Макс Фрай - Вселенная Ехо. Том 2

Мне стало не по себе, я даже почувствовал противную дрожь в коленках, но потом наши глаза встретились, и я внезапно успокоился. Не могу сказать, будто я почувствовал, что ндана-акуса испытывает ко мне расположение или симпатию. Просто почему-то перестал нервничать, и все тут. Выдержав долгую томительную паузу, старик наконец вымолвил одно-единственное слово, что-то вроде «амана», с ударением на последнем слоге.

Это стало для Хэхэльфа чем-то вроде выстрела стартового пистолета. Он поспешно открыл рот и принялся излагать «краткое содержание предыдущих серий». На этот раз мой друг витийствовал не меньше часа. Ндана-акуса слушал его внимательно, время от времени снисходительно кивал, как бы давая понять, что болтовня моего друга пока ему не надоела.

Наконец Хэхэльф выдохся и умолк. Ндана-акуса Анабан кивнул и задумался. Я понял, что уже давно хочу в туалет, и огорчился – надо же, как некстати! Впрочем, мне повезло, размышления ндана-акусы длились недолго, всего несколько минут. Потом старик заговорил, и его голос, низкий и глубокий, произвел на меня самое благоприятное воздействие. Я сразу, без всякого перевода, понял, что ндана-акуса собирается мне помочь – довольно странно, если учесть, что интонации этого величественного старца были такими же недовольными, как и его морщинистое лицо.

Закончив говорить, он снова посмотрел мне в глаза, и на этот раз я очень хорошо понял, что имел в виду Хэхэльф, когда говорил о «сердечной улыбке» бунаба. Взгляд ндана-акусы не был ни веселым, ни приветливым в обычном понимании этих слов, но мне стало тепло и уютно в обществе его более чем мрачной персоны. Можно сказать, я чуть ли не впервые в жизни обнаружил, что во Вселенной есть место, где меня любят: не за какие-то там гипотетические достоинства, которым здесь грош цена, а просто так, потому что я есть, как любят дерево в саду, или ручей за домом, или сухой узорный лист, который можно отыскать в траве, принести домой и положить под стекло.

Хэхэльф ответил старику коротко и, как мне показалось, взволнованно. Потом дернул меня за рукав – я-то стоял как вкопанный, переваривая свои неземные ощущения, – и мы вышли в сад.

– Все в порядке, да? – спросил я, щурясь от яркого света: все три солнышка стояли в зените, что на моей памяти случалось с ними крайне редко.

– Ага, – Хэхэльф выглядел необыкновенно довольным. – А ты сам понял, да? Ты понравился старику. Я надеялся на это с самого начала, но не ожидал, что между вами возникнет такая симпатия. Ндана-акуса даже захотел с тобой побеседовать, чего с ним уже очень давно не случалось. Вообще-то старик не охотник слушать чужую болтовню. «Поговорить о ценах на щенков моих чару с богатым торговцем; ответить на глупый вопрос моего старшего сына, дабы он уяснил собственное несовершенство; спросить у молодой жены, какая она у меня по счету; дать тебе дельный совет, если ты специально приедешь на Хой, чтобы его получить, – это я еще понимаю. Но о чем еще можно разговаривать с людьми, Хэхэльф?» – вот что сказал он мне лет двадцать назад, и с тех пор его мнение по этому вопросу не переменилось.

– Так почему же ты не перевел мне вопросы ндана-акусы, если он в кои-то веки захотел пообщаться? – огорчился я.

– Да потому, что не было никаких вопросов, глупая твоя голова! – рассмеялся Хэхэльф. – Здесь, на Хое, только рабы быстро поворачиваются. Сейчас ндана-акуса посмотрел на тебя и выслушал твою историю в моем изложении. Теперь он будет до вечера размышлять об увиденном. А вечером будет пир, специально в честь нашего приезда. Впрочем, у них здесь каждый вечер пир, просто, когда появляется гость, ему любезно сообщают, что пир не просто так, а именно в его честь… Да, так вот, если к вечеру у ндана-акусы не пройдет желание задавать тебе вопросы, он задаст их на пиру, чтобы все его домочадцы могли насладиться вашей беседой. Дядя Анабан – очень великодушный человек, хотя с виду, конечно, не скажешь.

– Как ты его назвал? Дядя Анабан? – весело переспросил я.

– Ой, тише, – поморщился Хэхэльф. – Я называл его так, пока был мальчишкой. Детям часто разрешается то, что не позволено взрослым.

– Ладно, я не стану его так называть, – пообещал я. – За это ты откроешь мне страшную тайну: где тут у них туалет?

Получив это сакральное знание из первоисточника, я быстро привел в порядок свои самые неотложные дела, и мы с Хэхэльфом отправились устраиваться. Нас сопровождал донельзя важный человек в коротенькой ярко-желтой агибубе и такой же желтой юбке, которая начиналась под мышками, но не достигала колен. Со слов Хэхэльфа я понял, что сей напыщенный тип – «хуса», тоже раб, но более низкого ранга, чем ребята в штанах, которые называются «папну». Этого достойного джентльмена звали Хвоп, и он был слугой Хэхэльфа в те времена, когда мой приятель с легкой руки своего папаши стал заложником и поселился в доме ндана-акусы Анабана.

– Понимаешь, я ведь – не родственник ндана-акусы и вообще не бунаба, поэтому услуги таких почтенных рабов, как папну, мне по чину не полагаются, – объяснил мне Хэхэльф. – С другой стороны, я был сыном знатного человека, хоть и чужака, так что считалось, что оставить меня вовсе без слуги просто неприлично. Поэтому ко мне приставили Хвопа. Невелика честь, конечно: простых рабов хуса в доме ндана-акусы разве что горшки мыть допускают, но все-таки лучше, чем ничего. Зато сам Хвоп оказался счастливчиком: он до сих пор считается моим личным слугой. Иных обязанностей у него нет. Когда я приезжаю погостить, он мне, конечно, прислуживает. Но приезжаю-то я, сам понимаешь, редко! Поэтому большую часть времени Хвоп бездельничает: сидит в саду и грызет спелую умалу под тем предлогом, что хозяин ему ничего не приказывал. Что касается меня, я доволен: хоть одного человека я на своем веку уж точно сделал счастливым!

Пока он мне все это рассказывал, навстречу нам вышла нарядная коренастая женщина средних лет. За ней следовал высокий худой человек с очень большим носом и маленьким, таким же недовольным, как у прочих бунаба, ртом, одетый в нелепую короткую юбку, как и слуга Хэхэльфа. Женщина что-то угрюмо буркнула и ушла, а длинноносый незнакомец остался с нами.

– Вот человек, которому, похоже, повезло еще больше, чем Хвопу! – подмигнул мне Хэхэльф. – Этого парня зовут Вёха, и он – твой личный слуга. Хондхо – тетка, которая его привела, незамужняя сестрица дяди Анабана и управительница дома – сказала, что ндана-акуса распорядился прислать слугу в распоряжение «важного гостя». Эк ты его все-таки впечатлил!.. Насколько я в курсе твоих планов на будущее, этому счастливчику, Вёхе, осталось работать всего несколько дней, а потом он может бездельничать до глубокой старости, аргументируя это тем, что хозяин ничего не приказывал делать. Правда, здорово?