Макс Фрай - Вселенная Ехо. Том 2

– Не так уж долго, – мрачно усмехнулся Один. Встал, закутался в свой белоснежный плащ, на секунду замер в дверном проеме. – Я хотел бы застать тебя здесь, когда вернусь, гость, – торжественно объявил он. – Или в любое другое время, когда тебе заблагорассудится. До сих пор еще никому не случалось сетовать на мою неблагодарность.

– Спасибо, – улыбнулся я. – Я с радостью принимаю твое приглашение. Думаю, мне еще не раз «заблагорассудится». Мне у вас нравится.

– Спасибо на добром слове, – кивнул он, внимательно вглядываясь в мое лицо единственным глазом – ярко-голубым, как небо на открытках, рекламирующих средиземноморские курорты.

Потом Один ушел, и я остался наедине с Марлоном Брандо. То есть с Афиной. У меня по-прежнему в голове не укладывалось, что загорелый киноактер и прекрасная сероглазая женщина, которую я видел утром, – одно и то же существо.

– Тебе мешает мой облик, гость? – усмехнулся Марлон Брандо.

– Мешает, – честно признался я. – Но я переживу.

– Надеюсь, что переживешь, гость. Мертвых у нас и без тебя хватает.

Мы немного помолчали.

– Ты призрак, да? – неожиданно спросил Марлон Брандо.

– Что-то вроде этого. Вообще-то я почти уверен, что просто сплю и вижу увлекательный сон о том, как пришел сюда. Но подозреваю, что для тебя все происходит на самом деле, верно?

– Еще бы, – удивленно подтвердил Брандо. – Так, значит, тебе снится, что ты пришел сюда? Что ж, это многое объясняет. Ты странно выглядишь, гость. Не человек, не бог… Но и на тень, удравшую от моего гостеприимного дядюшки Аида, ты тоже не слишком похож.

– Надеюсь, – улыбнулся я.

– Ты больше ничего о себе не расскажешь?

– Да мне и рассказывать особенно нечего. Я же сплю. А что может рассказать о себе спящий?

– О, в отличие от того, кто бодрствует, спящий может рассказать о себе все. Спящего можно читать, как книгу, но ты – книга, написанная на неведомом мне языке. Впрочем, если не хочешь говорить о себе, не стану тебя неволить.

– А можно, я сам буду задавать вопросы? Честно говоря, мне ужасно интересно, что за тени шастают по твоему дому? Мне показалось, что они нужны для охраны, но меня они пропустили.

– Если бы только тебя! Это мои Стражи. Когда-то они были рисунками, просто изображениями живых существ, искусными и не слишком. В свое время мне удалось подарить им что-то вроде жизни в обмен на верную службу. До тех пор пока к нам не повадились эти незнакомые кровожадные боги, мои Стражи были безупречными охранниками. Но теперь они почти бесполезны. Такие же Стражи охраняют все наши амбы, и ни одному из них не удалось не только задержать убийцу, но даже предупредить своих хозяев.

– А игрушки? – с любопытством спросил я. – Эти славные смешные существа – откуда они взялись?

– Это Любимцы. Когда-то они действительно были плюшевыми игрушками. В прежние счастливые времена, когда люди перестали беспокоить нас своими молитвами и обрядами, поскольку уже не верили в наше существование, а день Последней битвы еще не был определен и казалось, что он никогда не наступит, у нас появилось много свободного времени. Даже слишком много. Вся наша жизнь была одним затянувшимся праздником. Мы любили наведываться в города, населенные людьми, поскольку людям иногда удавалось придумать на редкость хорошие развлечения. Вообще-то странно, если учесть, сколь короток их век. Чтобы тратить столько времени на развлечения, нужно искренне верить в собственное бессмертие… Мы полюбили человеческие кинофильмы, музыку и летательные аппараты – правда, не все, а только самые первые, в них была какая-то неизъяснимая магия, на смену которой пришло обыкновенное техническое совершенство. И еще нас очаровали человеческие игрушки. Я до сих пор удивляюсь, что люди делали их для своих детей. Детям не слишком нужны подобные вещи. У детей мало свободного времени и еще меньше нерастраченной нежности, которую некому подарить. Иногда мы привозили эти игрушки к себе, со временем у каждого собралась большая компания собственных Любимцев. А потом они начали оживать. Мы ничего не предпринимали, чтобы вдохнуть в них жизнь, все произошло само собой. Там, где обитают боги, все время творятся чудеса, даже если мы не прикладываем никаких усилий, чтобы они происходили. Во всяком случае, так было раньше… В общем, наши Любимцы стали вполне живыми. Они ходят, едят и растут, понимают все, что им скажешь, и любят нас бесконечно, поскольку чувствуют, что обязаны нам жизнью. В войне они нам не помощники, конечно, но некоторые из них достаточно разумны и деловиты, чтобы вести хозяйство, а прочие ведут себя, как малые дети: только бегают и шалят.

– Как эта замечательная ушастая собака, да? – улыбнулся я.

– Ты ее видел, когда шел сюда? – настороженно спросил Брандо. – Странно, вообще-то Любимчики боятся чужих.

– Я видел твоего пса раньше. Его и прочих Любимцев. И тебя, и Одина, и всех остальных. Только в моих видениях у тебя часто было совсем другое лицо – лицо женщины. Думаю, оно и есть настоящее.

– Но каким образом ты мог нас видеть?

– Можно сказать, вы мне просто снились, – дипломатично объяснил я. – Кстати, из этих же снов я узнал о вашей проблеме.

Я подумал, что не стоит рассказывать Афине о волшебном телевизоре. Кому понравится, что за ним постоянно наблюдают чьи-то любопытные глаза? А сон – он и есть сон. Тут вроде бы и волноваться не о чем.

– Ну и сны у тебя, гость! – удивился Брандо. – Ты провидец?

– Да, – скромно сказал я. – А теперь прости, я собираюсь проснуться. Думаю, на сегодня с меня хватит. Да и у вас полно хлопот. А ведь тебе еще и отдохнуть надо, правда?

– Правда. Но я думаю, что тебе следует дождаться Одина. Ты же говорил, что за тобой тоже охотится какая-то тварь из этой компании. Один мог бы нарисовать защитную руну и для тебя, невелик труд. Не такие сейчас времена, чтобы мы могли позволить себе роскошь показаться неблагодарными.

Чего я точно не собирался делать, так это разгуливать с руной Одина на своем теле: все-таки мы должны были стать врагами, а полагаться на волшбу врага – вопиющее нарушение правил техники безопасности. Лучше уж каждую ночь просыпаться от назойливого скрипа песка под немытыми ногами моей соленой подружки. Она меня порядком достала, но хорошо изученная опасность пугала меня куда меньше, чем возможность оказаться в зависимости от Одина. Поэтому я вежливо сказал:

– Спасибо, но мне не нужна защита. Честное слово, я сам прекрасно справляюсь с этой проблемой.

– Правда? В таком случае тебе можно только позавидовать.

Марлон Брандо нахмурился и умолк. Я встал и пошел к выходу. У меня было ощущение, что мне обязательно надо проснуться, но я почему-то не мог просто взять и исчезнуть из освещенной комнаты, на глазах у собеседника. Для этого чуда мне требовались одиночество и темнота.