Ольга Михайлова - Молот ведьм [СИ]

Монах пожал плечами, зевнул и наконец ответил.

— Прикладная амвонная моралистика.

— И где её можно послушать?

— В Санта-Мария деи Монти, на восток от Форума. Только стоит ли?

— Не знаю.

— Впрочем, сходи, там фрески Черчиньяни.

— О… тогда конечно. — Винченцо улыбнулся. — А скажи-ка мне, отче, слышал ли ты о колдунах, передающих перед смертью свой «дар» родичам?

— Слышал, — спокойно ответил монах, — уж не тебе ли его вручили, сын мой? В таких фраках ты раньше не расхаживал. Неужто продал душу дьяволу за презренный металл?

Отец Джулио вообще-то шутил. Почти ровесники, они были знакомы со школьных лет, были друзьями ещё в отрочестве. Ланди хорошо знал Джустиниани. Этот человек души дьяволу никогда бы не продал.

Винченцо смерил монаха взглядом и рассказал о смерти дяди и событиях последних дней.

— Он протянул руку, сказал, «возьми», я не подумал ни о чём дурном, мне в голову не приходило, что он — что-то иное, чем истасканный светский щёголь, я понятия не имел о его склонностях.

Монах слушал его молча, то и дело опуская голову, потом снова вскидывая близорукие глаза на Винченцо.

Тот наконец подытожил.

— Я не очень-то верю в эту историю, Джулио, но что, если со мной не пошутили? Этот Нардолини не похож на гаера. Я подумал бы, что меня просто морочат, чтобы вытянуть деньги, но в этой компании нищих нет. В любом случае, если это случилось, чего мне ждать?

Монах был по-прежнему безмятежен и тих, как летняя озёрная гладь. Он верил рассказу Винченцо, но не воспринимал сам рассказ серьёзно.

— Если это — правда, тебе откроется мир бесов, сын мой, ты будешь знать то, чего никогда не изучал, тебе начнут сниться вещие сны, проступят умения, коих ты не имел раньше. Дальше ты будешь жить с дьявольскими дарованиями, станешь колдуном, будешь обязан передать свой дар в последний час сыну и попадёшь в ад, — монах спокойно откинулся на стуле, взял сухарь и вгрызся в него ровными белыми зубами.

Винченцо почесал переносицу. Перспектива была безрадостной и не увлекла его.

— И я обречён на столь печальную участь? — деловито и язвительно поинтересовался он.

— Ну, что ты, сын мой, — возразил монах. — Ты — божественно свободен. Ты можешь отказаться от дара, передать его другому лицу.

Глаза Винченцо блеснули.

— Не возьмёшь ли, отче? — наклонился он к монаху. — Тебе, должно быть, скучно здесь, а беседы с дьяволом могут оказаться весьма содержательными. Он, говорят, прекрасный логик и весьма учёный богослов, он откроет тебя все тайны Писания. Разве не соблазнительно? Берёшь?

— Нет, — покачал головой монах, — не то чтобы я надеялся на рай, но неужто ты обречёшь меня Геенне? Ты благороден. К тому же тот, кто получит такой дар колдуна без законного преемства — начинает обычно не колдовать, а бесноваться. Я помню, один чернокнижник, умирая, передал свои дарования несчастной сиделке. Она после не могла молиться — руки просто не соединялись вместе, а из памяти исчезли все молитвы. «Отче наш» вспомнить не могла, а в храме её корёжило. Кончила бедняжка в доме скорби. Правда, были и те, кто соглашались принять этот дар добровольно. Те становились адептами сатаны — со всеми вытекающими. Однако есть и ещё один выход.

— Какой?

— Бороться с этой силой. Это страшно изнурит тебя. Агония может длиться от нескольких месяцев до десятков лет.

— Медленное самоубийство…

— Ну, что ты… На таких путях достигают святости.

— Да я как-то не притязаю…

Винченцо по-прежнему говорил шутливо, но весел совсем не был. Его мечта об уединении у камина с мудрыми фолиантами оборачивалась чем-то фантасмагорическим, а вспомнив жуткое видение за столом Поланти, он и вовсе помрачнел.

— Искушения уже начались? — догадался монах.

— Разве я святой Антоний? — пробормотал Винченцо, но всё же коротко поведал монаху о том, что ему пригрезилось. — Мне всё это могло и показаться, не спорю. Но с чего? — пожал он плечами. — Что по этому поводу говорит Аквинат? — он ткнул рукой в тяжёлый фолиант, лежащий на столе монаха. — Я, признаюсь, всё, что касалось дьявола, у Фомы пропускал. Несколько легкомысленно, как теперь понимаю. Может ли это быть подлинно дьявольским или все это — моя фантазия?

— Дьявольские чудеса? Это аrticulus 4. Могут ли демоны вводить людей в искушение при помощи истинных чудес? — Монах раскрыл толстый фолиант, сунул нос между страниц и сощурился, — ага… вот он. Ход рассуждения таков: демоны не могут совершать чудеса, чудотворит только Бог. Но иногда о чуде говорят как о том, что превосходит человеческое разумение и возможности. И в этом смысле демоны могут совершать чудеса. Так, например, волхвы фараона силой демонов произвели истинных змей и лягушек. И, как говорит Августин в XX книге «О Граде Божием», «все это были дела Сатаны».

— Выходит, мне могло и не померещиться.

— Могло и не померещиться, — согласился монах. — Как говорит Августин, «дела Антихриста могут быть названы ложными знамениями, ибо обольщают чувства и вовлекают в обман тех, кто, не зная силы дьявола, верит, что они божественны». При этом заметь, — монах поднял указательный палец, — демон может изменить фантазию человека и даже его чувства так, чтобы нечто казалось иным, чем оно есть.

— Стало быть, я становлюсь визионером и медиумом, — подытожил Джустиниани, — хм, они мне всегда казались или жуликами, или бесноватыми. Но, в конце концов, ничего же не мешает мне плевать на эти видения и не обращать на них внимания?

Винченцо тяжело вздохнул, монах поднял очи горе.

— Ладно, будем логичны и подытожим, — резюмировал Джустиниани. — Разумный человек сатанинским дарам не обрадуется и постарается от них избавиться. Я могу отдать этот чёртов дар мерзавцу, вроде моего старого дружка Берризи, содомита Рокальмуто или подлеца Нардолини, мечтающего о чёрной магии. Эти не откажутся, кстати, возьмут. Бесноваться они не начнут — и без того бесноватые. Но чёрт их знает, что вытворить могут. Я могу также бесчестно всунуть этот дар ничего не подозревающему глупцу, как поступил дядюшка, просто протянув руку, здороваясь, и погубить несчастного.

— Не можешь, — покачал головой отец Джулио.

— Это почему же?

— Натура не та.

— Бог с ней, с натурой, — небрежно отмахнулся Винченцо. — И тогда бедняга либо смертно нагрешит волхованием, ибо всякий чародей проклят, либо просто погибнет от бесовских шалостей. — Он досадливо хмыкнул, — да, действительно исключено. Стало быть, либо колдовать начинаю я, либо я… колдовать не начинаю, но тоже могу начать бесноваться. Либо я служу бесам, как маг, либо я служу бесам как жертва магии. Я правильно понял?

— Бог одарил тебя быстрым и светлым разумом, сын мой, — усмехнулся монах, — чтобы понять это, иному жизни бы не хватило, ты же осмыслил ситуацию в минуты.