Макс Фрай - Вселенная Ехо. Том 2

Никакой стратегически полезной информации я из этого киносеанса не почерпнул. О планах нападения на мое войско и речи не шло. Олимпийцам было не до нас. Как бы ни храбрились эти гордецы, но даже мне было видно, насколько они напуганы.

За этот долгий день Один выпустил из себя литров сто крови, украшая жилища своих друзей защитной руной. Объяснял, что волшебная надпись даст знать валькириям о приближении врага – все лучше, чем ничего.

Олимпийцы благодарили его вежливо, но немного разочарованно. Думаю, в глубине души они надеялись, что Один способен более радикально разобраться с проблемой.

Словом, настроение в лагере наших противников было, мягко говоря, не приподнятое. К тревоге за собственную судьбу прибавлялась печаль о погибших. Афина то и дело собирала в скорбные складки лоб Марлона Брандо, ее родственники не отставали, даже грозный Зевс чуть не пустил слезу, вспоминая свою Геру, теперь уже бессмысленно мертвую, словно в ее жилах не текла кровь безумного Кроноса.

Можно было подумать, Олимпийцы почувствовали, что за ними наблюдает человек, способный помочь, и старательно демонстрировали мне свою беспомощность и смятение, силились растопить мое каменное сердце. Знали бы они, как это легко. Оно и каменным-то никогда не было, к моему величайшему сожалению.

Когда я оторвался от экрана, сумерки уже сгустили воздух. Небо справа от меня было темно-лиловым, а слева поспешно догорал закат, великолепный, но катастрофически недолговечный, как всегда бывает в пустыне. Я решил, что мне следует покончить с наблюдениями за чужой жизнью и заняться устройством собственной. Мысли о еде или чашке кофе по-прежнему вызывали у меня равнодушное отвращение, а вот отдохнуть и поболтать с друзьями – почему бы и нет? Самое то.

– У меня сегодня была одна забавная встреча, – сообщила Доротея, усаживаясь рядом со мной возле костра.

– Что, встретила кого-то из старых друзей? – оживился Анатоль. – Я и сам все время думаю, что среди тех, кто следует за нами, должны быть абсолютно все, кого я знал – как бы это сформулировать? – при жизни! Считается, что в этой армии служит все человечество, верно? Но когда я думаю, что можно было бы разыскать кого-то из знакомых, поболтать с ним о старых добрых временах и похвастаться нынешней высокой должностью, я не испытываю никакого энтузиазма. Скорее уж наоборот. Совершенно на меня не похоже.

– Я понимаю, о чем ты говоришь, – энергично закивала Доротея. – Меня тоже вовсе не тянет отправиться на поиски друзей юности. В глубине души я даже побаиваюсь таких встреч… А сегодня со мной просто разговорилась одна милая девочка, я не знала ее прежде. Сперва Мари – так ее зовут – вывалила на меня подробную информацию о своей коротенькой жизни. Ничего интересного, но пришлось выслушать. Она так обрадовалась, что я не посылаю ее куда подальше! А я бы при всем желании не смогла. Когда едешь верхом на такой громадине, а человек идет пешком, смотрит снизу вверх и с надеждой спрашивает, можно ли с тобой поговорить… Это какой же надо быть сукой, чтобы послать!

– Ну почему сразу «сукой»? Не сгущай краски, Дороти. Просто умение посылать подальше того, кто с надеждой пялится на тебя снизу вверх, приходит с опытом, – заметил Анатоль. – Очень полезное умение.

– И что такого забавного было в вашей беседе? – спросил я.

Кроме меня поддержать разговор было некому: Джинн, как всегда, взвалил на свои призрачные плечи заботу обо всем человечестве сразу, у Мухаммеда намечался очередной намаз, а князь Влад лежал на теплом песке, мечтательно уставившись на звезды. Он вообще был не слишком говорлив, а в последнее время и слушал-то нашу болтовню без особого любопытства. Наверное, парень просто привык к своему удивительному посмертному существованию, а заодно к нашей странной компании и непонятным разговорам, так что в какой-то момент перестал придавать им значение. Оно и правильно.

– Представь себе, это создание поведало мне печальную историю своей большой и светлой любви, – Доротея говорила таким интригующим тоном, словно собиралась открыть мне тайну происхождения Вселенной.

– Ну и что? – я даже рассмеялся от неожиданности. – У любой девушки всегда имеется наготове история любви, и не одна. И они с удовольствием рассказывают ее всякому, кто согласится выслушать.

– Да нет, ты не понял, – Доротея энергично замотала головой. – Она рассказывала мне не какую-нибудь историю из своего прошлого. У барышни несчастная любовь или что-то в таком роде не была когда-то, а прямо сейчас!

– Ну и что? – снова спросил я.

– Сейчас? – заинтересовался Анатоль. – Да, это действительно забавно. Мир катится к черту – да какое там, уже благополучно прикатился. Девчонка умерла, ожила и бредет по пустыне к месту Последней битвы в компании таких же оживших мертвецов, как она сама. И страдает не от этого кошмара, а всего лишь от неразделенной любви. Это так смешно, что мне даже смеяться не хочется.

– Вот-вот! – кивнула Доротея. – Мари полдня рассказывала мне, что встретила какого-то «мальчика с красивыми глазами». Он довольно мило за ней ухаживал, а ей как раз было одиноко, несмотря на присутствие у нее под боком всего человечества. Мари, ясное дело, показалось, что этот мальчик сможет ее понять и оценить по достоинству. В итоге она в него втюрилась, а он почему-то к ней охладел. Призадумался о вечности, подозреваю. Я попыталась было бестактно напомнить ей, что с нами происходит – мир, где мы жили, кончился, и мы сами тоже закончились, если можно так выразиться. Но мои слова не произвели на нее никакого впечатления. То есть Мари немного заинтересовалась этой темой, минуты на три, но потом снова завела свою песню: “Ты понимаешь, какое дело, он совсем на меня не смотрит, и я думаю, что же я сделала не так?” Совершенно сумасшедшая.

– Все мы совершенно сумасшедшие, каждый на свой лад. И не думаю, что мы стали такими только сейчас. Мы всегда были сумасшедшими – мы и все остальные люди, каждый на свой лад, – усмехнулся я. – С другой стороны, девочка по-своему права, надо же как-то развлекаться. Если уж сидишь в тюрьме, следует хотя бы готовить побег, даже если точно знаешь, что у тебя нет никаких шансов. Какая-никакая, а все альтернатива. Просто ей в голову не пришло ничего более оригинального, чем влюбиться и как следует пострадать напоследок, как будто впереди целая длинная жизнь, которую можно легкомысленно транжирить на всякие глупости. Думаю, твоей новой подружке просто не хватило воображения выдумать игру поинтереснее. Но недостаток воображения – общая беда всего человечества… Боюсь, моя тоже – невзирая на стремительно приближающийся конец света, я собираюсь закрыть глаза и заснуть – чем скорее, тем лучше. Правда, я здорово придумал? Свежо и оригинально, куда уж этой девице с ее большой любовью. Так что извините, ребята, собеседник из меня сегодня никудышный… Зато вы можете орать и шуметь, сколько влезет. Да хоть заняться хоровым пением или уронить небо на землю, мне уже ничего не помешает!