Антуан д'Эстет - Князь

«Сестра Адалинда, служительница Исиды девятого таинства» — первой вписала свое имя прекрасная спутница Сильвестра, а следом за ней вписал свое и Радж: «Раджеш Кафф, беженец с островов Краеугольного архипелага».

И врата гостеприимного города незамедлительно отворились перед обоими. Сильвестр же отчего-то медлил.

«Сильвестр Рашуа, княжич Таларский и лорд Д’Этто. Старший сын и наследник покойного великого князя Максимилиана Таларского» — наконец вписал он свое имя в книгу, весьма далекими от решительных, движениями пера. И шагнул в открывшиеся и перед ним врата Талара с нескрываемым облегчением, что не соответствовало громкости указанного в книге имени. Как будто бы могло быть иначе…

Вслед за Сильвестром в город вошел офицер встречавших их стражников.

— Следуйте за мной, ваше высочество, — сказал он, обращаясь к Сильвестру.

Офицер проводил Сильвестра и его спутников к карете с гербами Талара, — уравновешенными весами в виде золотой буквы «Т» на серебряном поле, — и отвез их прямиком в Белую башню — жилище правителей Талара.

Это огромной высоты здание, выстроенное прямо в центре города между двумя высокими горными пиками и превышающее их, можно было видеть из любой точки города, а оттуда, с самого верха ее, можно было обозревать едва ли не все княжество целиком. Кроме смотровой площадки, на верхних этажах башни располагались знаменитые на весь Мидгард библиотека, богатейший архив и реликварий Талара.

Адалинда и Радж были не мало удивлены и взволнованны честью оказаться здесь, а Сильвестр, напротив, был спокоен как никогда за все время их путешествия, будто все его волнения остались далеко позади или приблизились настолько, что вынуждали полностью собраться. И как оказалось верным был второй вариант, потому как миновав очередную комнату башни, сопровождавший их офицер, коротко сказав что-то находившемуся здесь камердинеру, распахнул перед Сильвестром, Адалиндой и Раджем двери обширной и прекрасной тронной залы. Войдя, он отступил в сторону, пропуская всю троицу вперед, и громко провозгласил:

— Его высочество Сильвестр Рашуа, княжич Таларский и лорд Д’Этто, вернулся!

Это сообщение произвело на собравшихся в тронной зале огромный эффект: Бенедикт Тит — архивариус Талара и ближайший советник покойного лорда Максимилиана, — резко поднялся с кресла регента, поставленного перед пустующим троном князя Талара; молодой человек, сидевший рядом с ним и оказавшийся младшим братом Сильвестра — виконтом Себастьяном Таларским, — бросился обнимать брата; Адалинда и Радж, больше всех пораженные вестью, ошарашенно перешептывались немного в стороне; а весьма разнообразные реакции присутствовавших в зале аристократов, посольств семи королевств и чиновников Талара слились в какой-то невообразимый гомон.

— Тихо! — наконец призвал всех успокоиться Бенедикт Тит и, когда в тронной зале воцарилась тишина, довольно холодно обратился к Сильвестру. — Зачем ты вернулся?

— Чтобы занять свое место, архивариус — в противовес холодному тону Бенедикта и не желая называть его регентом, просто и уверенно ответил Сильвестр, кивком головы указывая на пустующий высокий трон.

В зале вновь начались волнения высокопоставленных особ.

— Тихо! — громче и более властно повторил свой призыв регент и, восстановив порядок, продолжил свой разговор с Сильвестром. — Великий князь Максимилиан, твой отец, погиб насильственной смертью и не был отмщен. По законам Мидгарда ты не можешь наследовать своему отцу, пока не выплатишь долг крови.

— Мой отец погиб от рук богов, — напомнил в ответ Сильвестр, — которые сами призвали его, дабы выслушать мнение владыки Талара по поводу кризиса Краеугольного архипелага. В истории Мидгарда не было еще случаев, когда долг крови имел бы отношение к бессмертным. Может ли быть долгом обязательство, которое заведомо невозможно исполнить? Является ли смерть от рук богов убийством или сие есть судьба? В законе ничего не значится на этот счет.

— И тем сложнее ситуация: на тебе неоплатный долг крови, а сама твоя жизнь — помеха законности наследия трона твоим братом. Тебе не хуже всех нас известно об этом, Сильвестр, и вряд ли я ошибусь, если выскажу предположение о том, что именно осознание этого факта побудило тебя бежать три года назад. Так я перефразирую свой вопрос: не зачем, а почему ты вернулся? Что изменилось?

Вся эта ситуация очень не нравилась Сильвестру: в присутствии Себастьяна и Бенедикта, разговаривал он преимущественно с последним, а значит, хоть тот и был всего лишь регентом и хранителем трона, у него было больше власти, чем у сыновей покойного правителя. Но пока-что приходилось с этим мириться.

— Вероятно, изменилось мое отношение к пресловутому долгу крови, — по прежнему с достоинством отвечал Сильвестр. — Я больше не считаю себя обязанным его выплачивать.

И снова в тронной зале возроптали послы и аристократы, а удивленный наглостью Сильвестра регент воскликнул:

— Неужели ты думаешь, будто мы можем самовольно взять и отменить в отношении тебя древний закон Мидгарда? Это только уронит, и без того уже заметно павший, авторитет Талара в семи королевствах.

— Отнюдь, — перекрывая своим голосом недовольство собравшихся в тронной зале, отозвался Сильвестр, — я так не считаю. — И весьма значительным тоном добавил: — Поэтому я и вернулся. Я созову совет семи королей Мидгарда, поставлю перед ними этот вопрос и, если они освободят меня от весьма спорного долга крови, взойду на трон своего отца.

Молчание повисло в огромной зале после этих слов старшего сына князя Максимилиана. Совет семи королей был традицией пожалуй более древней, чем даже долг крови, который здесь поминали с таким трепетом. Вот только совет этот собирался лишь дважды за всю эпоху, но зато решение, принятое им, всегда было непреложным и действительно могло вернуть Сильвестру право на трон.

— А пока, архивариус, — продолжал Сильвестр тоном истинного правителя, — распорядитесь приготовить покои для меня и моих спутников.

Сказав это, он развернулся и вышел из тронной залы. Адалинда и Радж, мало что понявшие из всего услышанного, последовали за ним. Немногим позже, уже в коридоре ведущем к жилым покоям, к ним присоединился догнавший брата Себастьян. Послы и вельможи остались в тронной зале обсуждать случившееся, а Бенедикт Тит, жестом подозвав к себе крепкого телосложения, ужасающе бледного блондина, который леденящим взором ничего не выражающих синих глаз провожал братьев Таларских и идущих следом за ними девушку и мальчика, сказал:

— Планы меняются, Хейнрик. Все произойдет быстрей и проще, чем мы рассчитывали.