Макс Фрай - Вселенная Ехо. Том 2

– Кутыки тоже враги, по крайней мере пока, – сухо заметил Лонли-Локли. – И чем раньше ты это поймешь, тем лучше. Собственно говоря, в связи с этим я как раз собирался предложить тебе перенести наши постели сюда, в гостиную. Пока мы в этом доме, спать следует в одном помещении. И непременно по очереди.

– Думаешь, все настолько серьезно? – засомневался я. – Все-таки эти люди – твои родственники, хоть и дальние. К тому же ты сам дал им понять, что их имущество тебе и даром не нужно – разве что из уважения к воле покойного. На их месте я бы постарался с тобой договориться: дескать, ты владей себе, пожалуйста, чем хочешь – на бумаге, – а мы будем тут жить и присматривать за порядком.

– Это ты так рассуждаешь, – пожал плечами Шурф. – Богатый житель столицы Соединенного Королевства, Тайный сыщик, обремененный множеством дел, которые кажутся тебе по-настоящему серьезными и интересными. К тому же ты – человек, от природы не наделенный страстью к обладанию имуществом. А жизнь этих людей протекает исключительно в стенах дома, который они гордо называют «фамильным замком». Собственно говоря, этот дом – их единственное достояние. А бумаги для них не пустая формальность, а веское подтверждение того, что они – «Кутыки Хоттские», а не какие-нибудь безземельные голодранцы. Можешь мне поверить, они кому угодно глотку перегрызут, когда дело дойдет до дележа, в том числе и друг другу. Что уж говорить о чужаках, вроде нас с тобой. Кроме того, вспомни, что я рассказывал тебе о драххах: по их лицам можно сразу понять, кто чего стоит. Как тебе кажется, среди этих Кутыков есть просто добрые люди?

– Ох, вряд ли, – невольно рассмеялся я. – Эта барышня, сестра Маркуло, по-моему, редкая умница, но добродушным ее личико никак не назовешь. Что касается старухи, судя по физиономии, она – воплощение мирового зла. А добрые люди… Разве что дедушка и этот… поэт.

– «Поэт»? – удивленно переспросил Шурф. – По-моему, здесь нет никаких поэтов.

– Босоногий, с венком на голове, – объяснил я. – Может, стихов он и не пишет, но вид у него самый что ни на есть поэтический.

– А, Йохтумапп, – понимающе кивнул Шурф. – Да, этот не злодей. Но таким человеком очень легко управлять. Если кто-нибудь додумается сказать ему, что мы с тобой приехали сюда специально для того, чтобы срубить все деревья в округе, у нас появится самый непримиримый враг. И довольно опасный. Обычно такие вот сонные парни оказываются отличными лесными колдунами. Да и этот безобидный, как ты выразился, «дедушка» может в любой момент преподнести какой-нибудь неприятный сюрприз.

– Не думаю, – твердо сказал я. – Он всем своим видом давал понять, что нам не следует ночевать в башне, – разве ты не заметил? А потом предупредил меня, чтобы я не пил какую-то отраву из бутылки Пуреха.

– Да, пожалуй, ты прав. Мне он тоже показался славным человеком, – неохотно согласился Шурф. – Но в нашем нынешнем положении лучше считать смертельно опасными всех членов семьи, без исключения.

– Теоретически я с тобой совершенно согласен, – вздохнул я. – И насчет того, чтобы спать по очереди, спорить не стану, в таком деле действительно лучше перестраховаться. Ты лучше скажи вот что: мы сюда надолго приехали? Честно говоря, я думал, что на один день. Полагал, что ты посмотришь на дом, подпишешь какие-нибудь бумаги, и мы поедем обратно.

– Макс, я действительно не знаю, – задумчиво сказал Лонли-Локли. – Дня три ты потерпишь? Мне нужно к ним присмотреться. К тому же существует одна небольшая тайна, которую нам с тобой предстоит раскрыть. Видишь ли, у покойного господина Хурумхи было четверо детей: дочка, эта умелая госпожа Ули, и три сына. А мы сегодня видели только двух сыновей. Самый младший куда-то пропал, и призрак, который приходил ко мне, чтобы отдать завещание, очень просил меня его найти. Он утверждал, что среди мертвых его исчезнувшего сына нет. Думаю, ему лучше знать, он ведь и сам мертвый.

– Вот оно как, оказывается, – я укоризненно покачал головой. – Получается, мы все-таки прибыли сюда, чтобы провести расследование. Так почему ты мне сразу не сказал?

– Ты и без того не слишком-то хотел ехать, – объяснил Шурф. – Мне показалось, что тебя можно соблазнить только обещанием приятного отдыха. Расследований тебе и на службе хватает.

– Вот злодей! – жалобно сказал я. – Ну и влип я с тобой, дружище. До сих пор мне, знаешь ли, казалось, что ты – единственный человек во Вселенной, которому действительно можно доверять.

– Доверять вообще никому не стоит, – менторским тоном заметил Лонли-Локли. – И не потому, что все человечество озабочено тем, как бы тебя провести, а потому, что человеческие поступки далеко не всегда соответствуют твоим ожиданиям – вот и все.

– Ладно уж, – вздохнул я, – пошли за одеялами. Только, чур, я первый сплю! Я проснулся на рассвете и уже с ног валюсь.

– У меня нет никаких возражений, – согласился Шурф, с непередаваемой нежностью покосившись на свою сумку, в которой лежали книги.

Судя по всему, он всерьез вознамерился перечитать их по второму разу. А там, глядишь, и по третьему. И так до тех пор, пока я не соберусь пополнить его дорожную библиотеку.

Мы поднялись наверх и вынесли из спальни все одеяла и перины. Я соорудил из них некое подобие вороньего гнезда в дальнем углу гостиной и уже собирался отрубиться, но мне не дали. Дверь, нерешительно скрипнув, открылась, и на пороге появились собаки: Друппи и говорящий Дримарондо.

– Макс, твой пес давно хотел тебе сказать, что он тебя любит, – торжественно сообщил мне Дримарондо. – Он воспользовался оказией и попросил меня передать тебе эти слова. Кстати, твой пес отлично понимает человеческую речь – куда лучше, чем другие мои родичи.

– А я никогда и не сомневался, милый, – улыбнулся я.

У меня, хвала Магистрам, хватило сил поднять руку и потрепать Друппи по мохнатому загривку.

– Ты уж передай ему, пожалуйста, – попросил я своего четвероногого толмача, – что я его тоже люблю, но спать хочу зверски, так что нежности отложим на завтра, если он не возражает.

На этих словах я закрыл глаза и отключился.

Проснулся я на рассвете, свежий, бодрый, почти счастливый и обремененный целой кучей гениальных, как мне казалось, идей. Зато Лонли-Локли не производил впечатления человека, довольного жизнью – скорее уж наоборот.

– Устал? – сочувственно спросил я.

– Да нет, что ты. Не думаю, что начну страдать от усталости, прежде чем наступит вечер. Просто мною овладело чувство сопереживания, – совершенно серьезно ответил он, выразительно помахивая перед моим носом томиком Кинга. – Я всю ночь снова читал об этих людях, и дело закончилось тем, что их в высшей степени странные проблемы стали моими. А проблем у них немало, и даже благополучный конец истории представляется мне весьма безрадостным. Насколько я понял, они начали забывать о пугающих чудесах, которые с ними случились. И, судя по всему, подразумевается, что вскоре эти люди забудут о них вовсе. Я подумал: возможно, в Мире, где ты родился, это – нормальное явление? То есть чудесные события случаются там со всеми или почти со всеми, но ваша память тут же прячет их в самый дальний чулан, чтобы никогда к ним не возвращаться. Как ты думаешь, такое возможно?