходящую лягушку. Тонкие ножки-ручки, тело закутанное в водоросли, с которых капала вода. На почти круглой лысой голове огромные грустные глаза с редкими длинными ресницами.

— А надо чего?

— Я умыться хотела, да воды хорошей набрать. Вот дедушка Лёша к вам и привел.

Тут лесовик обернулся, всплеснул лапками и заторопился к нам.

— Как дела, сосед? Я к тебе с гостьей.

— Плохи у меня дела. Дочка заболела, — и по широкому лягушачьему лицу покатились крупные слезы. — Что с ней, не пойму. И озерцо её болеет.

Мы с лешим стояли на берегу маленького лесного озера, к которому нас привел водяной, и он мне рассказывал:

— Вот здесь и живёт его дочка. У них же всё навыворот — русалки не воспитывают мальков. Оставила отцу дитя и удрала дальше плавать. А водяник, пока потомство растёт, выращивает недалече озеро или прудик, что бы было куда подростка отселить. Дочка первая у него. Боюсь, как бы и сам не захворал, — дедушка Лёша почесал нос и глубоко вздохнул.

Я подошла поближе к водяным. Девочка сидела у отца на коленях, уронив от слабости голову на его мокрое плечо, а он поглаживал её по влажным редким волосикам.

— Масяня, детонька милая, плохо тебе, да?

— Почему "Масяня"?, — посмотрел на меня водяной.

— Похожа очень. Девочка такая популярная в моем мире есть. Зовут Масяня. Только она весёлая и задорная. А наша слабенькая и грустная.

Девочка открыла глазищи и прошептала:

— Спасибо, — потянулось было ко мне лапкой, но что-то вспомнив, отдёрнула.

Повернула вверх ладошкой и я ахнула. Кожа спеклась в сплошную рану.

— Как же ты так, милая?

— Камень там злой. Упал прямо в родник на дне. Закрыл свежую воду. Я хотела его оттолкнуть, но не смогла. Очень тяжёлый. Не большой, а тяжёлый. Потом лапки заболели. И я заболела.

Утомившись, Масяня опять положила голову на плечо отца. А водяник, абсолютно по-человечески, поднял лицо к небу, что бы дочь не видела его слез. Вот за что их нечестью называют? В них столько живых, искренних, светлых чувств и эмоций. Не у каждого человека такое встретишь.

— Где, говоришь, этот камень?

Я так разозлилась на булыжник, который мешает жить семье милых водяных, что решила сейчас же пойти и выбросить его из озера. К чертям собачьим! И не слушая подсказок и указаний, на каком-то чутье и внутреннем зрении я увидела над дальним краем масяниного озерка темное облачко.

— Ну, гадость, держись!

Скинула и бросила на рюкзак ветровку, стянула кроссовки и штаны. Осталась в майке, которая была длиной до середины бедра. Т.е. выглядела почти прилично. Для нашего мира. Но леший и водяной старательно отводили от меня взгляд.

"Невинны, как дети", — хмыкнула я и зашла в воду.

Вода была почти ледяной. И очень быстро охладила мой пыл и гнев. Я даже остановилась:

"Чего это я? Умом тронулась, что ли? Что за жажда подвигов?"

И совсем было решила повернуть назад, но увидела три пары глаз, которые с берега смотрели на меня с такой надеждой, что стало стыдно бросать начатое.

"Ведьма я или кто?", — подбодрила самою себя и нырнула.

То, что я не ведьма, а идиотка стало понятно через 20 секунд. Камень был и был он очень не прост. То ли колдовство чёрное, то ли радиоактивность высокая. Это я увидела. Как и то, что ни то ни другое было не по силам начинающей ведьме. Вернее, не по жизни. Не я его, а он меня отправит к чертям собачьим. Хорошо бы быстро, а то ведь может медленно и с мучениями.

"Поздно пить "Боржоми" когда почки отвалились.", — я схватила булыжник размером с мой кулак и вынырнула на поверхность.

Плыть с камнем было трудно и я побрела к берегу.

— Дедушка Лёша, куда бы эту дрянь схоронить так, что бы никого не задело? Очень сильное колдовство на нём. Смертельное.

Пока моя нечисть собиралась мыслями, я старалась идти как можно медленнее. Мне, кажется, уже всё равно, а их зацепить не хочется. Правда, Масяня уже больна.

— Эх, матушку Прародительницу попросить бы, так ведь не дозовешься, — вздохнул леший.

— А что за матушка?

— Она мать всего живущего в нашем мире. Ей все поклоняемся, её силою живем.

Спасибо тебе, Котинька, что экспериментировать меня с колечком заставил. Теперь я знаю, куда сплавить злосчастный булыжник и свой трупик.

Воздух был тот же, а вот место другое. Хотя в таком плотном тумане, когда дальше вытянутой руки ничего не видно, можно было и ошибиться. Я сидела на камнях, поджав ноги. С волос еще капала вода, мокрая футболка облепила тело. Зубы от холода морзянкой выстукивали SOS. В одной руке я держала булыжник, а в другой Книгу.

"Ты-то как здесь? Лежала бы себе в рюкзаке. Целее была бы. Вряд ли Жница сюда придёт?", — проворчала я мысленно.

А в слух сказала: