Юлия Пушкарева - Клинки и крылья [СИ]

Лорри недовольно завозился, но примолк. Тааль, ещё не оправившись от стыда, прокашлялась; в горле у неё пересохло.

— Я отправилась в путь, чтобы помочь… кое-кому, — сбивчиво прохрипела она, уже не надеясь на успех. Пляски под луной, фокусы и горшочки с маслом у боуги, как выяснилось, прикрывали и ум, и продуманную жестокость. — А потом узнала, что нужна атури, чтобы… — Тааль поколебалась: она не забыла, само собой, слова мальчишек о сиденцах и возвращенниках, но есть ли смысл держать это в секрете?… — Чтобы остановить тауриллиан.

Раздалось несколько возгласов — не то возмущённых, не то радостных. Большой Ли поймал одного из светлячков и, помрачнев, зажал его в кулаке; светлячок медленно сменил цвет на густо-малиновый.

— Как это понимать, Дана? Все мы знаем, что некое чистое существо, — он с убийственной насмешкой покосился на Тааль, — нужно тауриллиан, чтобы закончить обряд и построить Мост… Сами понимаете, какой и куда. А она является, и вот пожалуйста — всё вдруг совершенно наоборот. Она, оказывается, летела сюда помешать им. Ну надо же, какая отвага, от майтэ и ожидать трудно…

Дана не успела ответить, поскольку вмешалась юная плясунья:

— Не просто чистое существо, а самое чистое в Обетованном, — поправила она. Услышав заветное слово, Тааль вздрогнула.

— Вы хотели сказать — в Лэфлиенне?…

— Мы привыкли называть Обетованным весь мир, о превращённая майтэ, — боуги по-кошачьи сморщила нос. — К чему делить материки на «там», где якобы так чудесно, и «здесь», где якобы хуже?… С тех пор, как Зелёная Шляпа уплыл в это хвалёное Обетованное, мы не получили от него ни одной доброй вести… Может, наши предки и пожили там какое-т время — однако теперь там не осталось удобных полян, а фокусы с кладами никому не интересны.

Зелёная Шляпа?… Выходит, в Обетованное можно вот так просто «уплыть» — но на чём, в такую-то неизмеримую даль? Возможно, дело в тех деревянных махинах с резьбы тауриллиан в Молчаливом Городе — в тех, о которых Фиенни не успел рассказат ей?…

Тааль нервно заломила руки, уже не пытаясь справиться с волнением и перестав что-либо понимать.

— Я ищу вашей помощи. Больше мне не к кому обратиться.

— Можно подумать, у нас мало своих сиденцев… — заметил Лорри; он немного выступил из тени, и Тааль заметила, что его шевелюра отливает не рыжиной, как у остальных, а опасным багрянцем. — Зачем ты пришла? Мы не лезем в дела бессмертных, не нужно нас туда втягивать. Так идёт уже много веков, и мы не жалуемся. Мы в убежище, право на которое заслужили давным-давно. Мы под Холмом: это всё, что ты видишь. А тауриллиан — на поверхности, вместе с кентаврами, оборотнями и прочими, кто выбрал жизнь южнее Пустыни… Да и сама Пустыня — там же, и твой волшебник, и дорога к твоему гнездовью. Я слышал, что в Городе мёртвых есть портал прямо к нам, сюда, но думал, это всё слухи… — Лорри покачал головой. На ухо к нему сел крупный светлячок, и он сразу стал совсем не опасным — только грустным и уставшим отчего-то. — Кем бы ты ни была на самом деле, лучше уходи. Игры духов и тауриллиан — не для нас… И никто из всего селения дольше меня не отговаривал тогда Шляпу от его ухода. Я всё сказал, — Лорри сел за стол — точнее, повалился, точно опустевший мешок.

Все притихли; Бригхи старательно отводил от Тааль глаза. А ей казалось, что ночь уже близится к рассвету, что прошло ужасно много времени — и теперь, по воле рыжих фокусников, ей уже никогда не выбраться из дубового леска…

Встала Дана.

— Ты хотел сказать, Лорри, что тауриллиан на поверхности вместе с теми, кто выбрал рабство, — глуховатым голосом произнесла она, и мальчишеский палец с коротким ногтем укоризненно ткнулся красноволосому в грудь. — С теми, кто согласен на грядущую войну за заморские земли. С теми, кто добровольно ходит к бессмертным и питает их своей жизненной силой, отдавая её ради обряда возвращения, ради их колдовского Моста… Так же, как — к чему умалчивать? — как это делаешь ты.

Лорри дёрнулся, словно от пощёчины, и светлячок испуганно слетел с его уха.

— Лишнее говоришь, Дана, — угрожающе произнёс отец Ришо. — Это не наше дело. Всякий под Холмом свободен в выборе.

— Вот именно. В том числе я, — несколько невесомых шагов по поляне (под узкими ступнями боуги, казалось, даже трава не сгибается) — и вот Дана уже стоит рядом с Тааль, снизу вверх протягивая ей маленькую ладошку. Наклонившись, Тааль осторожно дотронулась до тёплых шершавых пальцев. — И вот он, мой выбор.

— Мама, ну… — протестующе пискнул Бригхи, но отвлёкся на нетронутую башенку из черничных пирожных. Дана, даже не обернувшись, улыбнулась одними глазами.

— Я приглашаю тебя в свой дом, Тааль-Шийи — к себе и Вирапи, моему мужу. Будь среди нас, как среди друзей.

— Проходите, — буркнул стражник, отдавая растрёпанный свиток торговцу кожами. Тот со вздохом облегчения отшвырнул свиток с глаз долой — в тележку, откуда свешивались куски не распроданного товара. И, погоняя ослика, решительно прошёл через узкие ворота; кладка желтоватого камня вокруг них чудовищно крошилась. После великолепия Вианты это наводило на печальные мысли о кезоррианской провинции. Рядом с торговцем семенила его жена — худая, жилистая женщина с младенцем на руках. Судя по испуганно-ошарашенному лицу, она до сих пор не верила своему счастью: возможности вырваться отсюда.

Очередь ещё на полшага продвинулась вперёд, и Синна начала нервничать. До них оставалось всего два человека. Стражник ужасно медлителен, а солнце печёт даже сквозь вуаль, но всё же — так мало…

— Нас ведь могут и не пустить, правда? — почти одними губами прошептала Синна, повернувшись к Авьелю. Собственно, она лишь озвучила то, что и так было известно им обоим. Однако волшебник поддерживал её под руку с таким безмятежным лицом, будто вышел на прогулку в предместьях. В последние дни Синна до скуки насмотрелась на его смуглый орлиный нос, но по-прежнему не выяснила, как этот невероятный человек может быть уверенным и храбрым даже посреди полнейшего безумия.

Во всех магах, наверное, есть что-то необъяснимое. А особенно — в магах, привыкших к войне.

— С чего бы это? — так же тихо ответил Авьель, неотрывно глядя на низкую стену впереди. — Наши документы в порядке.

Он имел в виду пропуск от имени новых властей Кезорре — разумеется, искусную подделку. Сделана она была, как догадывалась Синна, не без участия магии. Под кратким текстом стояла печать Вианты, рядом с которой пауком распластался личный росчерк одного из главарей Дома Агерлан. На свету под строками проступал силуэт золотистого сокола, которому, видимо, суждено стать новым здешним гербом…