Юлия Пушкарева - Прорицатель [СИ]

— Нелёгкая выдалась ночь, правда? — как ни в чём не бывало заметил Кнеша. Мей стиснул зубы и решительно зашагал вперёд. — Ты не разговариваешь со мной? — прозвучал вскоре новый издевательский вопрос. Мей только надвинул поглубже тесноватую пушистую шапку: холод всё-таки стоял дикий. — Ну-ну. Господин пророк оскорблён в лучших чувствах. Надо полагать, я снова поступил бесчестно...

— И ты ещё спрашиваешь!.. — не выдержал Мей, поворачиваясь к нему. Кнеша шёл рядом, беспечно улыбаясь; отчаяние во вьюгу, казалось, было забыто, как и бессонная ночь, — разве что синева под глазами приблизилась к черноте. — Ты угрожал смертью беспомощной женщине. К тому же слепой и той, что тебя выходила! Это немного чересчур, знаешь ли.

— Неужели?... Всё так, но ты забываешь одну мелочь: не сделай я этого, нас бы в два счёта отравили.

— Они не спасли бы нас, если бы хотели убить.

— Они выжидали, Мей. Этот Отравитель предан Императору не меньше, чем карлики с болота его ненавидят. Неужели ты не понял? Одно неосторожное слово в его адрес — и нам пришёл бы конец.

Мей сердито вздохнул.

— Это было глупо и бессмысленно. Я почти договорился с ним, а ты всё испортил.

— Это было необходимо... Ты правда верил, что мирно договоришься с верзилой-отшельником, который посвятил себя ядам?

— Пусть даже так — это не оправдание. Галка здесь ни при чём. Низкий поступок.

Кнеша хмыкнул.

— Ну извини. Я думал, ты привык к тому, что я не похож на этих... Как ты их называешь — тех, что раньше были в твоём мире? Эти благородные воины, которые спасали женщин и детей от всяких чудовищ и таскали на себе кучу железа...

— Рыцари.

— Да, вот именно. И в угоду тебе не собираюсь притворяться. Ты уж прости меня.

Мей страстно захотел его ударить, но удержался. Вспомнилась оплеуха, которой он накануне пытался привести Кнешу в чувство... Какое, должно быть, дивное было ощущение — жаль, что он не успел оценить.

— Я тоже не рыцарь, — сказал он, убрал в мешок карту и стал растирать рукавицами немеющие щёки, — но и не подлец, как хотелось бы верить... А ты выставил подлецом и меня заодно. Причём не впервые.

— Мы в чужом мире, — мягко напомнил Кнеша, — где никакой стабильности, идёт война всех со всеми, и только местным богам известно, где ближайшие человеческие поселения. А ещё здесь лютый мороз и вечные сумерки. Тебе не кажется, что не репутация должна тебя волновать?

Мей тяжко вздохнул, глотнув ледяного воздуха. Бесполезно было объяснять, что дело не в репутации. Или что слова Галки о неплодном семени подействовали на него, как солнечное затмение.

Или что ему страшно.

Мей не любил говорить с Кнешей — их беседы уводили далеко и не приводили ни к чему хорошему; поэтому он долго молчал. Потом всё-таки спросил, почему Галка не сопротивлялась, когда Кнеша схватил её. Тот небрежно пожал плечами.

— Да кто бы знал. Она же явно не в себе... Мей, растолкуй мне, что конкретно ты намерен делать?

— О чём ты? Поговорить с Императором...

— Хорошо, допустим, нам невероятно повезёт и мы живыми доберёмся до этого Лирд'Алля (страшно представить, какое убожество они зовут столицей, ну да ладно). Допустим даже, что нас примут в замке — или где он там живёт. А дальше? Что ты собираешься ему сказать? «Не вступайте в сговор с женщиной в белом, не то наступит конец мира. Ах да, и кову прислали Вам окровавленный ножик»?

— А у тебя есть другие предложения?... — снова взвинчиваясь, начал было Мей — но осёкся. На краю серой глади неба, возле горизонта, где громоздились заснеженные холмы, обозначилось чёрное пятнышко. Постепенно оно увеличивалось, странно одинокое, и Мей понял, что оно очень большое для птицы. Очень, очень большое. Хоть крылья и видны. Он остановился, тронул за меховой рукав Кнешу и молча указал на пятно.

— Птица, — убеждённо сказал Кнеша, потом прищурился, всматриваясь (зрение у него было отменное, и к тому же глаз прекрасного рисовальщика): — Нет. Крылья кожистые, как у нетопыря. И хвост как у ящерицы.

— Что?! — опешил Мей. Невозможно поверить... Как?!

— Ну да... И летит не сюда, — с облегчением добавил Кнеша. — Можем идти... Не знаю, что за тварь, но доверия она не внушает, даже если питается травой и букашками. В чём лично я сомневаюсь.

— Это же дракон, — прошептал Мей, всё ещё не оправившись от давно забытого чувства сладкой жути. — Настоящий дракон... Как в наших старых легендах. Или, по крайней мере, что-то близкое... Понимаешь?

Кнеша взглянул на него с брезгливым сочувствием — как деревенский голова смотрел бы на местного дурачка.

— Нет, не понимаю... Сбылась мечта детства?

— Возможно... — Мей, точно зачарованный, провожал глазами удаляющееся пятно. Даже холод отступил перед таким чудом, и серо-белые скудные краски вокруг теперь мерцали иначе. — Я со многим готов смириться, если здесь есть драконы.

— Он был чёрный. А ты говорил, что у драконов сверкающая чешуя, переливающаяся кучей цветов, — напомнил Кнеша, явно издеваясь. Однако Мею было плевать на его мнение по этому вопросу.

— Может, и так, — вздохнул он. — Я ни разу, нигде, никогда во всём Мироздании не встречал кого-нибудь, кто видел бы их...

— И это к лучшему. Ты отправился бы их искать, нашёл и превратился в аппетитное жаркое. Не слишком героическая смерть для прорицателя... Да и Ниэре бы расстроил. Всё, молчу! — воскликнул он, натолкнувшись на взгляд Мея. У них был безмолвный, но прочный уговор — не упоминать о Нери, а желательно ещё и о Бенедикте. Эти двое добавились к списку вечно ноющих Меевых ран и, как он надеялся, завершили его... Он тряхнул головой, прерывая наваждение; крылатое пятно скрылось за холмами.

— Пойдём — нам надо успеть. То, что я видел, скоро случится... — «Если ещё не случилось», — закончил он про себя.

Мир Лирд'Алля, Отравителя и кову оставался чужим и холодным, но вскоре в глазах Мея обрёл какую-то дикую, обворожительно-загадочную красоту. Места, где они проходили, были удивительно малонаселёнными и потому просторными — а Мей так отвык от этого в духоте того мира, где жил перед этим. Могучие хвойные деревья, совершенное бездорожье, снега и озёра, покрытые голубоватым льдом — вот что он видел, но понимал, конечно, что этим дело не ограничивается. Среди знакомых ему, вполне заурядных животных попадалась вдруг белка размером со среднюю дворнягу или мохнатое существо, намертво прилипавшее к древесной коре на время сна. Несколько раз им с Кнешей встречались небольшие отряды всадников, вооружённых примерно как древние воители, о которых Мей читал у себя на родине; кони их были вишнёвыми, с жуткими красными глазами. В маленьких деревеньках не было плотной застройки многими домиками, а стояло две-три огромных избы, где жили целым родом — толпой в несколько десятков человек разных поколений. Когда им приходилось ночевать там, Кнеша тайком морщился и бормотал что-то о вони и грязи.