Макс Фрай - Вселенная Ехо. Том 2

– Спасибо, Ронхул! – прочувствованно сказал Хэхэльф. – Ты помог мне осуществить единственную несбывшуюся мечту моей юности.

На закате мы удобно устроились на корме. Хэхэльф извлек из погреба небольшую бутылочку с совершенно черным густым вином. Поначалу я опасливо присматривался к угощению, но Хэхэльф заверил меня, что это сибельтуунгское черное, лучшее из всех вин, которые когда-либо были приготовлены под небом Хоманы.

– Сибельтуунги – тоже дети Варабайбы, – говорил он, разливая вино в узкие глиняные стаканчики. – Но они совсем не похожи на бунаба. То есть внешне немного похожи, но обычаи у них совершенно иные. Не знаю подробностей, я никогда с ними не встречался. С ними вообще мало кто встречался: ребята живут очень замкнуто. Сибельтуунги вежливо, но решительно препятствуют появлению гостей. Они не слишком воинственный народ – до тех пор, пока кто-нибудь не пожелает нарушить их уединенную жизнь. Только иногда сибельтуунги появляются среди нас. Примерно раз в три года они привозят свои знаменитые вина на ярмарку в Сбо, меняют их на дорогие ткани, кожу мурбангонских зверей и оружие – кстати, именно благодаря торговле сибельтуунгскими винами Сбо самый богатый и процветающий городок на Халндойне! – и уезжают восвояси.

– А где они живут? Тоже на Хое?

– Нет, что ты. На Хое живут только бунаба. А сибельтуунги обитают на своих островах. Им принадлежат три острова в Хомайском море: Мообанафа, Довда и Твонг. Говорят, они все вместе живут на одном острове, но иногда, раз в несколько лет, на сибельтуунгов находит своего рода вдохновение, и тогда они сжигают свои дома и то имущество, которое невозможно увезти с собой, и переезжают на соседний остров. Там отстраиваются заново и живут как ни в чем не бывало до следующего переезда. Так и колесят с острова на остров уже не первую сотню лет. А на покинутом пепелище вырастают какие-то редкие плоды, из которых потом и делают сибельтуунгские вина.

– А кто же собирает урожай, если там никого нет? – удивился я.

– Да кто их знает, – неопределенно ответил Хэхэльф. – Говорят, на каждом острове остается смотритель – страшный колдун! Во всяком случае, и страмослябские пираты, и наши халндойнские купцы не раз пытались сунуться на необитаемый остров сибельтуунгов. От их кораблей остались только щепки, а уцелевшие матросы утверждают, что не видели там никого. Впрочем, некоторые клянутся, что в последний момент заметили одного тщедушного старика в странной одежде, или выжившую из ума старуху, или подростка с пучком маленьких дротиков в руках – не боевых, а предназначенных для игры в шаи-бак-хлак. О сибельтуунгах никто не знает правды. Иногда мне кажется, так даже лучше: остается простор для воображения. Можно выдумать сколько угодно чудесных историй вместо одной-единственной правды, которая непременно вскоре наскучит, какой бы захватывающей ни казалась поначалу.

– Тоже верно, – согласился я, осторожно пробуя темную ароматную жидкость. Она оказалась обжигающе свежей, тягучей и почти невесомой – не вино, а волшебный коктейль из ночного ветра и чужих сновидений.

– Если бы у меня было немного больше времени, я бы непременно сказал тебе: Таонкрахт подождет, давай сначала навестим сибельтуунгов! – признался я. – Может быть, нам повезло бы больше, чем нашим предшественникам? Подружился же я с чару.

– Ага, – мечтательно подхватил Хэхэльф. – Ты бы непременно с ними подружился, уж ты-то умеешь вползать в чужое сердце, как водяная змея под рубаху ныряльщика. И тогда я стал бы единственным поставщиком сибельтуунгских вин на Хомайге, так что через несколько лет моих сбережений хватило бы, чтобы купить весь Мурбангон, до последней пяди земли, вместе с тамошними сбрендившими Мараха вместо мебели… Вот только непонятно, на кой он мне сдался?

– Просто для смеху. – Я пожал плечами. – Жаль, дружище. Ничего не выйдет. Мне нужно успеть уладить свои дела до конца года.

– Боишься попасть в Гнезда Химер? – сочувственно спросил Хэхэльф. – Знаешь, Ронхул, а я в них не верю. И дядя Анабан не верит, и его жрецы – я нарочно их спрашивал.

– Скажу тебе больше, Варабайба в них тоже не верит, – усмехнулся я. – Да и я сам не очень-то верю.

– И все равно боишься?

– И все равно боюсь. Да уж, демон мог бы быть и похрабрее.

– Я тебя понимаю, Ронхул, – мягко сказал Хэхэльф. – Уж я-то знаю, каково жить приговоренному к смерти. Когда мой отец нарушил договор и сжег только что отстроенный бунабский поселок на берегу озера Инильба, ндана-акуса Анабан имел полное право меня убить. Скажу больше: он был должен это сделать. Так уж повелось: когда договор нарушен, заложника убивают, чтобы другим неповадно было. Я не верил, что дядя Анабан действительно станет меня убивать, поскольку в те времена он относился ко мне лучше, чем к собственным детям. Не верил – и все равно боялся. Даже после того, как ндана-акуса торжественно объявил, что не намерен предавать меня смерти, страх все равно остался со мной. Я привык жить с этим страхом. Со временем ко мне вернулись и прежний аппетит, и былое любопытство, я снова стал получать удовольствие от игр с друзьями и чувствовал себя счастливым, когда нам удавалась очередная проделка. Но страх никуда не делся, он поселился в дальнем углу моего сердца и иногда вылезал на поверхность, чтобы напомнить: моя жизнь ничего не стоит и может закончиться в любое мгновение. Одним словом, я знаю, каково тебе, Ронхул. Приговор зачитан, и какая разница – веришь ты в него или нет. Ты с ним живешь, этого достаточно.

– Так все и есть, – кивнул я. – А тебе несладко пришлось, как я погляжу.

– Ерунда! – беззаботно отмахнулся Хэхэльф. – Это только когда рассказываешь, все так мрачно, а когда живешь… Ну вот скажи: тебе сейчас плохо?

– Нет, – удивленно сказал я. – Сейчас просто здорово!

– А на Хое тебе было плохо? Или у меня дома, в Сбо?

– Ни в коем случае! – Я даже головой помотал для убедительности. – Только иногда в голову лезли мрачные мысли про эти проклятые «гнезда»…

– Ну вот, – кивнул Хэхэльф. – Только иногда, но не слишком часто, верно? У тебя было много замечательных дней, а если ты вернешься домой и расскажешь кому-нибудь свою историю, этот человек тоже вполне может сказать: «Тебе несладко пришлось», – и будет не так уж прав. Он упустит из виду, что большую часть времени ты просто жил и наслаждался жизнью, а не обдумывал свою печальную участь.

– Ты такой мудрый – просто ужас! – усмехнулся я.

– Бывает иногда, – он пожал плечами. – Но быстро проходит, так что не бери в голову.

Ночью я спал как убитый, а следующее утро показалось мне лучшим в моей жизни, потому что перед самым пробуждением меня навестил знакомый чудесный сон: нежный шепот напомнил мне о существовании ветра по имени Хугайда. Все утро я слонялся по палубе с сомнамбулической улыбкой: шепот из сна продолжал звучать в моих ушах, и у меня голова кругом шла от его невнятных, но соблазнительных обещаний.