Юлия Пушкарева - Прорицатель [СИ]

— Как долго я у вас пробуду?

— Пока не минует опасность.

— А поточнее?

— Пока не научишься толково управлять своим Даром... Или пока тебя не перестанут преследовать. Имей в виду — второе почти невероятно.

— Расскажите мне всё-таки о тех силах, которым нужна моя смерть. Вы назвали это Порядком?

Гэрхо прикрыл глаза и покачал головой.

— Это надолго. Когда будем на месте — сколько угодно, а здесь задавай вопросы попроще.

— Я смогу писать своей семье?

— Нет.

Ответ хлестанул Мея.

— Вот так однозначно?

— Абсолютно. В Долине у учеников нет никакой связи с внешним миром — таков закон. Ты будешь сосредоточен на обучении, и исключительно на нём, — тут голос Гэрхо ехидно вильнул. — Ну, конечно, если всё-таки не положишь глаз на какую-нибудь из наших красавиц.

— У Вас все шутки такие однообразные? — удручённо осведомился Мей.

— Твой пухлый друг-картограф, наверное, блистает большим остроумием? — зачем-то спросил Гэрхо, дожёвывая сыр.

«Он и про Теига знает», — со вздохом подумал Мей и попробовал сменить тему.

— Кто будет меня учить?

— Я, — Мей чуть не поперхнулся водой. — И ещё кое-кто, но в основном — я, так что будь со мной повежливее, чем сейчас, человечек. А впрочем, можешь и грубить, это даже забавно... Ещё вопросы?

— Почему люди называют вас Отражениями? — вырвалось у Мея; его давно волновала эта проблема. Он видел зеркало, видел нечеловеческие глаза — и всё-таки не понимал.

Гэрхо ухмыльнулся.

— Может быть, потому, что мы называем Отражениями таких, как ты.

Риэти думала о том, куда же всё-таки мог деться Мей.

Позавчера приходил Теиг — этот смешной толстячок, который вечно болтает о картах, — и сказал, краснея и заикаясь, что Мей уехал и, скорее всего, надолго. Чуть позже с той же новостью зашла сестра Мея, Атти, никогда раньше толком с Риэти не говорившая. Когда она осмелилась спросить, куда именно, Атти заявила, что не может сказать, и стала спешно прощаться. Всегда хладнокровный отец Риэти, услышав это известие, вдруг схватил плащ и выбежал из дома сам не свой, хотя с работой в тот день было покончено. А мама принялась тихо всхлипывать и молиться Льер.

В общем, Риэти не знала, что и думать. Само исчезновение было очень странным, а к тому же все вокруг загадочно отмалчивались. Да и куда, в самом-то деле, мог пропасть Мей, который нигде всю жизнь и не был, кроме Города-на-Сини (ну, если не считать окрестных ферм, куда он заходил иногда за молоком и хлебом подешевле)? Кроме того, Риэти была обижена, хотя и понимала, что обижаться глупо — мало ли, что такого срочного могло произойти. И всё же, всё же, всё же... Откровенно говоря, в последнее время её сильно тянуло к Мею — к его привычно взъерошенным пятернёй светлым волосам, к чуть застенчивой улыбке, усталому взгляду и веским словам. Она была очарована их вечерней прогулкой, которая так жутко закончилась. Она чувствовала смутное томление и смятение при одной мысли о нём. А тут он вдруг исчез — и даже не заглянул на прощание... Как бы там ни было, это наверняка связано с Отражениями, размышляла Риэти и вздрагивала.

Всё это подтолкнуло её к очередной попытке расспросить родителей.

Они отдыхали после ужина; отец записывал что-то в расходной книге, мама отмывала посуду в кадке (она не подпускала дочь к такому занятию — панически боялась за белизну её рук), а сама Риэти бродила по комнатам, не находя себе места. Родители изредка перебрасывались малозначащими фразами — о здоровье деревенских родственников, заготовках на зиму и прочем. Не особенно прислушиваясь, Риэти остановилась у высокого зеркала в резной раме, установленного в её спальне; наверное, это была одна из самых дорогих вещей в их доме. Осмотрев себя с головы до ног, она заправила за ухо тугой локон, рассеянно провела ладонью по тонкой шее — и, как обычно, осталась довольна зрелищем.

— Папа, что ты знаешь об Отражениях? — довольно громко — так, чтобы отец услышал в соседней комнате, — спросила она, не отходя от зеркала.

— Не отвлекай меня, Риэти. Я ведь рассказывал тебе, когда ты ещё под стол пешком ходила, — не сразу последовал угрюмый ответ.

— Расскажи ещё.

— Дорогая, не капризничай. Лучше сядь и вышей что-нибудь.

— Нет, я серьёзно, — Риэти одёрнула платье и вернулась в гостиную. — Я же говорила тебе об Отражении, которое встретили мы с Меем.

Господин аи Тейно отложил перо, размял затёкшие пальцы и раздражённо вздохнул.

— Я уже сказал тебе, что думаю об этом. Ты просто приняла за Отражение какого-то навязчивого пьяницу, вот и всё. А всё потому, что не надо грубить старшим и выбегать из дома на ночь глядя.

— Со мной же был Мей, и это правда было Отражение. Зеркало на поясе...

— Откуда ты знаешь, всё ли у него в порядке с головой, — поморщился отец. — Ради всех богов, не приставай ко мне с вопросами.

«Ступай, займись чем-нибудь», — закончила про себя Риэти. Почему отец так избегает любых упоминаний о Мее? Наверняка он думает о нём плохо. Риэти всегда берегли как сокровище — ведь она была единственным чадом в семье Тейно, все её братья и сёстры умерли во младенчестве.

— Пожалуйста, — она понизила голос до шёпота. — Говорят, что они забирают человеческих детей; это правда?

— Где ты нахваталась этих сказок?... Я очень мало знаю об Отражениях, дочка. Ты лучше спроси кого-нибудь, кто учится в этой школе для нищих. Хоть того же Теига.

— И у тебя нет догадок, зачем им понадобился Мей? — наугад спросила Риэти.

Отец побелел, а потом побагровел.

— Значит, так, — произнёс он, медленно отодвигая книгу. Риэти отступила; по спине у неё пробежал холодок. — Кто-то говорил тебе о чём-то подобном? Говорил, что он нужен Отражениям?

— Нет... — почти пискнула Риэти. — Я просто предположила.

— Предположила...

— Да, просто так... Ты разозлился, когда услышал, что Мея нет в Городе... Почему? — Риэти не могла скрыть дрожи в голосе: все полузабытые детские страхи разом поднялись в ней. Отец поманил её пальцем, и она шагнула вперёд, глядя в пол.

— Слушай меня внимательно, Риэти эи Тейно. Никогда. Не лезь. В то. Что тебя. Не касается. Поняла?

— Да, — пролепетала она, не поднимая глаз. Противный холод не отпускал, и ей хотелось вечно изучать доски пола.

— Это тебя не касается. Ни слова больше в моём присутствии об Отражениях, этом идиоте Меидире, его отъезде и моём новом месте; хватит спрашивать обо всём этом. И никакого общения с семьёй Онир, кроме приветствий на улице. Усвоила?...

— Да.

— Вот и умница. А теперь иди к себе — мне же надо посчитать, сколько мы потратили за этот месяц.

На третий день, когда солнце клонилось к закату, но ещё не рыжело, что-то изменилось. Мею показалось, что звуки — шелест ветра в траве, топот коней, редкие вскрики птиц в небе — стали глуше и ненадолго замерли, а воздух вокруг загустел, подрагивая. Даже запахло как-то иначе — будто они миновали невидимый барьер. «Наверное, я просто устал», — подумал Мей, потому что других разумных объяснений у него не находилось, но тут Гэрхо довольно вздохнул, натянул поводья и пустил коня шагом. А потом спешился.